Медленно приближались солдаты к углу сарая, дошли до поворота дорожки, повернулись кругом, остановились, одновременно хлопнули ракетницы.

Из-за сарая белыми молниями мелькнули две тени. И не успели еще погаснуть ракеты, как с патрульными было покончено. Ни звуком не выдали себя разведчики. В небо все так же, с теми же интервалами, что и раньше, с шипением взлетали шарики мертвенного огня.

В это время бойцы взвода Алексеева, разделившись на две группы, бесшумно подкрались к зданиям, где размещались фашисты. Часовых здесь не оказалось. Видимо, они зашли в дома погреться, полагаясь на патрулей, исправно несущих службу и регулярно освещающих ракетами окрестности. В помещениях мирно мерцали дежурные вполнакала лампочки.

…В окна сквозь стекла полетели гранаты. Взорвалась тишина. Грянули взрывы, раздались крики ужаса и стоны. Оставшиеся в живых полураздетые гитлеровцы сыпанули на улицу. Многие даже не захватили оружия. Но вот группа немцев во главе с офицером, оправившись от паники, открыла огонь из автоматов по десантникам. Но ее тут же скосил из пулемета сержант Григорьев. В темноте завязалась беспорядочная перестрелка. Но преимущества были на стороне нападающих. Они били из-за укрытий метавшихся по улице фашистов, так и не сумевших оказать организованного сопротивления. И вскоре стрельба затихла. Слышались только стоны раненых, валявшихся вперемежку с трупами.

Быстро вытряхнули из домов и господ офицеров. Перед началом операции в двух из них свет не горел. В третьем, ярко освещенном, раздавались пьяные песни.

— Гуляют господа! — с ненавистью бросил один из бойцов.

— Да-а… разгулялись, как на свадьбе у себя дома, — отозвался старший группы старший сержант Родимцев. — Но повеселились, пора и честь знать.

В окна полетели гранаты, грянули очереди из автоматов. Некоторые успели выскочить из домов и попытались отстреливаться, но тут же полегли под шквалом огня.

Сложнее складывалась обстановка вокруг штаба. Часовой у его входа заметил подкрадывающихся к нему разведчиков и успел дать прицельную очередь из автомата. Наповал был сражен рядовой Метальников, а сержант Алексейчик получил ранение в руку. Штабники оказались более организованными и открыли по разведчикам яростную стрельбу.

Старшему лейтенанту Васильеву ничего не оставалось, как дать команду подавить сопротивление гитлеровцев гранатами и огнем из автоматов и пулемета. Бой разгорался. И вот на втором этаже штаба вспыхнул пожар от брошенной кем-то из разведчиков термитной шашки. Но гитлеровцы продолжали упорно отстреливаться.

По команде Васильева старший сержант Петров с пятью разведчиками бросился в здание. Оставшиеся на улице прикрывали их непрерывным огнем. Вскоре в штабе не осталось ни одного живого гитлеровца.

Разведчики, подсвечивая фонариками и держа оружие наготове, стали быстро собирать штабные бумаги и складывать их в вещмешки и немецкие солдатские ранцы, обшитые телячьей кожей. Забирали и личные документы убитых гитлеровцев.

В одной из угловых комнат на полу, с пистолетом, прижатым к виску, лежал убитый немец в офицерском мундире с майорскими погонами.

— А-я-яй! Как нехорошо сделал, шайтан, — укоризненно покачал головой казах рядовой Базиров. — Не мог подождать еще одна минута. И нам хорошо было бы и, если ты не совсем шакал, может быть, и в плен попал, жив остался. Где ж теперь взять живой «язык»? Всех кончал!

Базиров осмотрел комнату и вытряхнул из шкафа целую груду карт, папок, каких-то бланков. Уходя, с ненавистью бросил:

— Прощай, господина! Вечного тебе проклятия!

Как потом выяснилось, самоубийством жизнь покончил начальник штаба полка. Командира же подполковника Рэмера в эту ночь в штабе не оказалось. Он еще днем с группой офицеров выехал в Новинки для постановки пехотному батальону боевой задачи по уничтожению русского отряда.

Все шло по намеченному плану. Операция была проведена сравнительно быстро и без больших потерь. Успех несколько вскружил головы разведчикам Алексееву и Васильеву, которые слишком увлеклись сбором штабных документов, автоматического оружия, боеприпасов к ним и продовольствия.

Находящийся в Новинках командир полка, получив сигнал о нападении на штаб, немедленно отправил ему на помощь подразделения обслуживания, а сам тем временем поднял по тревоге батальон, и на автомобилях двинул его к Надеждино, поставив в голове колонны два бронетранспортера с крупнокалиберными пулеметами. Вслед за ними на потрепанном «опеле» ехал он сам — потрясенный, обмирающий от страшных мыслей о последствиях за допущенный разгром штаба полка. Того самого полка, которому было приказано ликвидировать советских диверсантов. «Это немыслимо, этого не может быть», — бились мысли. Лишь одна надежда на то, что начальник штаба полка майор Шульц не растерялся, дал достойный отпор русским и, возможно, вывел управление в Новопетровское, удерживала Рэмера от искушения пустить себе пулю в лоб. О, только бы настичь этих лесных бандитов, а там он с ними расквитается. Что у них? Одни лишь автоматы да гранаты. А здесь броня, тяжелые пулеметы, артиллерия и наверняка значительное численное превосходство в живой силе…

Колонна неслась на предельной скорости, но Рэмеру казалось, что машины движутся слишком медленно, и он поминутно поторапливал по радио командира батальона, находившегося в головном бронетранспортере:

— Вперед! Быстрее! Как можно быстрее! Да не тащитесь вы, как гуси, набившие зобы!!!

Подполковник Рэмер не знал, что ему предстоят новые потрясения.

Взвод Брандукова, находившийся в засаде на высотке у дороги из Новинок в Надеждино, не дремал. И для него не явилось неожиданностью, когда спустя примерно полчаса после завязавшейся в деревне стрельбы наблюдатель сержант Ломов доложил:

— Вижу огни фар. Идет около десяти автомобилей.

— Взвод, к бою! — прозвучала команда Брандукова.

С близкого расстояния по автомобилям, скатившимся в лощину у подножья высотки, ударили три пулемета и пятнадцать автоматов. Один грузовик в середине колонны загорелся. Фашисты посыпались из машин, открыли огонь из карабинов и автоматов, начали пускать в разные стороны осветительные ракеты. Но поскольку немцы находились в лощине, а разведчики на высотке, то ракеты освещали в основном их самих, что позволяло брандуковцам вести прицельную стрельбу.

На дороге началась паника, раздавались крики, вопли и почти прекратился ответный огонь. Не очень-то бравыми вояками оказались солдаты обслуживающих подразделений. Они искали спасения от пуль и вовсе не пытались атаковать напавших, хотя колонна остановилась.

Но вот показались огни новой колонны. Это приближался пехотный батальон во главе с подполковником Рэмером. Впереди мчались две огромные машины, откуда хлестнули необычно гулкие пулеметные очереди. Разведчики в темноте вначале не разобрались, что это за машины и весь огонь сосредоточили на них, но безрезультатно. Бронетранспортеры без ущерба проскочили сквозь огонь разведчиков, обдав их свинцовым дождем из крупнокалиберных пулеметов, и помчались дальше, к Надеждино. Брандуков приказал сосредоточить огонь на головной машине колонны, начавшей движение вслед за бронетранспортерами. Пройдя всего несколько метров, этот автомобиль круто завилял из стороны в сторону, развернулся поперек дороги и вспыхнул. Движение застопорилось. Разведчики стали поливать длинными очередями прыгающих в кюветы солдат.

Но вот в порозовевшее от горящей машины небо взлетело несколько красных ракет — сигнал бедствия. И тут же вернулись бронетранспортеры и открыли губительный огонь по позиции взвода, сами оставаясь неуязвимыми. Сразу же был убит сержант Ломов и ранено несколько бойцов. Брандуков дал команду на выход из боя. Отход в район сбора прошел удачно. Взвод больше не потерял ни одного человека.

А подполковник Рэмер со своим батальоном ринулся в Надеждино. Он надеялся, что основные силы русских все еще там. На окраине деревни фашисты попрыгали из автомобилей и, развернувшись в цепь, при поддержке огня бронетранспортеров, потянулись по огородам, стремясь окружить ее и зажать в ней русский отряд. Пехоты у командира полка было вполне достаточно и офицер он был опытный, и раскинутые им клещи стали медленно, слишком медленно, как казалось Рэмеру, но неуклонно смыкаться.