Это хороший пример — однако совсем другого явления потому, что в описанном случае пресловутый «сосед Василий» не лжёт, не творит обман; он творит некий новый аспект реальности (сказочной), которая существует как матрица и как полевая структура. Когда «сосед Василий» творит сказку для ребёнка, и ребёнок в неё входит, то они вместе некоторое время живут в сотворённой «соседом Василием» реальности[87], которая однако доступна не для всех и потому воспринимается ими как обман. Произведения творчества, в том числе и художественного, и ложь — это в принципе разные явления, хотя творчество — даже гениальное — может быть и лживым, и убийственным[88]. В данном примере обман может возникнуть только тогда, когда «сосед Василий» творит сказочную реальность неумело, вследствие чего ребёнок не может в неё войти, и вместо пришедшего к нему Деда Мороза видит придуривающегося «соседа Василия», который пытается его обмануть. Но о том же и слова К.С. Станиславского (1863 — 1938) — «не верю!», которыми он характеризовал дурную игру актёров и дурную режиссуру. В этом смысле художественное творчество и магия — родственны, что в прошлом неоднократно вызывало неудовольствие ханжей и фанатиков от всех вероучений и порождаемых ими эгрегориальных религий[89]: в частности, РПЦ в прошлом искореняла скоморошество, которое резало правду-матку, неприемлемую «элите».
12.2.5. Любовь и «фиктивный гуманизм»
Любовь всегда конкретна в своих проявлениях, поэтому она отлична не только от лжи вообще, но и от «фиктивного гуманизма» как одной из специфических разновидностей лжи и несовместима с ним. Напомним, что абстракция может быть наполнена содержанием, а фикция — нет. Что такое «фиктивный гуманизм», тоже рассмотрим на примере текстов «Последнего Завета».
«Я люблю всех, пусть он (некто из аудитории, перед которой выступал С.А. Тороп — «Виссарион»: наше пояснение при цитировании) попробует также» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 15:51).
Любить всех — это хорошо[90], но препятствовать тому, чтобы донести Любовь до конкретного человека, это — плохо. В связи с этим мы обратимся к вопросу о многожёнстве в культуре толпо-«элитарных» обществ.
«29. “Можно ли иметь две жены, ведь Иисус не упрекал евреев за многожёнство?” — задал Валдис вопрос, беспокоящий пришедших священнослужителей[91].
30. “Не упрекал?.. Слишком много слабостей — слабостей человеческих, слабостей царей… И если этот упрёк не записан в Писании, то это не значит, что многожёнство разрешено.
31. Любовь не может проявляться к двум женщинам одновременно, это не любовь”» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 36).
На наш взгляд, вопрос «можно ли иметь две жены?», по своему существу не сильно отличается от вопроса «можно ли иметь двух рабов?». Ответы на каждый из них тоже по существу аналогичны: «Не дóлжно человеку иметь даже одного раба»; «не дóлжно мужчине иметь даже одну жену». А как же? — Следует поставить вопрос иначе: Сколько может быть жён в семье? Однако такого перехода нет, хотя понимание того, что общество семьёй строится, в «Последнем Завете» выражено:
«“Если говорить об общине… Община состоит из семей, любое общество состоит из семей — не из отдельных людей, которые живут вместе в одном большом доме, а из семей, которые участвуют в едином труде друг для друга. Это — нормальная община» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 38:74).
Да, если общество живёт нормальной жизнью, то действительно нормально, когда семья представляет собой чету супругов (см. Часть 1, раздел 5.10) и их родственников по восходящей и нисходящим линиям, которые не живут отдельными семьями. Нормальная семья существует в нынешнем периоде истории для воспроизводства человечества, то есть для рождения и воспитания детей, и потому должна включать в себя три-четыре поколения родственников хотя бы одной ветви, живущих совместно одним домом — «домоводством». Это необходимо для того, чтобы ребёнок с детства увидел во всех обстоятельствах все возрасты предстоящей ему жизни и правильно их осмыслил ещё до того, как сам будет проживать каждый из них.
Разрушение семьи как своей, так и чужой, — тем более, если в семье уже есть дети и они ещё не достигли возраста совершеннолетия, — грех, за исключением тех случаев, когда один или оба родителя сами живут под властью явного порока и вовлекают в него своих детей: в этом случае семья должна быть разрушена и дети должны быть из неё изъяты, и им необходимо обеспечить соответствующее корректирующее воспитание[92].
А если общество живёт не по-человечески, то семьи распадаются из эгоизма или беззаботности родителей, и в обществе есть множество детей, лишённых того, что должны излить на них мужская и женская ипостась человека, — тогда как? — Ведь дети, получив ущербное воспитание в неполных семьях, не способных в большинстве случаев дать должного воспитания, в следующем поколении породят ущербное общество, отяготив проблемами и себя, и своих потомков.
Историческая реальность такова, что в больном обществе женщин, которым не за кого выйти замуж, или которые лишились мужей по самым разным причинам (от войн и производственного травматизма до статистического преобладания пьянства среди мужчин), больше, чем мужчин, действительно готовых к тому, чтобы вести семейную жизнь, проявляя заботу обо всех своих домочадцах, а тем более, изливая на каждого из них Любовь.
Если в обществе, как то разрешено Кораном, мужчина в праве жить в семье, в которой несколько жён, то многие социальные проблемы современной России — озлобленные, неустроенные, опускающиеся женщины, обречённые на одинокую старость; женщины, впавшие в одиночестве в воинствующий демонизм; дети, лишённые мужского (а то и материнского) участия в их воспитании, и обусловленные этим вторичные проблемы настоящего и проблемы будущего — могут быть решены не за годы, но за десятилетия.
Какое отношение многожёнство имеет к проявлениям мужской похоти? — Реально никакого: похотливый мужик-кобель не способен дать правильное воспитание детям, и он не способен дать счастья ни одной из матерей своих детей, которых может быть множество по разным городам и весям. Ему семья — обуза: в его кобеляже даже одна жена, с которой до́лжно выстроить семейный лад — стать четой и взрастить детей и внуков, пройдя с нею вместе всю жизнь, — в тягость.
«Любовь не может проявляться к двум женщинам одновременно, это не любовь». Любовь — это не безопасный секс и не «подкаблучность», обусловленная инстинктами. И потому приведённое утверждение сродни такому ряду: Родитель не может Любить нескольких детей одновременно, это не Любовь; Любовь не может проявляться к отцу и матери, ко всем старшим родственникам одновременно, это не Любовь.
Если человек несёт в себе ту Любовь, о которой мы говорили ранее, то она будет изливаться им на каждого члена общества как непосредственно оказавшихся в области его мировосприятия, так и опосредованно на многих других — через культурную среду, продукты его творчества, через ноосферу; но не все члены общества входят в какую-то определённую семью; а в семье Любовь будет изливаться на всех её членов, вне зависимости от того, кем и в каком количестве конкретно составлена семья (жёны, дети, родители, старшие родственники по отцовской и материнской линиям; принятые в семью, в род «чужие» дети или одинокие посторонние взрослые или старики[93]).
Теперь представьте, что Вы — мужчина, который работает, а не паразитирует на чужом труде, потребляя всё в готовом виде; что в семье Вашей несколько жён и все они родили детей, хотя бы по одному ребёнку. Спрашивается, как должен быть распределён баланс Вашего домашнего времени, чтобы Вы успели отдохнуть и подготовиться к работе, уделить внимание каждой из жён и всем детям, при количестве жён в семье: 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, …?