Реально получится, что если в семье четыре жены, то если Вы понедельник полностью посвящаете первой жене, вторник — себе и семье в целом, среду — другой жене, четверг — себе и семье в целом, пятницу — третьей жене, субботу — себе и семье в целом, воскресенье — четвёртой жене, понедельник — себе и семье в целом и так далее, уделяя при этом внимание вне очереди всем детям, живущим в семье, то это — большой жизненный труд, с которым далеко не каждый справится, даже если не сводить вопрос о многожёнстве к каждодневным и многократным за сеанс сексуальным утехам с разными женщинами или со всеми вместе, что неоправданно подразумевается большинством при постановке этого вопроса и на что откликнулся С.А. Тороп («Виссарион») в Риге. А кроме семьи ещё есть каждодневная работа, которая тоже требует душевных, духовных и телесных сил. [94]
Есть такой анекдот, что суд, желая примерно наказать многожёнца, постановил обязать его жить со всеми его жёнами. Приговор был приведён в исполнение, в результате чего многожёнец вскорости удавился[95]. Такое завершение жизни многожёнца возможно, но только по его несостоятельности в качестве Человека, умеющего Любить, даже в том случае, если он непревзойдённый гигант секса.
Если перейти от абстракционизма на темы о допустимом количестве жён в семье, а представить семью со многим женами и детьми в жизни вку́пе со всеми домашними делами и чисто человеческим взаимоотношениями взрослых и детей, которые должны быть полноценными при любом количестве жён и детей в семье, то Вы найдёте в России (даже в регионах с традиционно мусульманской культурой) не много мужчин, которые морально готовы и реально способны принять к разрешению проблемы нескольких жён и всех их детей, возможно, что не своих родных детей, принимая в свою семью одиноких матерей и детей, оставшихся без семьи из-за разного рода социальных неурядиц.
Большинство мужчин не в состоянии как дóлжно прожить жизнь всего лишь с одной женой, воспитав человеком одного единственного ребёнка, даже если их семьи и не распались.
Причём, если в семье одна жена, то поскольку семья должна обеспечить счастье каждому её члену, вторая жена может войти в неё только при согласии первой (то же касается и всех последующих жён, которые могут войти в семью только с согласия уже состоявшихся). Но это невозможно, если первая жена, не неся в себе Любви, или отрицая за мужем право явить Любовь и доброту к кому-то ещё кроме неё самой[96] и её детей (об этом сказки про злых мачех во всех культурах), рассматривает мужа как свою обслугу и относится к нему как к живой собственности (тому примером старуха из Сказки о Золотой Рыбке и все злые мачехи из других сказок).
Между тем о такого рода бабьем деспотизме, весьма характерном для многих женщин, которому подчиняют себя вследствие инстинктивных и иных привязанностей многие мужчины, в «Последнем Завете» нет ни одного прямого слова и ни одного сокровенного «таинства»[97]. Но именно он разрушил многие семьи, в которых мужчины не смогли ему противостоять, обуздать, «слить в канализацию», либо не подчинившись ему, не смогли излечить от него своих жён; и этот тупой бабий деспотизм в конечном итоге приводит к тому, что дети не получили должного воспитания.
И именно такие деспотичные бабы[98] — собственницы мужей и детей по зову инстинктов и диктату демонизма — первейшие противницы многожёнства, поскольку в узаконенной обществом семье со многими жёнами, чтобы безраздельно владеть мужем как объектом собственности, необходимо подавить не только его волю, но и волю остальных жён семьи. Последнее может оказаться непосильным, поскольку у остальных жён могут быть аналогичные посягательства на безраздельное обладание мужем и управление прочей собственностью семьи. Кроме того при нормальной сексуальной ориентации (т.е. неизвращённости половых инстинктов) у женщин нет бессознательной психологической зависимости друг от друга, что и отличает любую из жён от их мужа, позволяя любой из них указать деспотичной бабе на неуместность её притязаний.
А мужской домашний потребительский инфантилизм — существование в кресле перед телевизором, посасывая пивко, — достойный жизненный спутник такому бабьему деспотизму, но ныне в России он во многом — наследие послевоенных неполных семей. Чтобы этого инфантилизма ныне не было, многожёнство в интересах будущего тогдашних детей следовало разрешить в СССР ещё в 1945 — 1946 гг., чтобы уцелевшие в боях могли взять на себя заботу о детях и вдовах своих погибших боевых товарищей и родственников на законных основаниях.
Чтобы противники многожёнства ни говорили, они не думают об обществе в целом, не думают о том, что в несовершенном — больном — обществе кому-то предстоит пройти через ущербное детство, из которого он не выйдет праведным полноценно воспитанным человеком, а кому-то предстоит одинокая старость, в которой ему не будет среди людей заботы и утешения, даже если он всю жизнь положил за народ свой, за светлое будущее человечества. И в таком больном обществе только семья, в которой несколько жён, может дать должное некоторой части из таких обделённых остальными людьми, поскольку никакие детские дома, никакие дома престарелых не заменят семейных отношений и заботы близких, тем более — Любящих и Любимых близких.
Ниспославший Коран, зная о несовершенстве общественных отношений на нынешнем этапе истории глобальной цивилизации, не предписывает, чтобы в семье обязательно было несколько жён, но разрешает семьи, в которых до четырёх жён, дабы те из мужчин, кто в силах, донесли дарованную им Любовь и заботу свою до тех, кто иначе останется обделённым в несовершенном обществе; и как было представлено ранее, четыре жены в семье — это тот максимум, по превышении которого, мужчина просто не сможет уделять всем своим домашним минимально необходимого внимания: у него просто не хватит для этого времени и душевных сил.
И разрешено многожёнство вовсе не для того, чтобы узаконить похоть мужиков: похотливому семья — никчёмная обуза при любом количестве жён. А для того, чтобы и при ненормальной жизни общества, в период его перехода к нормальной человечной жизни, женщины, которым нет в обществе пары, могли бы обрести счастье, а над детьми одиноких матерей могла простереться сильная и ласковая рука, а также и дух мужчины, пусть даже и не их отца, но несущие детям то, чего они лишены, в обществах, где власти — духовная и светская — твёрдо стоят на принципе «мужчина может ИМЕТЬ[99] только одну жену!!! Многожёнство — грех, оно запрещено и преследуется светским законом».
Но если каждая жена способна видеть в других жёнах своего мужа своих подруг и быть подругой каждой из них, равно заботиться о своих и об их детях, то почему этого нельзя? — Можно и пусть в таком доме все будут счастливы и каждый обретёт Любовь, чтобы дарить её другим. И даже если кто-то из жён не способны к этому, то жизнь в семье с несколькими жёнами заставит большинство таких женщин обуздать свой деспотизм, и это — тоже благо.
Но на вопрос может ли быть в семье одной женщины несколько мужей, ответ будет отрицательным. У одной потаскухи может быть несколько кобелей. Но у ребёнка должен быть только один отец по биополю (духу), поэтому матери нормально жить только с одним мужем. Все мужчины, с которыми женщина успеет совокупится до того, как понесёт первое или очередное материнское бремя, оставят в ней свою генетическую информацию на биополевом уровне (от чего не защищает ни презерватив, ни фармакологические противозачаточные, а тем более микро- и макроаборты), которую она передаст ребёнку. Телегония — не выдумка: генетическая информация, унаследованная ребёнком от разных мужчин, может быть несогласованной между собой своими различными фрагментами, что понизит жизненный потенциал телесного и психического развития ребёнка и возложит на его душу дополнительные трудности, преодолеть которые смогут не все такие дети (тем более при неправильном воспитании в порочной семье). Нейтрализовывать действие взаимно несогласованной генетической информации, переданной на уровне биополя, сторонники так называемых «безопасных» сексуальных утех не умеют.