По правде говоря, Денису было чуточку лестно, что председатель послал именно его. Как-никак, это кое-что значило. Сейчас, когда после засушливого лета порожистая река обмелела и плавание по ней даже в лодке стало опасным, в пути приходилось глядеть в оба. Чуть зазеваешься — на первом же перекате можно пойти ко дну… И если председатель из всей артели выбрал именно его, Коробова, значит, правление полагалось на него больше, чем на других.

Да и Климова становилось жалко. Бедняга совсем раскис. После ночи, проведенной им на рыбацком стане, ушибленная нога распухла еще сильнее. Напрасно учительница мазала ее йодом и ставила какие-то компрессы, это нисколько не помогало. Без врача, как видно, обойтись было нельзя.

Поразмыслив над этими обстоятельствами, рыбак успокоился. Впервые за всю дорогу он поднял весла на борта и, обращаясь к спутнику, коротко спросил:

— Ну как? Болит?

— Сейчас ничего, — ответил Климов. — Легче стало.

— К вечеру в Усть-Елань приплывем, — заверил Денис. — Там Петр Иванович тебя враз вылечит. Знаменитый доктор!

Коробов поплевал на ладони и, снова налегая на весла, произнес:

— За мысом Бешеный порог будет. Самое трудное место. Как проскочим его — считай, что домой добрался.

— А не слишком это опасно? — тревожно спросил Климов. — Слышал я про Бешеный…

Денис не ответил. Кому другому, а уж ему-то хорошо был известен этот порог. Сколько там погибло людей — трудно сосчитать! Но стоило ли сейчас заводить об этом разговор?

— Давай-ка меняться местами, — сказал Коробов, вынимая весла из уключин. — Грести теперь не к чему. Ишь, как прет!

Рыбак сел к рулю. Климов, заняв среднюю скамейку, посмотрел на сузившиеся берега. Только теперь он заметил, насколько усилилось течение и без того быстрой реки. Отвесные утесы мчались мимо со скоростью курьерского поезда. Мелькали голые, отшлифованные водой камни, склонившиеся над водой елки, прибитые к берегу коряги. Казалось, что угрюмая тайга вдруг тронулась с места и понеслась в неведомую даль.

Впереди, за поворотом, возник шум. Сперва он напоминал отдаленный шелест колеблемых ветром деревьев, но стоило обогнуть крутой мыс, как шум этот заглушил все остальные звуки. Перекатываясь через каменистую гряду, река сердито бушевала среди валунов, наполняя воздух непрерывным гулом.

Крепко сжимая могучими руками рулевое весло, Денис не мигая смотрел вперед. Его черное от загара, с редкой растительностью лицо словно окаменело. Лишь глубоко спрятанные острые глаза блеском выдавали напряжение рыбака.

Вот Коробов скупым движением повернул весло — и невидимая сила швырнула лодку в стремительный поток. На миг у борта мелькнул круглый черный камень и тотчас же исчез за тучей пенистых брызг.

Потом лодка вильнула куда-то вбок, стрелой пронеслась мимо большой воронки, в которой кружились измочаленные древесные ветки, и опять с обеих сторон сверкнули гладкие плешины камней.

Внезапно суденышко нырнуло в кипящий провал. А когда его, словно скорлупку, снова взмыло на гребень, Климов увидел прямо перед собой еще один валун — он притаился среди пенистых бурунов, словно ожидая очередную жертву.

Коробов резко повернул руль. И тут случилось то, чего нельзя было ожидать. Весло сломалось. Широкая лопасть его, блеснув белизной излома, исчезла среди ревущих волн…

Рыбак мгновенно схватил гребное весло. Но драгоценная секунда была потеряна. Лодка стукнулась днищем о камень, доска еле слышно хрустнула, и в пролом хлынула вода.

— Греби к берегу! — пересиливая шум порога, крикнул Денис.

Климов не смог бы вспомнить, как в руках у него оказалось весло. Не глядя вперед, он понял, что порог уже пройден и что теперь надо как можно скорее грести к берегу, пока вода не затопила лодку. Однако пробоина была слишком велика, и лодка наполнялась очень быстро. Вот вода уже поднялась до половины бортов, стала заливать скамейки.

Тогда Денис как-то боком перевалился через борт и, придерживаясь рукой за корму, поплыл вслед за лодкой.

Облегченное суденышко немного поднялось вверх, но ненадолго — не прошло и минуты, как оно начало черпать воду через борта.

— Прыгай! — скомандовал Коробов.

Климов схватил рюкзак и прыгнул в воду.

— Брось мешок! — рявкнул Денис.

Владимир, не отвечая, еще крепче вцепился в брезентовые ремни. Он чувствовал, как тяжелый рюкзак, словно камень, тянет вниз, но бросить его не мог решиться.

И вдруг сзади послышался спокойный голос Коробова:

— Становись!

Климов перестал грести и опустил вниз ногу. Под сапогом скрипнула галька.

Через несколько минут путники вышли на пологий песчаный берег.

Дрожа от холода, раздевшиеся донага Денис и Владимир выжимали одежду. Они свивали брюки и рубашки в жгуты и крутили их до тех пор, пока не переставала капать вода. Потом Коробов развешал одежду на кустах и, развязав рюкзак Климова, бесцеремонно вытряхнул содержимое. На песок посыпались мокрые сухари, патроны, войлочные пыжи…

— Осторожнее! Осторожнее! — испуганно бросился к Денису Владимир. Прыгая на одной ноге, он поспешно поднял с земли большую жестяную коробку и, осмотрев ее кругом, отложил в сторону.

— Золото у тебя там, что ли? — проворчал рыбак. — Эк ты за него в воде цеплялся!.. Счастье твое, что мелко здесь, а то пошел бы ко дну вместе с мешком. Двустволку надо было спасать, а не мешок! Будь у нас ружье, сейчас бы огонь добыли. А так… не знаю, получится ли.

Разрядив несколько патронов, он нашел в одном из них сухой порох. Рыбак принес из леса пучок древесного моха и горсть тончайших берестяных листочков. Положив щепоть пороха в мох, Коробов приблизил к нему разряженный патрон и ударил концом большого ножа по капсюлю.

Взрывом кучку моха разметало во все стороны. Один клочок сухого лишайника начал тлеть.

— Раздувай! Раздувай!.. — затаив дыхание, торопливо прошептал Климов.

Денис, склонясь над тлеющим лишайником, заработал легкими, словно кузнечными мехами. Из-под кучки повалил дым, а минуту спустя вспыхнул язычок пламени.

— Живем! — радостно воскликнул Владимир. — Теперь и ночь не страшна.

— Ночевать нам нельзя! — прогудел Коробов. — За ночь твоя нога разболится — с места не двинешься. Уж я эти дела знаю. Приходилось самому так-то…

Владимир невольно посмотрел на свое обнаженное колено. Синяя опухоль расползлась еще дальше. В суставе все усиливалась тупая, дергающая боль.

— А ты не смотри, — посоветовал Денис, — и не думай, что больно… Давай-ка лучше одёжу сушить.

И Коробов, воткнув в песок колышки, начал развешивать белье вокруг костра. Потом он, собрав сухари, протянул горсть Владимиру.

— Не хочу! — отказался Климов.

— А ты через «не хочу». Подкрепиться надо. Путь у нас будет трудный.

Владимир без аппетита пожевал размокшую корку и, не доев, бросил в реку. Коробов посмотрел на него неодобрительно, однако ничего не сказал. И по тому, как рыбак бережно стал складывать сухари в рюкзак, Климов понял, что им теперь следует дорожить каждой коркой. До Усть-Елани оставалось недалеко, но… мало ли что еще может случиться.

Костер приятно потрескивал сухими сучьями, и возле него было тепло и уютно. Владимира потянуло в сон. Он уже прилег было на своем высохшем плаще, но тут Денис, потрогав дымящиеся паром телогрейки, заторопился:

— Давай-ка трогаться. Мало-мальски обсохли — и ладно. Одевайся.

С трудом натянув влажный ватник, Владимир поднялся. Опять, как и в первый день их встречи, он обнял Коробова правой рукой и, морщась от боли, заковылял по береговой отмели…

Ниже порога река широко разливалась по низменной равнине. Берега тут были пологие, песчаные. Густо усеянные мелкой галькой, они могли с успехом выполнять роль дороги в этом необжитом месте.

Но даже здесь, по ровной песчаной полоске, путники еле двигались вперед. Владимир чувствовал, как слабеет он с каждым шагом, как начинает выматывать его силы все возрастающая боль в колене. При каждом шаге он еле сдерживал себя, чтобы не стонать. Хотелось упасть на песок и лежать бесконечно долго, не шевеля ни одним пальцем.