* * *

Находясь в партизанском отряде, Сима и Алексей Кляцкие вместе с другими разведчиками продолжали периодически выполнять отдельные задания и поручения командования отряда.

Фашисты уже длительное время осаждали партизан в лесу. Патриоты мужественно отражали атаки врага, рвущегося к единственному партизанскому аэродрому в Баксанах. Аэродром несколько раз переходил из рук в руки. Тогда гитлеровцы блокировали лес. Но партизаны прорывались через их заслоны и продолжали свои действия.

В одной из таких вылазок приняли участие Сима и Алексей. Они покинули лагерь, добрались до села Бочалы и вместе с тремя товарищами-партизанами остановились на отдых в пустой школе. Партизаны надеялись утром достать в деревне продукты.

Староста поселка выследил их и донес в гестапо.

Ночью раздался стук в дверь.

- Откройте, - потребовал староста.

- А что вам надо? - спросила Сима.

- Открывай быстрей! - послышалось в ответ.

Сима посмотрела в окошко и увидела около школы прибывших карателей. Она спешно подняла остальных своих товарищей, которые немедля открыли стрельбу по фашистам.

Бой был долгим и неравным. Фашисты вели стрельбу по окнам школы, партизаны отстреливались.

Вскоре были убиты два партизана, тяжело ранен третий… Фашистская пуля пробила грудь Алексею. Невредимой осталась только Сима. Она посылала в гитлеровцев пулю за пулей, не подпуская их близко к дому.

Тогда каратели притащили из сарая солому, разложили ее вокруг школы и подожгли. Языки пламени охватили здание.

У Симы и тяжело раненного Алексея кончились патроны, осталась одна граната. От дыма стало нечем дышать.

Стрельба, крики эсэсовцев разбудили сельчан. Фашисты согнали всех жителей к горящей школе. Люди подходили и стояли молча.

Собрав все силы, Сима помогла Алексею встать на нои. Они обняли друг друга и так вышли на крыльцо. На них тлела одежда.

Раздался крикливый возглас старшего карателя: «Не стрелять! Взять их живыми!»

Фашисты бросились к крыльцу, но в это время раздался взрыв: не желая сдаться врагу, Сима взорвала себя и мужа последней гранатой. Вместе с ними осколки поразили и тех, кто пытался пленить героев-разведчиков.

* * *

Тихим вечером разведчики вышли на очередное задание. Саша Поплавская провожала их. Там, где кончался мелкий кустарник, увитый диким виноградом, Анатолий Добровольский и Саша остановились, Толя смял в руке горящую папиросу. Помолчав немного, почти шепотом сказал:

- Ребята давно замечают, что мы дружим с тобой, и они недовольны. Не думай, что здесь ревность или мужская зависть, нет. Они считают, что сейчас просто не время. А я, Саша, даже в самые трудные минуты не забываю тебя.

Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, и сердце ее радостно билось. Она давно ждала, когда Толя, наконец, скажет о своей любви. И наконец это произошло легко и просто. Она разглядывала сейчас Толю, его волосы, растрепанные ветром, упавшие на лоб, его милое лицо, освещенное луной. Осторожно, как бы поправляя прическу, Саша нежно погладила Толину голову.

- Ну что же ты молчишь? - спросил Толя. - Скажи хоть что-нибудь на прощание.

- Что тут говорить, сам видишь, как все нехорошо получается.

- Не горюй, Сашенька, все уладится.

- Желаю тебе полной удачи, - проговорила Саша дрогнувшим голосом. - Я буду ждать вас всех, а тебя в особенности. Знай, что я рядом с тобой и всю жизнь буду рядом.

Он взял ее за плечи, крепко прижал к груди.

- Пора, Толя, иди, а то потеряешь ребят.

Вернувшись в шалаш, Саша принялась стирать белье разведчиков. За работой она мечтала, вспоминала все, что произошло за день. Теперь она знала, что Толя ее любит, ведь он прямо сказал ей об этом. Она перебирала в памяти его привычки, представляла себе его лицо, походку.

Толя всегда спал на спине, подложив под голову руки, хотя Саша и сделала ему небольшую подушку из мягкого сена.

Проснувшись утром, он обязательно брился, хотя иногда этого и не нужно было делать. Он ходил бесшумно, мягко. Лицо его чаще всего было озабоченным, но при виде Саши он радостно улыбался. Без него Саша чувствовала себя одинокой. С появлением Толи все менялось: ее жизнь наполнялась счастьем, ей ничего не было страшно.

Прошло несколько часов. В шалаше ровно горел огонек. Саша давно выстирала белье и теперь чинила чью-то куртку.

Открылась дверь шалаша, и вошел Илюхин. Он был угрюм и, не раздеваясь, лег на нары лицом к стене.

- Случилось что-то? - тихо спросила девушка.

- Нет, все хорошо, Сашенька. Я просто устал, - не поворачиваясь, ответил Илюхин. - Ребята вернулись с задания, я встретил их по дороге. Они здесь у шалаша, остались покурить.

Саша взяла таз с мокрым бельем и вышла на воздух. Было тихо-тихо. Девушка натянула между деревьями веревку, развесила белье и хотела возвращаться в шалаш, когда до ее слуха донесся чей-то разговор. Она отчетливо услышала свое имя. Разведчики говорили о ней. Незаметно Саша подошла к ним, прислушалась. Они сидели один возле другого на сваленном бурей дереве, и только Анатолий стоял, прислонившись спиной к сосне.

- Ну что тут плохого, что я полюбил Сашу? - спокойно спрашивал Анатолий. - Ну что? Почему вы решили, что наша любовь помешает работе?

- Разведчик на таком боевом задании не должен влюбляться, - резко сказал Алексей Щукин.

- А по-моему, разведчик и на ответственном задании может любить, - перебил его Ваня Анненко. - Может! Но только он не должен этого никому показывать и говорить об этом, даже любимой девушке. Никто о его любви не должен знать.

- В общем, все ясно, не маленькие. Фашисты под носом. Каждую минуту нас подстерегает опасность, - продолжал с прежней твердостью Алексей, - тебе Родина оказала доверие, дала в руки оружие. Любить сейчас - это значит изменить товарищам, изменить делу! Какие теперь будут из вас разведчики, сам подумай. Я считаю, Саша не может больше находиться с нами, мы должны ее отправить к партизанам.

- Правильно, - поддержали Щукина несколько человек.

Саша поняла, что ей сейчас, сию минуту нужно что-то сделать, что-то сказать. Она вышла из своего укрытия. Разведчики замолчали от неожиданности, кто-то поднялся.

- Я все слышала. Да, я люблю Толю. Я давно его люблю, но никогда и никому не говорила об этом. Я понимаю, что сейчас наша любовь действительно некстати и может, как вы говорите, помешать делу, ради которого мы находимся здесь.

Саша остановилась, думая, что же сказать дальше, и долго не могла найти нужные слова.

- Я обещаю вам, - собравшись с мыслями, волнуясь, продолжала она. - Я отказываюсь от Толи, от его любви, пока не кончится война. Толя сделает то же, мы даем вам слово. Но к партизанам я не пойду, останусь с вами,

И она заплакала. Все молчали. Саша повернулась и медленно пошла к шалашу. Ей было мучительно больно за себя, за Толю, за их любовь…

«Ребята поступили правильно, - думала девушка. - Не они, а проклятые враги, навязавшие нам войну, отнимают от сердца мою любовь, мое счастье!»

Илюхин сидел на нарах и считал ручные гранаты и патроны. Саша поставила на стол большую, отбитую по краям, эмалированную миску с пшенной кашей, разрезала хлеб на девять равных кусочков и разложила ложки. Один за другим в шалаш вошли разведчики. Последним, нахмурившись, вошел Толя. За стол сели молча и молча принялись за еду. После ужина сразу легли спать, будто ничего не произошло. Все быстро уснули. Уснул и Толя.

Убирая со стола, Саша слышала его ровное дыхание. «Спи! Спи спокойно, родной ты мой! Лишь бы ты был рядом. Лишь бы я видела тебя».

Саша укрылась телогрейкой, свернувшись клубочком, но не могла уснуть, думала о Толе, о товарищах. «Я должна обращаться со всеми одинаково ласково, - решила она, - тогда никаких ссор не будет».