ГЛАВА 12

ВСЯ НОЧЬ, раннее утро и первая половина дня были воистину изматывающими.

Ян так и не забрал меня, потому что застрял в другом месте: ему пришлось рассказывать о случившемся сначала ФБР, а потом полиции Финикса. Я же был в больнице с Грегом Холлистером из Госдепартамента и Ефремом Ламом из службы нацбезопасности.

— Маршал, надеюсь, вы понимаете, какую важность это дело имеет для национальной безопасности, — сказал Холлистер покровительственным тоном, с прищуром серьезно взглянул из-под нахмуренных бровей и понимающе кивнул. — Нам нужно было выяснить, какого рода нападению подверглись дети Гусмана, атташе по культуре при испанском консульстве. То, что ФБР сначала посчитало похищением с целью выкупа, в конечном итоге оказалось рядовым случаем насильственного увоза для съемки детской порнографии.

Я удивился, что не первым потерял самообладание. Вот я пытаюсь осознать слова Холлистера, а в следующую секунду он уже впечатан в стену рядом с больничной палатой Софии и его горло пережимает чужое предплечье.

— Ты что, сука, шутишь? — Лам, светловолосый, зеленоглазый и симпатичный Лам, которого я принял за добродушного весельчака, слетел с катушек и припечатал Холлистера спиной так, что тот вскрикнул. — Значит, вот так все просто? Дети пережили настоящий ужас, а ты говоришь про рядовой случай?

Холлистер у стены начал извиваться, как наколотое на кончик булавки насекомое.

— Агент, советую сменить тон на более уважительный и аккуратно подбирать слова, иначе испытаете на себе всю силу моего неудовольствия.

Лицо Холлистера стремительно серело.

— Вам понятно?

Холлистер кивнул, и Лам быстро отпрянул, как готовая к атаке змея. В следующий момент мужчина, сиявший самодовольством, согнулся, и его вырвало.

Я отступил — сегодня на мне были черные ботинки с пряжками от Alexander McQueen, и не очень хотелось, чтобы на них попала блевотина.

— Так, — спокойно проговорил Лам, будто Холлистер только что не рванул по коридору, похоже, в поисках туалета. — Вот что мы…

— Это было круто, — перебил его я. — Заступаетесь за детей.

Он скрестил на груди руки, будто ему стало скучно.

— Большинство этих парней — манерные придурки, — сообщил мне Лам. — Они настолько привыкли иметь дело с главами государств, что забыли, как разговаривать с обычными людьми.

Я кивнул.

— Ладно, значит, вот как все произошло.

Лам рассказал, что телохранители отвезли детей в «Букманс» на 19-й авеню: Оскар обменял игры для PlayStation, а София купила новой манги. Поскольку это была обычная прогулка — дети любили магазин и часто туда ходили, — их сопровождал только один охранник.

На обратном пути они заехали в супермаркет купить напитки, и София отпросилась сходить в туалет. Когда она возвращалась, ее схватили и вывели через черный ход, подальше от машины, где ждал уволенный теперь телохранитель. Мужчина, который ее нес, сообщил продавцу, что его дочь заболела и ее стошнило. Когда ФБР попросило продавца объяснить, почему он ничего не сделал, чтобы помочь — судя по видео с камер — до смерти напуганному мальчику, тот настаивал, что сопротивление, крик и плач Оскара, когда его тащили, были детской истерикой.

— Господи, — прошептал я, снова чувствуя вину перед мальчиком.

— ФБР поговорило с тремя мужчинами, которые пережили ваш с напарником штурм дома…

— О нет, это не было просто…

Лам поднял руку, приказывая мне заткнуться.

— Похоже, в ближайшие дни Софию планировали перевезти в Мексику и продать в публичный дом. Если бы Оскар появился без подкрепления, его постигла бы та же участь. Выяснилось, что это дело не имело никакого отношения к службе нацбезопасности, потому что по факту это не был террористический акт.

— Тогда почему здесь Госдепартамент?

— Хотели удостовериться, что нападение не нацелено на испанское консульство или Гусмана.

— А-а, понятно.

— Как только они все выяснили, сразу же умыли руки.

Как хорошо, что Лам все мне разъяснил.

— Это что еще за фигня? — спросил санитар, остановившись у лужи блевотины в нескольких шагах позади Лама.

Лам оглянулся.

— Какой-то пьяный придурок, приятель. Извини.

— Джентльмены, мне очень жаль, — быстро ответил санитар. — Сейчас вернусь и уберу.

— Не беспокойся, это не похоже на воду. Вряд ли кто-то наступит.

Когда санитар ушел, Лам снова повернулся ко мне.

— Так что теперь дело Гусманов переходит к бюро. Оно будет расследовать всю картину и ее масштаб. Вы с напарником проделали очень хорошую работу, маршал. Вы должны быть довольны.

Я кивнул, а Лам протянул мне руку.

— Итак… — сказал я, когда он повернулся уходить. — Как считаете, ждать подвоха от Холлистера за то, что его впечатали в стенку?

— И что он скажет? Что нес полную фигню о паре детишек и Лам обиделся? — агент зло вздернул правую бровь. — Не думаю.

— Окей.

— И кроме того, если что, вы же меня подстрахуете? Мне нужно будет только добраться до Чикаго и там вас найти.

Ничего удивительного. В конце концов, Лам работал в службе нацбезопасности.

— Вам нравится жить в Финиксе?

Агент усмехнулся.

— Я живу в Вашингтоне, округ Колумбия. На здешнем солнцепеке я бы долго не протянул.

Лам мне нравился. Уверен, с ним можно было бы подружиться, живи мы где-нибудь рядом.

— Счастливого пути домой, агент.

— И вам тоже, маршал, — ответил он и ушел по длинному коридору.

— Миро!

Я обернулся и заметил Оскара.

— Привет, приятель, — поздоровался я.

Оскар жестом позвал меня в палату, и я пошел следом.

У Софии оказалось только растяжение левого запястья, в остальном все отлично. У Оскара было обезвоживание, но если не считать нескольких порезов и синяков, он тоже был в порядке. Как только миссис Гусман это услышала, снова принялась целовать меня и обнимать.

— Миро, я знаю, что только благодаря вам мои дети со мной.

— Это не только моя заслуга, — заверил я женщину, потому что без поддержки Яна — впрочем, как всегда, — не смог бы спасти обоих.

— Да, знаю, — согласилась миссис Гусман, улыбаясь мне так, будто я стал ей очень дорог. — За вас с маршалом Дойлом я буду молиться до конца своих дней.

Я широко улыбнулся.

— Знаете, я высоко это ценю. Такая помощь мне не помешает.

Миссис Гусман обняла детей и глубоко вздохнула.

Когда наконец-то пришло время уходить и вернуться к Яну в офис, женщина внесла мои контакты в телефон, собираясь при случае позвонить, написать письмо или отправить СМС-сообщение. Только так дети согласились выпустить меня из палаты. Да и их мать задержала бы еще, если б не появились шесть телохранителей. Парни один за другим пожали мне руку, и, наблюдая за ними, я был искренне рад, что не причинил семье никакого вреда. Мужчины были огромными, высокими и мускулистыми, и у каждого — огнестрельное оружие. Не хотелось бы с ними связываться. Я ушел с уверенностью, что миссис Гусман и ее милые дети в надежных руках.

ФБР послало за мной целую команду, чтобы отвезти в свое главное управление, где ожидали Ян, Сегундо и Хьюитт. К нам присоединился Брукс Лэтэм, который рассказывал старшему специальному агенту Зейну Калхуну, что его люди следовали всем правилам и что мы с Яном безнадежны. Вчера во второй половине дня он наказал нас за другой инцидент, и сейчас очень беспокоился, что при явном отсутствии дисциплины мы привыкли действовать в таких…

— Погодите-ка, — улыбнувшись, сказал Калхун и, подняв палец, заставил Лэтэма замолчать. — Вы что же, считаете, что у главного заместителя федерального маршала Сэма Кейджа слабо с дисциплиной?

— Я…

Калхун фыркнул и рассмеялся. Смех такого серьезного на вид человека выглядел забавно.

— Как бы мне хотелось сесть сегодня в самолет и доставить вас к Кейджу, чтобы вы сказали ему об этом лично. Даже заплатил бы хорошие деньги, чтобы на это посмотреть.

— Я… вы знакомы с их боссом?

Мне тоже стал интересен ответ.

— Да, — кивнув, ответил Калхун. — Если бы вы знали, сколько раз во время нашей совместной работы я хотел нарушить протокол и сколько раз он зачитывал мне вслух правила… Кроме одного случая, — добавил он, будто что-то вспоминая, а затем вернулся в настоящий момент и полностью сосредоточился. — Вы бы упали в обморок. Да он самая настоящая ходячая инструкция. И подозреваю, что присутствующие здесь Смит и Морзе очень хорошо разбираются в правилах для маршалов.

— Да, но прошу прощения, я все же думаю…

— Сегодняшний инцидент был особым обстоятельством, — проговорил Калхун и перевел взгляд с меня на Яна, а потом на Лэтэма. — В любом случае у меня есть выход из создавшегося положения.

В дверь постучали, Калхун повернулся на звук, и мы все затихли. В комнату вошли двое мужчин с запаянными пластиковыми пакетами. Яну, мне, Сегундо и Хьюитту дали по одному пакету. Внутри лежали наши пистолеты.

— Джентльмены, все обработано, и записи о том, кто в кого и почему стрелял, уже занесены в базу. Чтобы уладить все формальности, потребуются несколько дней, но свое оружие вы можете забрать уже сейчас.

— Быстро, — прокомментировал Ян.

— Мы ФБР, — произнес Калхун самодовольно.

В комнату вошла женщина, подошла к Яну и протянул «Хеклер-Кох P30L», которым тот пользовался вчера вечером.

— Это не мое, — начал было Ян.

— Вы его использовали, — сказал Калхун. — Мы сделали баллистическую экспертизу. Он чист. Серийный номер исчез — выжжен кислотой, — поэтому пистолет отследить невозможно. Я отдаю его вам, потому что он понадобится для следующего задания под прикрытием. По завершению вы вернете пистолет, и мы его уничтожим.

— Что, простите? — спросил Ян.

— Какие именно слова насчет возврата оружия вам не…

— Нет-нет, сэр, не это, — быстро ответил Ян. — Вы сказали «под прикрытием»?

— Я поговорил с Сэмом Кейджем и получил от него добро на ваш перевод в мою с УБН опергруппу. Соберите вещи. Мне нужно, чтобы вы оба были готовы отправляться завтра утром.

Я уже собрался высказаться… УБН… нет… но Ян взглядом велел мне молчать.