ГЛАВА 15
ВОТ ОН. Мой шанс. После сильного избиения тело пульсировало от боли, а один глаз не открывался. Я до сих пор висел под потолком посреди камеры, чувствуя себя свежим куском мяса. И тогда заметил дверь.
Она была открыта.
Не нараспашку, будто кто-то хотел закрыть ее за собой, но ушел раньше щелчка. А отсутствие щелчка означало, что дверь не заперта.
Я должен был правильно рассчитать каждое движение, потому что после всего произошедшего, кроме глюкозы и физраствора, в течение бог знает какого времени организм не получал никаких питательных веществ. Я практически не чувствовал своего тела. Хартли пичкал меня разными препаратами, избивал, кусал, душил… пытал… а удары бейсбольной битой по ребрам длились, казалось, целую вечность, но теперь… теперь нужно было двигаться.
Для побега достаточно было подтянуться, снять связывающую мои запястья цепь с крюка, спрыгнуть и бежать. Когда я только попал сюда, сделать это было гораздо легче. Обычная мертвая тяга, с которой я мог справиться без труда. Но сейчас очень вряд ли. А если даже и получится, что дальше? Куда потом идти? Было столько переменных, а энергии мало.
Столько нужно продумать и…
Ян.
Он был всем. Целая вселенная из звуков, запахов и образов обрушилась на меня, а потом… тишина.
Ян.
Его лицо и привычный кивок. Теперь я знал, каким особенным и самонадеянным он мог быть. И каким он был со мной.
Он так старался держать дистанцию, а когда не смог, когда я прорвал его оборону, когда обнял, поцеловал, полюбил… вся его мужская гордость исчезла, и он понял, чего хочет на самом деле. Ян хотел меня. Я был первым человеком, ради которого он опустил свои стены. Не хотелось, чтобы он снова замкнулся в себе. Даже если умру, он узнает, что я пытался… пытался до него добраться. И будет знать, что достоин любви и что когда-нибудь снова сможет полюбить. Во всяком случае, я на это надеялся.
Я должен был попытаться. Другого выхода не было.
Каждый мускул моего тела противился желанию двигаться. Сердце бешено колотилось, а тело дрожало, как осенний лист на ветру, и пот лил градом. Трижды я терял равновесие: хватал крюк, подтягивался и пытался спрыгнуть… но не получалось. И в пятый раз, когда я уже собирался сдаться, преодолев боль в затылке, которая ощущалась как вонзавшийся в кожу шип, я подтянулся и с глухим звуком упал на бетонный пол.
Я услышал, как хрустнула левая лодыжка, и боль мгновенно расползлась по ноге. Если бы я не потерял столько сил, то смог бы приземлиться без осложнений. Но ослабев, неудачно опустился на ноги. По крайне мере, у меня получилось. Не в силах встать, я пополз к двери.
Услышав голоса, перекатился на бок и стал ждать.
— Принеси воды. Я позвоню доку и сообщу, что он готов.
— Хорошо.
Мужчина подошел к двери и заметил, что та приоткрыта. Распахнув ее, он зашел внутрь комнаты.
— Доктор Хартли, вы уже зде…
Я схватил его за левую лодыжку и дернул, от чего тот резко упал лицом вперед. Но даже несмотря на падение и то, как сильно он ударился, у мужчины при себе все еще оставалось оружие, когда он перевернулся. Я без труда обезоружил его, — меня готовили к таким непредвиденным обстоятельствам — но при этом упустил из виду острый нож. Всего лишь пятидюймовый, но стоило наемнику воткнуть его в мое правое плечо, и тело пронзила адская боль. А когда он сильнее надавил на рукоятку, увеличивая разрез, я ударил его локтем в лицо, и на этот раз он приложился о бетонный пол с такой силой, что потерял сознание. Я долго сидел, переводя дух, затем обшарил чужие карманы и нашел спасение. Не «Узи» и не обойму для его «Беретты-92», а айфон.
Я не мог позвонить Яну, потому что телефон был защищен паролем, тогда я с трудом поднялся на ноги, проверил пистолет и обойму, прислонился к стене и набрал 911.
Быстро и четко произнес номер своего значка, объяснил, что я маршал, тяжело ранен и нуждаюсь в медицинской помощи.
— Маршал, оставайтесь на связи, — приказала оператор 911.
— Я могу оставить телефон включенным, но придется сунуть его подмышку, чтобы держать пистолет обеими руками.
— Хорошо.
— Обычно я стреляю одной рукой, — пытался оправдаться я.
— Конечно.
— Но сейчас я не в форме, меня сильно трясет.
— Да, понимаю, — сказала она, переводя дыхание.
— Вы, возможно, услышите подмышечные звуки.
— Ничего страшного.
— Уверены? — поддразнил я оператора и понял, что нахожусь на грани срыва.
— Да, маршал, — ответила она успокаивающим голосом. — Мне бы хотелось, чтобы вы включили громкую связь.
— Сделано.
Как по команде, из-за угла выскочили два парня, и, выстрелив в ноги и плечи, я их остановил, заставив отбросить в сторону пистолеты и телефоны. Затем медленно приблизился к ним, волоча за собой сломанную лодыжку, приставил дуло украденной «Беретты» ко лбу того, что оказался ближе ко мне и спросил: «Где выход?».
Я боялся, что нахожусь в каком-нибудь подземном бункере или на огромном заброшенном складе, или еще бог знает где. Но так уж случилось, что меня держали в трейлере, как на стройке, только гораздо больше и с решетками на потолке. В эти трейлеры обычно прямо на пол укладывали листовой металл, трубы и другие предметы, а затем вытаскивали через крышу и использовали. То, что я считал камерой пыток, оказалось обычным трейлером в рабочем состоянии.
Все это я узнал, оказавшись снаружи в грязи. Я должен был благодарить Бога, что находился в Аризоне. Если бы я был дома, в Чикаго, то уже давно получил бы переохлаждение. Как бы то ни было, при восьмидесяти градусах ночью я не отморозил себе яйца, даже будучи абсолютно голым, ожидая кавалерии, о которой мне сообщила прекрасная Глория — оператор 911.
Увидев вдали огни сирен, прихрамывая, я поспешил навстречу спасению. Глория подтвердила, что помощь уже в десяти минутах ходьбы — я находился где-то в предгорье. Обессилев, встал на четвереньки и пополз так быстро, как только мог. Я не обращал внимания на боль от камней, врезавшихся в кожу, потому что боль от сломанной лодыжки затмевала все остальное. Пока я полз по песку поздней ночью, кожу раздирали камни и колючие кустарники. Я мог бы использовать фонарик на телефоне, он был почти у всех, но до сих пор висел на линии 911, так что не мог включить свет. Поэтому вслепую передвигался, истекая кровью. Снова. Сильнее.
Я упал в небольшой овраг, решил не двигаться и подождать помощи там. В теле бурлил адреналин, мышцы были напряжены, и я едва мог сделать вдох. По крайней мере, пистолет все еще оставался при мне, и я в состоянии убить любого, кто приблизится, даже гремучую змею, дикого кабана или любого другого зверя, ожидающего в засаде и готового напасть. Включая человека.
Я правда не собирался отключаться.
***
ПОСЛЕ ВСЕГО ПЕРЕЖИТОГО и того, с каким трудом мне удалось выбраться из трейлера, я пришел в ужас, когда, очнувшись, первым делом увидел Хартли, светившего мне в глаза фонариком.
Я сильно дернулся, сопротивляясь удерживающим меня рукам, и закричал, прося отпустить.
— Маршал, я не он! Прошу, — произнес голос, и до меня дошло, что, возможно, эта беседа велась не впервые. — Вы должны мне поверить! Откройте глаза! Пожалуйста! Откройте глаза!
Если бы я только смог встать…
— Маршал Джонс!
Мое имя… не фальшивое, а настоящее.
— Откройте глаза!
Но что, если это сон?
Сильная боль пронзила бок, когда кто-то коснулся кожи. Я не смог сдержать крика.
— Пропустите меня!
Я мгновенно замер, потому что показалось, что услышал…
— Прочь!
Я напряг слух и старался уловить запах… что угодно, лишь бы не открывать глаза.
— Клянусь Бо… мать вашу, прочь с дороги!
— Ян! — закричал я.
Он зарычал, и меня тут же отпустили. Все разом, и я упал бы с койки, или где я там лежал, если бы не Ян. Он обхватил мое лицо руками и поцеловал.
Кто ж знал, что простой поцелуй может так быстро согреть все тело, вернув к жизни.
Ян прижался к моим губам, потом поцеловал щеки, нос, глаза, лоб, а затем снова прикоснулся к губам. Хотелось проскользнуть языком ему в рот, попробовать на вкус и вспомнить все, что у меня за последние несколько дней отняли.
— Я так рад, что он до тебя не добрался или…
— Тише, — приказал он.
— Ян, — проскулил я, изо всех сил удерживая в руках его запястья, пока наше дыхание смешивалось друг с другом.
Я немного приоткрыл глаза.
Я должен был его увидеть.
Ян выглядел уставшим. Под покрасневшими голубыми глазами, которые я так любил, залегли темные круги, волосы находились в беспорядке; а через пару дней его щетина могла стать полноценной бородой. Стало понятно, что Ян Дойл ужасно по мне скучал. Это было написано на его лице.
— Мне нужно, чтобы ты не двигался, и медики смогли тебя осмотреть, сделать анализ на токсины и узнать, что за чертовщина скрывается под этой повязкой на боку.
— Он меня укусил.
Ян прочистил горло.
— Я и сам вижу.
— И он меня душил.
— Знаю.
— И, кажется, он меня прооперировал.
Ян наклонился поближе.
— Ми…
— Это Войно сливал информацию.
— Ага, федералы уже поняли.
— Да? Как они…
— Не мог бы ты, пожалуйста, перестать болтать и позволить этим милым людям сделать свою работу?
— Конечно, но ты же не…
— Я не что? Уйду?
— Да.
— Нет.
— А если тебе позвонят?
— В смысле, если мне позвонят и скажут отправиться на задание? — мрачно уточнил он, наклонился ко мне, прижался носом к моей щеке, затем к уху и поцеловал подбородок.
— Да.
— Я не отойду от тебя ни на шаг.
— Обещаешь?
— Обещаю. Ни за что на свете.
— Ладно.
— Хорошо.
Я должен был спросить, хоть и не хотел.
— Его поймали?
— Нет, любовь моя, он пустился в бега.
Я догадывался, что так и будет.
— Как долго я был у него?
— Четыре дня.
А казалось, намного дольше.
— Дыши, — прошептал Ян.
Я кивнул.
— Теперь я здесь. Ты же знаешь, что я тебя защищу. И никуда не уйду.
Для меня этого было достаточно.
***
ЧУТЬ ПОЗЖЕ я услышал тихий, убаюкивающий голос Яна. Но мне этого было мало. Хотелось его увидеть. Будучи неуверенным в яркости освещения, я медленно и осторожно открыл глаза. Но в комнате царил полумрак, снаружи было темно, и горела только маленькая ночная лампа. Ян стоял у окна, смотрел на улицу и разговаривал по телефону.