— И?

— Не похоже, что остались какие-то осколки или сколы.

— Лучшее, чего можно было лишиться.

— Точно.

— Зачем же ты меня вскрыла?

— Я уже говорила: хотела убедиться, что он все сделал правильно, что с тобой все в порядке, что внутренние органы не проткнуты, ничего не кровоточит и не осталось острых костей. Мне нужно было увидеть все своими глазами.

— А ты не могла сделать МРТ или другие анализы? — поинтересовался я. — Ты вскрыла меня ради забавы?

— Да, — сухо ответила подруга. — Я сделала это ради забавы. Я же садистка, думала, ты знаешь.

Я усмехнулся.

— И?

— Все выглядит прекрасно, и два других хирурга со мной согласились.

— Ладно.

— Не понимаю, зачем этому психопату твое ребро.

— Лучше об этом не думать.

— Наверное, после операции ты был в шоке, боль должна была быть невыносимой.

— Он дал мне много препаратов.

— Я видела результаты анализов… он хорош в создании смеси.

— Какие-нибудь сопутствующие заболевания будут?

— Смесь только немного повлияла на память, в остальном ты в порядке.

— Какие еще последствия похищения?

Кэтрин объяснила, что у меня сломана левая лодыжка, безымянный палец и мизинец на левой руке, но я это уже знал, Хартли об этом говорил. Все тело было покрыто ссадинами и царапинами, также было сотрясение мозга. Плюс ножевая рана в плече, пришлось наложить девятнадцать швов. И для такой процедуры Кэтрин позвонила своему хорошему другу Гэвину Буту, чудотворному пластическому хирургу из Скоттсдейла, который зашил рану.

— Шрамов почти не останется, — сообщила Кэтрин.

— Плевать.

— Мне нет, — возразила подруга. — Достаточно того, что этот зверь тебя похитил. Не позволю ему оставить никаких следов.

— Он забрал ребро.

— Но никто этого не увидит, а вот шрамы да, — решительно произнесла Кэтрин, и можно было заметить, как она расстроена. Я и правда напугал ее до чертиков, и она это ненавидела. Кэтрин нравилось все контролировать, поэтому она стала нейрохирургом. — И лишь тебе решать, делиться их происхождением или нет.

— Хорошо, — успокоил я подругу и крепко сжал ее руку.

Мы на мгновение замолчали.

— А почему нейрохирургу позволили меня прооперировать?

— Потому что я хороша, — проворчала она.

— Ладно, ладно, — тихо засмеялся я. — Так я буду жить?

— Конечно, — заверила меня подруга.

— Хорошо, — закрыв глаза, я глубоко вздохнул. — Предупреди, как соберешься домой. Ладно?

— Конечно, дорогой.

Она поцеловала меня в лоб, и я заснул.

***

КЭТРИН ПРОВЕЛА рядом со мной три дня, а потом вернулась домой, к работе и мужу. Что к лучшему. Подруга сводила с ума моего лечащего врача и до чертиков раздражала Яна. Кэтрин пыталась наладить с ним отношения, при этом обвиняя его в том, что он не был со мной на операции: подруга могла вывести из себя любого. Она считала, что если б Ян был рядом, меня бы не похитили. Нелепо. Никто не был виноват, особенно Ян, но Кэтрин нужно было кого-то винить, и мой маршал оказался рядом. Ян и так винил себя в произошедшем и не упускал возможности в чем-то себя упрекнуть.

Когда Кэтрин ушла и мы смогли свободно поговорить, я спросил:

— Итак, есть новости о Хартли?

— Он до сих пор на свободе, — сухо ответил Ян.

— Вот как.

— Как тебе такое нравится? Именно так ФБР сообщает всякие дерьмовые новости: «Доктор Крейг Хартли до сих пор на свободе».

— И?

— Его считают особо опасным, хоть он и не вооружен.

— Понятно.

— Знаешь, как мы узнали?

— Узнали что?

— Что он не вооружен, идиот.

Я фыркнул.

— Расскажи мне.

— На месте происшествия нашли твой пистолет.

— Честно? — По какой-то нелепой причине я был рад услышать эту новость. — У тебя мой пистолет?

Ян кивнул.

— Да, у меня твой пистолет.

— А почему это хорошая новость?

— Потому что это еще одна вещь, которую он не взял.

Точно.

— Ага.

Дойл пристально на меня посмотрел, а потом подошел к окну.

— Знаешь, все это… Финикс… — Ян так и закипал от злости, вышагивая по комнате, — … с самого начала переезд был ошибкой. Нам следовало остаться дома.

— Все бы сработало, если бы не жуткая утечка размером в сраный Кливленд, — возразил я.

— Здесь и близко нет ничего смешного, — прорычал Ян, предупреждая, что его лучше не дразнить.

Я не стал останавливаться и продолжил его провоцировать:

— Тебе необязательно было ехать.

— Я чертовски серьезно.

— Знаю.

— Ты мог умереть!

— Мог, — согласился я и стал ждать, когда он подойдет ближе.

— Ты был… Я не мог… — отрывисто произнес Ян и подошел ближе к кровати. — Ты пропал. Просто исчез. Хватило минуты, чтобы я тебя потерял.

— Ты меня не терял. Меня похитили.

— Думаешь, я этого не понимал? — громче сказал он.

— Тебе не обязательно было…

— Не смей этого говорить, — предупредил он.

— Тебе не обязательно…

— Я не шучу!

— Тебе не…

— Миро!

— Тебе…

— Тебе это кажется смешным? — недоверчиво спросил Ян. Румянец, нахмуренные брови и руки, сжатые в кулаки, говорили, что он поверить не мог в то, что я произнес.

Я пожал плечом, так как другое было забинтовано.

Ян быстрым движением навис надо мной и расположил руки по обе стороны моей головы. Я мог видеть боль в опухших и красных глазах, а также то, как слегка дрожала его нижняя губа и то, как нервно он сглотнул. Я слышал его тяжелое дыхание.

— Миро, — прохрипел он.

Я обвил руками его шею и начал сокращать расстояние между нами.

— Все, что прои… я не могу… ты незаменим.

— Знаю, — улыбаясь, произнес я и коснулся его губ своими.

— Это совсем не смешно.

— Не смешно, — согласился я, пытаясь хриплым голосом уговорить его замолчать и заняться делом. Во второй раз я поцеловал его сильнее, пробежав языком по нижней губе.

Ян вздрогнул, и я почувствовал волну желания. Он хотел меня; нужно лишь было показать, что я в порядке и могу его удержать. Но я не мог. Не сейчас.

— Я собирался сдаться, — произнес я. Ян отодвинулся и сосредоточился на моих словах. — Но потом подумал: «это не я». Я не сдаюсь. И Ян будет по мне скучать. Я не только твой партнер по жизни и любовник. Я еще твой напарник и всегда тебя прикрою.

Он слегка кивнул.

— Выбора не было. Я должен был к тебе вернуться.

На глаза Яна навернулись слезы.

— Я не мог ничем помочь.

То, что он не мог ничего сделать, причиняло ему сильнейшую боль.

— Ты сожалеешь?

— О чем?

Надо было подтолкнуть Яна к разговору, иначе он мог замкнуться в себе. А вопрос, что он хотел задать, начал бы съедать его изнутри. В итоге мы бы поссорились или того хуже…

— Ты жалеешь, что мы начали встречаться?

Ян растеряно на меня посмотрел, словно потерявшийся щенок.

— Если бы ты меня не любил, все было бы по-другому.

Он внимательно на меня смотрел.

— Но… если бы ты меня не любил, — медленно повторил я, — все было бы по-другому.

Я нежно коснулся его шеи, поцеловал левый висок, потом правую щеку и уткнулся носом в уголок рта. Ян глубоко вдохнул и ответил:

— Да.

Я вопросительно поднял бровь.

— Что да?

— Да, мы того стоим, — проворчал он. — Когда ты исчез, я не мог дышать… но я бы ничего не изменил… даже если бы мог, не стал бы.

— Ты можешь сейчас, — предупредил я его. — Мы можем снова стать просто…

— Ты бы смог? Вот так запросто?

— Я лучше, черт возьми, умру, — выругался я и крепче сжал Яна в объятиях. — Но ты должен знать, что можешь делать все что хочешь и быть с кем хочешь. Каждый раз, когда ты в командировке, я жду твоего возвращения, затаив дыхание.

Можно было увидеть, как смысл сказанного постепенно доходит до Яна.

— Вот черт!

— Ага, — выпуская его из объятий, произнес я. — Это твоя работа, я понимаю, но быть вдали от тебя ужасно.

— Потому что ты в неведении.

Я кивнул.

— Я никогда не знаю, когда ты вернешься.

— И если вернусь.

— Я никогда не говорю «если», — разозлившись, возразил я. — Никогда.

Мы какое-то время молча смотрели друг на друга.

— Хорошо, — нарушив тишину, сказал он.

— Что хорошо?

— В следующий раз не спеши предлагать стать снова просто напарниками.

— Следующего раза не будет.

— Будь уверен, — проворчал Ян, немного откинул мою голову и поцеловал.

Доминирующая, полная сексуального голода сторона Яна проявила себя, и мой член быстро отреагировал.

— Миро? — спросил он, снова коснулся губами, продолжая медленно целовать, становясь напористей, посасывая язык, прижимая к своему телу и удерживая руку на моей груди. Когда он попытался отстраниться, я сжал его рубашку и удержал на месте. — О, так ты меня хочешь, — прервав поцелуй, дерзко произнес Ян, широко улыбнулся и потерся носом о мой.

— Можешь… — пришлось сглотнуть, чтобы произнести. — Можешь сесть мне на колени?

Ян сексуально засмеялся, и я не смог сдержать стон.

— Извини, не расслышал. Что ты сказал?

Я заерзал на кровати, что не ускользнуло от глаз Дойла. Но меня порадовало, что ему тоже тяжело сдерживаться. Сразу было видно, Ян Дойл очень сильно меня любит. Все было написано на его лице.

— Отдыхай, веди себя хорошо и не дразни меня. Ты пробудешь в больнице по крайней мере еще три дня. Так что о сексе говорить рано.

— А если попрошу доктора выписать справку?

Ян покачал головой.

— Этот ублюдок вырезал твое ребро, — закончил он, и я увидел выражение боли на его лице.

— Нет-нет-нет. — беспокойно произнес я, и в попытке остановить от самобичевания, ухватился рукой за его рубашку и притянул к себе. — Оставайся сексуальным Яном. Не отвлекайся. Сосредоточься на мне.

— Ми…

— Ян, — взмолился я, обнял его за шею и начал перебирать волосы на затылке. — Не надо увлекаться вопросом «а что, если», не теряй из виду то, что есть сейчас.

— Я знаю, но…

— Я же здесь?

— Да.

— И ты счастлив?

— Это дурацкий воп…

— Ответь мне, — потребовал я.

Ян сделал глубокий вдох.

— Да, я счастлив.

— Что ж, тогда… — сказал я и притянул его к себе.

И пока Ян меня целовал, я просто не мог сдержать громкие стоны, бесконечные мольбы задернуть шторы и просьбы запереть дверь. Много раз. Яну пришлось накрыть подушкой мое лицо, чтобы заставить меня замолчать.

Я не виноват.

Просто очень хотел вернуться домой.