Это был огромный старый секач. Длинная седая шерсть и клыки сантиметров по десять производили впечатление. Сначала я даже испугался, подумав, что тот просто спит, да так и замер на месте. Но присмотревшись, увидел, что зверь не дышит. Подойдя ближе, я с уважением стал рассматривать дикое животное.

Я понял, что кабан умер совсем недавно, ведь вчера был дождь, а следы крови на траве были видны отчетливо. Приблизившись вплотную к секачу, я увидел, что у него из‑под лопатки торчит рукоятка кинжала.

'Что?! Такую махину убить с помощью ножа? Кто бы это мог сделать?' - моему удивлению не было предела.

Еще раз оглядевшись и не обнаружив никаких следов чужого присутствия, я немного успокоился и присел рядом с тушей.

Кинжал очень заинтересовал меня, поэтому я схватился за рукоять и вытянул его. Из раны потекла еще не успевшая свернуться кровь. Получается, кабана зарезали менее получаса назад.

Я стал рассматривать странную находку. Кинжал был не прост: вдоль лезвия струились выгравированные вязью руны. Клинок был серого цвета, и даже кромка лезвия не давала бликов на солнце. Стержень из материала, похожего на зеленое стекло, был вертикально вставлен в рукоятку, обтянутую змеиной кожей, и выглядывал наружу миллиметра на три. На его зеленой кромке и на кольце у основания ручки, располагались непонятные символы.

Мне стало не по себе. Нет, понимаю, что хрень странная, чувствую, что что‑то не так с этим 'ножиком', а выбросить — жаба душит. Минут через пять, жаба победила, и, завернув кинжал в газету, я убрал сверток в пакет.

Взглянув на часы и поняв, что пора возвращаться к друзьям, я, оставив тушу кабана, стал выбираться обратно. Возвращаясь, я думал о том, кто же хозяин кинжала и куда он подевался? Как‑то не радовало то, что кроме нас, здесь, в лесу, может оказаться кто‑то, способный вот так, одним ножом убить такое опасное животное.

Через пол часа ходьбы я вышел на просеку и по ней дошел до нашего лагеря. На мангале жарился шашлык, распространяя вокруг себя аппетитный запах, над ним с бутылкой пива и пучком зелени 'колдовал' Андрей. Тем временем, Толик и Леша на нашем походном столике расставляли закуску. Помидорчики, сырная и мясная нарезка, консервированные хрустящие огурчики, свежий черный хлеб, запечённая в золе картошечка, перья зеленого лука, маслины и другие деликатесы — все это украшало наш столик. В машине негромко играла клубная музыка.

— Я, кажется, вовремя?

— Да, только тебя и ждем, — ответил Леша, отвлекшись от сервировки.

Отнеся пакет к машине, я попросил его полить мне на руки воды из бутылки и взял мыло.

— Много собрал? — спросил он, приоткрыв крышку бутылки.

— Польских в основном и немного маслят, — похвастался я, подставляя руки под тоненькую струйку воды.

— У меня все готово, — окликнул нас Андрей, снимая шашлык с мангала.

Ароматный запах специй и жареного мяса грозил свести с ума, поэтому, поспешив вытереть руки, я помог ребятам раздвинуть закуски на столе так, чтобы уместился шашлык. Про секача я решил рассказать только после того, как мы поедим, потому что ребятам наверняка будет интересно на него посмотреть, а мне потом холодный шашлык есть не хотелось.

Разложив шампуры, мы присели за столик. Шашлык удался на славу, впрочем, как и всегда. Пили не спеша, отдыхая от повседневных забот. Вспоминали старые смешные случаи, которые происходили с нами, делились планами на будущее. Эх, как хорошо вот так, в кругу друзей, посидеть, пообщаться, когда говоришь, и тебя понимают с полуслова.

После того как шашлык был полностью съеден и закончилась вторая бутылка водки, я наконец поведал друзьям о находке кабана, при этом умолчав про кинжал. Я еще не решил, что с ним делать, и, возможно, он мог бы стать будущим подарком Толику, на его день рождения.

Сообщая о находке секача, я, как настоящий рыбак, размахивал руками показывая, каких он был размеров. Делал страшные глаза, изображал клыки полуметровой длины. В общем, с моих слов там лежал целый мамонт.

Совместно было принято решение: пока еще не стемнело, проверить правдивость моего рассказа, найти место с небывалым 'чудищем' и сфотографироваться на его фоне. Пошли все, любопытство победило даже Андрея.

Я со всей ответственностью исполнял роль Сусанина. Завел ребят в какие‑то дебри, но тропинку так и не нашел. После часового блуждания, узнал о себе очень много нового и интересного. Друзья осыпали меня ну очень 'добрыми' пожеланиями и даже несколько раз вспомнили мою маму.

Терпение ребят резко закончилось после того, как Толик провалился в чью‑то нору и чуть не сломал себе ногу. К тому же, начинало темнеть. Поэтому забросив поиски, мы стали выбираться на просеку.

Вернувшись на поляну мы продолжили пикник. Достав из багажника гитару, Леша с Толиком по очереди играли старые проверенные временем песни 'Чижа' и 'Сектора Газа'. Хитом же вечера, не единожды исполненным, стала песня группы 'Чайф' - 'Никто не услышит'. Ее припев в четыре глотки, заставил все местное зверье, никогда не слышавшее воя такого ужасного монстра, попрятаться по норам.

В час ночи, когда все выбились из сил, Андрей ушел спать в машину, мы же, достав спальники разместились у костра. Леха в очередной раз напомнил, что я - 'нехорошая редиска', заставил их зря болтаться по лесу, и что кабан моя выдумка.

— И ничего я не выдумал, у меня и вещдоки есть, — обиженным голосом ответил я.

— Это какие? — не унимался Алексей, пытаясь подколоть меня.

— А вот такие. Кабан ведь не своей смертью умер, а от обильной кровопотери. Пырнули 'хрюшку', да видно он очень матерым оказался и умудрился сбежать вместе с кинжалом. А я тот кинжальчик схомячил.

Уже дремавший Толик, едва услышав про орудие убийства подскочил и потребовал оружие к досмотру. Пришлось выбираться из теплого спальника и идти к машине. Достав из багажника рюкзак, в который переложил кинжал, я передал трофей удивленным друзьям.

Приблизившись к костру, Толик с глазами маньяка рассматривал мою находку. Он только что на зуб его не пробовал. Газета, в которую был завернут кинжал, за три минуты была изрезана на тонкие полоски. Чтобы лучше рассмотреть символы, Толик достал из кармана маленький диодный фонарик и направил свет на зеленый стержень. Мы замерли. Луч от светодиода как будто попал в ловушку: он начал растекаться десятком ручейков по бокам стержня, и тут же вернулся в центр, образовывая трехмерное изображение дракона, обвившего сферу.

Когда мы пришли в себя, от Толика посыпались предложения о продаже ему данного чуда оружейного искусства. В ход пошли даже угрозы, что он вообще со мной разговаривать не будет, если я не отдам ему кинжал. Пообещав ему, что я подумаю на трезвую голову, и успокоив его тем, что до возвращения домой, удивительный трофей он может оставить у себя, я завалился спать.

Абсолютно черные глаза, пристально смотрели на костер и трех человек спящих возле него. Темнота ночи скрывала мешковатую фигуру стоящую за деревом. Атон улыбался, звериная ухмылка все шире и шире расползалась на его морде. Наконец‑то, миссия почти завершена, и теперь, он сможет вернуться домой. Руки, заканчивавшиеся уродливыми пальцами, дрожали от переполнявших его чувств.

В этом мире был очень слабый магический фон, что сильно облегчало его поиски, но все равно пришлось потратить много сил, чтобы исполнить задуманное. Но не зря же Атон являлся лучшей ищейкой доминиона. Поиски длились вот уже более двадцати лет, но это стоило того. Теперь повелитель получит то, что он хочет, а Атону достанется обещанная награда.

Над поляной и спящими людьми голосом, словно принадлежащим выходцу из бездны, зазвучали слова заклинания. Кинжал, лежавший возле Толика, засветился бледным светом, и несколько искорок из костра метнулись к серому лезвию клинка.

'Все, кинжал активирован. Теперь он сам вернется к повелителю, а лишние люди — это заботы хозяина. Наверное, стоит перекусить перед возвращением домой. Теперь можно наплевать на осторожность', — подумал Атон и кинулся в сторону деревни.