Темплтон выронил пустую пачку, уставившись на него.

– Что?!

– Решай быстрее, – нетерпеливо сказал Фокс. – Уже полчетвертого.

В его взгляде была такая самоотверженная решимость, что Роджер счел за лучшее попятиться. Из двух зол предпочтительнее та, у которой последствий меньше… Ну Дана удружила…

– Я просто поверить не могу, – бормотал он, шаря по столу в поисках ручки. – И как вам удается втягивать окружающих в ваши авантюры…

– Какие авантюры? – практически искренне изумился Фокс. – Один-единственный фик написать… А как же «Смело идти туда, куда не ступала нога человека»? Моральная трусость – это не по-треккерски! Ты ж на десять с лишним лет меня старше! Насчет девчонок переживания вспомни… Кто у нас тут казанова!

– Поговори мне еще! Кстати, будешь газон три месяца стричь.

– Заметано! – радостно согласился Фокс. – Пиши быстрее!

Роджер напряг все оставшееся в наличии после трудового дня соображение и мысленно нарисовал себе ситуацию.

– И от чьего лица писать? – со вздохом поинтересовался он.

Фокс задумался.

– Давай в четыре руки ваять – быстрее будет, – милосердно предложил он. – За разных персонажей, чтоб с мысли не сбиваться.

– Это сильно сказано… – пробормотал Роджер. – Было б с чего сбиваться…

– Ну, неужели так сложно представить себя пиратом-педофилом?! Тьфу, не педофилом даже, – возмутился Фокс. – Вживись в образ. Пэн вон пацан ничего так, симпатичный.

– Проще убийцей в состоянии аффекта! – сверкнул на него глазами Темплтон. – И меня оправдают, между прочим! Уйди с глаз моих… вон, в угол. И помолчи, будь так любезен.

Удивительное дело: перед лицом такой напасти, как недовольство сестры, Фокс сумел удержаться от комментариев и приняться за написание «своей партии»…

Усевшись прямо на полу и обложившись распечатками, они, ругаясь и споря, черкали листочки, вписывая целые столбцы. История расширялась на глазах, охватывая все больше сторон социально-эмоционального бытия и имея все меньше отношения к многострадальному Барри. Поверх Фоксовых интриг наслоились такие страсти, что и Анжелика б позавидовала.

– Вау, – только и сказал Фокс, вчитываясь в очередной пассаж. Его аж в краску бросило. – А такое бывает?

– Бывает, – рассеяно кивнул Роджер. Спать ему уже не хотелось – захватил творческий процесс.

– Круто. Мне аж восемнадцать лет захотелось…

– Чего?!

– Ээээ, шучу, шучу… – Фокс замахал руками. – Я к тому, что «есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам»… А дальше там что? – он покосился на следующий листочек.

– Сейчас, предложение сформулирую… – Роджер задумался, не представляя, как литературным языком отразить слишком уж живые картинки в голове. – Черт, и беретесь же вы писать о том, о чем понятия не имеете! А мне потом голову ломай! Не, ты полгода будешь газоны стричь…

– Так нечестно!

– Да неужели?

Наконец Фокс сгреб все листочки и потащил к монитору, протирая глаза:

– Знаешь, у тебя несомненный талант, – поощрительно заметил он. – Чтоб я сдох, если это не магический реализм… Это ж надо – такие познания в области истории, психологии, права и анатомии… Дана с Джастином и за месяц такого не выдумают… Да что там – в «Исповеди маски» трагедия не такого размаха…

– Наверное, в прошлой жизни я чем-то очень провинился… – Роджер не выдержал и притащил из холодильника пиво. Эти подростки… Страшная вещь – умственная акселерация. Такие понятия, как «транспозитивность», у них в голове уже укладываются, а все прочее еще, видимо, не очень. – А если нет, то пусть мне мое терпение зачтется на будущее… Другой на моем месте давно бы тебя пристукнул и прикопал в саду под покровом ночи – во благо человечества.

– И я пива хочу! Кстати, – Фокс ухмыльнулся, – в соавторах тебя указывать? Или только в музах?

Роджер подавился. И тут, разумеется, зазвонил телефон. Дана, кто же еще…

***

…Темплтон в пяти предложениях пересказал напряженный творческий процесс.

Таллис во все глаза уставился на него.

– Знаете, я этого вашего Фокса уже заочно боюсь…

– Да, есть чего испугаться, – согласился Темплтон не без гордости. – Вождь краснокожих отдыхает… Ему на дипломатическом поприще самое место.

– В общем, детишки явно стремились закончить все дела до отбытия, – резюмировал Таллис и не удержался: – Едва ли директору Мортону понравится, что Дана творчество ставит выше его конкурсов по истории.

– Ему полезно иногда пересматривать приоритеты, – хмыкнул Темплтон. – Меня он тоже пичкал историей, господитыбожемой.

– Э? Вы учились в той же школе? – удивился Таллис. Это ж столько тогда лет директору? На вид больше тридцати пяти – тридцати семи никак не дашь…

– Не совсем, – Темплтон ловко подрезал зазевавшегося водителя. – Он читал лекции у нас на факультете… а мы с друзьями весь университет на уши ставили. Хорошее было время… но его предмет мы знали как национальный гимн.

Ну да, выползла откуда-то из подсознания непрошеная мысль, а анимагов в вашей компании часом не было? Это Таллиса б уже не удивило. Но – в университете? Квалификация Мортона как преподавателя явно превышала школьный уровень. Странно.

– Спасибо за беседу, мистер Темплтон… притормозите на углу.

– Вы сообщите, когда узнаете что-то новое?

– Да… И нужны образцы для ДНК-анализа. Боюсь, обращаться к миссис Броуди бесполезно.

Темплтон задумался.

– Увы, ничего подходящего у меня не найдется. Потрясите Картера.

– Это ведь тоже один из ваших? – отстегивая ремень, уточнил Таллис.

– Скорее из членов Даниной «масонской ложи»… – Темплтон искал в телефоне номер.

– «Масонской ложи»? – обречено вздохнул детектив.

– Угу… вам еще не рассказывали? У Даны подпольный клуб любителей паранормальных явлений или что-то вроде этого… Собираются у Картера.

– Я знал, что без этого не обойдется, – застонал Таллис.

Шаг восьмой

Саманта проснулась от странного ощущения невесомости, и еще в полудреме успела подумать: жаль, что это не сон Фокса, ему б понравилось… И перевернулась на другой бок, собираясь, как обычно, зарыться носом в подушку. Подушки не было. Удивленная, но не слишком – иногда ее старшенькие были способны на совершенно детские выходки – Саманта открыла глаза. Посмотрела вниз.

Подушка была на месте – съехавшая к краю кровати, истерзанная, но совершенно обычная, она мирно лежала там, внизу. Вместе с одеялом и до половины сбитой простыней – во сне Саманта просто вертелась волчком. Все было как всегда. Кроме одного – сама Саманта без всяких объяснений, наяву плавала где-то под потолком, покачиваемая порывами ветра из приоткрытого окна.