Азшара залилась звонким смехом. С трудом успокоившись, она сказала:

 — Ох, уж эти манеры, леди Праудмур. Ох, уж это воспитание.

 Королева с кошачьей грацией прошлась по комнате. Ее чешуйчатый шлейф змеиным хвостом извивался следом.

 — Я было подумала, что мы схватили не тот корабль. Никакого магического сопротивления. — Она с недоумением глянула на коротенькое платье Джайны и ее красное сгоревшее лицо. — А ваш внешний вид не вполне соответствует вашему статусу. Но самопожертвование и мысли о других, только не о себе, выдают вас с головой. Как вам это, лорд? — Азшара, видимо, обратилась к мужчине, но тот не отреагировал. — Ваши слуги, — ледяным тоном продолжила королева, — уже мертвы. И вы будете покоиться рядом с ними, если откажетесь сотрудничать. И не вздумайте творить магию. Для моей уверенности на ваши запястья одеты антимагические браслеты, которые не позволят вам произнести ни одно, даже самое слабое заклинание.

 Джайна с удивлением ощутила на запястьях металлические браслеты, сплошь покрытые иероглифами рун. Наверное, их одели, когда она была без сознания. Браслеты были тонкими и бесцветными.

 В комнату вползли мирмидоны с зачарованными ракушками на груди.

 — А пока отдыхайте и получайте удовольствие, — сладко проговорила Азшара.

 Стража не собиралась отводить Джайну в темницу. Это были королевские телохранители, ожидавшие Азшару за дверью. Королева рассмеялась.

 — Я снова не оправдала ваших надежд, Джайна Праудмур? Да, именно эта прекрасная комната станет вашей тюрьмой. И не надейтесь сбежать. Течения Водоворота разрывают на мелкие щепки огромный корабль в считанные секунды. Представляете, что будет с вами? И потом, радуйтесь. За тысячи лет вы первый гость такого статуса в моем королевстве. Не могу же я бросить вас в темницу, как рядового, ничем не выдающегося матроса. Вы мне еще пригодитесь.

 Следом за Азшарой комнату покинул и странный мужчина. Джайна успела разглядеть только то, что его кожа на лице и ладонях была сплошь покрыта рубцами и шрамами.

 Оставшись в одиночестве, леди Праудмур крепко выругалась.

Земля Лордаерона еще помнила детский смех. И даже светловолосого шестилетнего сорванца, носившегося по ее лугам до самой ночи. И его тяжелую после возвращения с заснеженного континента поступь, сметаемую длинным, подбитым мехом плащом, тоже помнила.

 Пожалуй, каждый камень разрушенного королевства никогда не забудет своего последнего принца, земля не забудет вкуса крови, а воздух не избавится от запаха смерти. И ненависть, ноющая, горящая, червём проедающая сердце, никогда не исчезнет. Даже если причина ненависти уже мертва.

 Щелкали застежки темно-бордового плаща, расшитого холодным мерцанием серебряных нитей. С немой болью в горящих ненавистью янтарных глазах на прекрасном, с тонкими чертами лице в обрамлении белых волос из тусклого во весь рост зеркала на нее взирала мертвая эльфийка.

 Леди Сильвана Ветрокрылая прекрасно понимала причину всеобщей ненависти по отношению к ее подданным и усмехалась тому, как это низшее чувство способно было объединить даже лютых врагов — Альянс и Орду. Пусть Отрекшиеся и сами были частью Орды, но противиться животной панике перед лицом смерти не мог никто. Природа благоразумно наделила каждое живое существо этим страхом. Но мало кто задавался вопросом, что же оставалось делать им, насильно поднятым к жизни?

 Непросто быть нежитью в мире живых, где каждый морщит нос и стремится убить. При виде тебя близкие хватаются за лопаты и топоры. Они ненавидят тебя. Они возмущены тем, что ты наплевал на таинство смерти, и совсем не рады, что магическая чума Короля Мертвых вернула тебя с того света. Волей-неволей ненавидишь живых только за то, что они живы. Ведь они ненавидят тебя только за то, что ты, по их мнению, бесправный ходячий труп.

 Какая ирония, смерть не пощадила самого Короля Мертвых. Впрочем, он вряд ли страшился ее, зная, что существует кара и похуже — восстание к жизни после смерти и накатывающий после «пробуждения» звериный ужас, выворачивающий сознание наизнанку, обнуляющий жизненные ценности.

 Янтарные глаза Сильваны в мгновение потемнели, руки в бессилии упали вдоль тела. Питаемая энергией мести, она просуществовала слишком долго. И даже теперь, когда Король Мертвых больше не восседал на Ледяном Троне, не управлял Плетью, не грозил Азероту опасностью, ее жажда мести не ослабела, не исчезла вместе с первым донесением о его разгроме. Наивная, она считала, что его гибель принесет облегчение… А стало только хуже. Глубокой занозой ненависть засела в сердце Сильваны, и у нее появились только новые причины сильнее прежнего ненавидеть своего мучителя и убийцу. Он умер, тогда как она – нет.

 Почти никто из Альянса не признавал прав Отрекшихся на земли Лордаерона. А саму нежить, состоявшую их коренных жителей Тирисфальских лугов, поколениями возделывающих эту землю, считали захватчиками. А ведь они, в отличие от наследного принца, не предавали своего королевства, и даже после смерти вернулись на эти зачумленные земли. Больше их и не ждали нигде, большего им и не нужно было.

 Тогда живые уже в открытую, не стесняясь, задавались вопросом, ладно уж с жителями, но почему Сильвана Ветрокрылая, эльфийка из Квел-Таласа, зовет себя королевой этих земель? По какому такому праву?

 — Ах, по какому праву? — шипели бескровные синие губы одновременно нежным девичьим и властным грубым голосом, от одного звука которого стыла в жилах кровь. — А по какому праву он… Сделал со мной это?…

 Боль скрутила ее, разлившись ядом желчи по телу. Сильвана рухнула на колени. Обрамленное тяжелой посеребренной рамой зеркало не в первый раз беспристрастно отражало все ее мучения.

 По какому праву?…

 Эти вопросы все чаще стали звучать в людских королевствах, шпионы Отрекшихся знали свое дело. Сильвана не понимала, почему живые Азерота так стремились разрушить и отнять то единственное, что осталось у нее.

 Никто не стыдился того, что со своим же народом сотворил последний из рода Менетилов, ведь когда-то он был живым человеком, а уж Королем Мертвым стал гораздо позже. Почему же, почему они до сих пор удивляются, откуда в нежити столько ненависти к людям, если у самих только одно желание — истребить, стереть с лица земли? Почему действуют настолько бесцеремонно, словно и нет у этой земли хозяев, словно им на этой земле жить?

 Живые не могут быть правы только потому, что живы.

 Вглубь Чумных Земель с отрядами солдат прорвался герой Альянса, верховный лорд Серебряного Рассвета, Тирион Фордринг, первый и настоящий хозяин Дольного Очага. Ослабевший Алый Орден без единого залпа сдал город. Зачем тогда столько солдат?

 Сильвана знала, что теперь, после падения Короля Мертвых, люди переведут свой взгляд с Нордскола на Тирисфаль, потому что нежить для них — это прислужники Плети и ни что иное. Замкнутый круг со временем смыкался только сильнее, накаляя обстановку в землях Лордаерона.

 Боль начала отпускать ее, на нетвердых ногах она поднялась, перекинула колчан со стрелами через плечо, застегнула ремень на груди. Подняла капюшон. Его тень хоть отчасти скрывала мертвенную бледность кожи.

 Неужели глупые ночные эльфы не понимали, что идут на верную смерть? Королева банши Сильвана Ветрокрылая никогда больше не отдаст свои земли захватчикам, не предаст свой народ, презираемый каждым в Азероте, и она действительно будет биться до последнего. Ни одно зернышко пшеницы не взойдет на землях Отрекшихся. Они могут сколько угодно исцелять Чумные Земли, но пускай только попробуют сунуться в Тирисфальские леса. Никогда земли Лордаерона не станут сельскохозяйственными угодьями Альянса.

 За ее спиной раздались шаркающие шаги. Не было нужды оборачиваться. В мутной поверхности зеркала в полный рост, перед которым стояла Сильвана Ветрокрылая, отразился Рэндал Сварт. Лысый и сгорбленный, застрявший на пятидесятилетнем возрасте. Кости рвали его сухую кожу и выпирали в локтях и скулах. Рэндал Сварт служил ей верой и правдой. Как когда-то служил своему первому хозяину — Королю Мертвых. Все ее подданные когда-то служили ему, как и она сама. Как и это зеркало.