— Мне надо идти, — сказала Марина. — Прощай. — Она обняла его одной рукой и пошла от него по дорожке.

Он смотрел на ее изящную фигурку в голубых джинсах и короткой замшевой куртке. Эта фигурка вызвала в нем прилив жалости. Была ли это жалость к себе, к тому, что прошедшее никогда не повторится, к тому ли, что он теряет этого милого, дорогого ему человека? Была ли это грусть о тех тихих, по-детски трогательных встречах каждый вечер? Он проследил за тем, как она садится в свой белый жигуленок, как он отъезжает…

На улице потихоньку смеркалось. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — вспомнил он известную фразу. «Хотя кто кого приручил?» — думал Илья.

По дороге домой он выпил бутылку пива. Не хотелось идти к родителям и не хотелось быть одному. Из таксофона он позвонил Юре и пригласил его к себе на съемную квартиру. Юра, вероятно, что-то почувствовал в его голосе и спросил, что случилось. Илья сказал, что только что встречался с Мариной.

— И что?

— Ничего.

— Ладно, сейчас приеду. Взять что-нибудь?

— Здесь возьмем.

— Ладно, через час буду.

Через час они пили водку, говорили о жизни и о женщинах.

— Я думаю, что она права, — вещал Юра, когда они уже выпили полбутылки. — По крайней мере, искренна. Ведь любовь — это чувство. Это — на уровне подсознания. Как на уровне подсознания женщина стремится найти мужчину, так на уровне подсознания она стремится найти добытчика. Не просто самца, но охотника или воина… Поэтому она с замиранием сердца и смотрит на того, у кого есть деньги, у кого есть власть. Это не просто голый расчет или проституция. При прочих равных она выберет именно такого. И влюбится, именно влюбится в такого.

Юра снова аккуратно наполнил рюмки.

— Слушай, но существуют же искренние чувства, основанные на искреннем влечении, совпадении душ… Что-то же назвали любовью.

— Любовь придумали русские, чтобы не платить деньги. — Юра улыбнулся собственной шутке. — Извини, пожалуйста… Так что влечение к сильному это и есть любовь. В том числе. Отчасти.

— Может, ты и прав, но как-то грустно об этом думать.

— Помнишь поговорку? «Есть ли женщины, которых нельзя купить?» — «Есть, но они стоят очень дорого».

— Это не поговорка. Это — крылатое выражение.

Водка и общение с Юрой сыграли свою роль. В освещенной теплым светом комнате, когда за окном была темнота, казалось, что весь мир сосредоточился здесь.

— Любовь зла, — произнес Юра, выдохнув после рюмки. — Может, ей и нужен такой, который бы ее в грош не ставил. Я имею в виду Марину.

Водка подошла к концу, они взялись за пиво. Внутри было уже тепло, но голова казалась ясной.

— Кстати, о любви… Представь такую картину, — опять начал Юра, затягиваясь новой сигаретой и держа в руке пластмассовый, задуманный как одноразовый, стакан с пивом, — у меня есть знакомая. Ну как знакомая, так, соседка…

— Представляю такую картину.

— Подожди. Так вот, она как-то рассказала историю насчет детей. Скажу честно, сначала не понял — шутит она или всерьез. У нее есть подруга, ну, не знаю, насколько близкая. Ее муж раньше служил в ОМОНе или что-то такое…

— Чей муж?

— Ну, подруги. Так вот, этот муж устроился телохранителем к кому-то в правительстве.

— В смысле?

— Ну, к какому-то члену правительства. Не знаю…

— А при чем здесь дети?

— Так слушай. Они свою девочку отправили в гимнастическую секцию.

— А сколько ей лет?

— Кому?

— Девочке.

— Ну, лет, по-моему, двенадцать.

— Нормально. Хотя, если серьезно заниматься гимнастикой, можно было начать и пораньше.

— Так вот, представь себе, как меняются люди. Или, я не знаю, может быть, это воспитание. Моя соседка рассказывает — пришла она как-то к ним на праздник…

— В эту семью, где охранник? — уточнил Илья.

— Ну да. Так вот, все сидят за столом, и этот муж — охранник — во главе. И все к нему относятся как к богу. И называют его не иначе как «наш спонсор».

— Жена называет?

— Все называют. Вся семья.

— Странно.

— Слушай дальше. Заканчивается обед. Всем дают компот — ну, варенье, разведенное в воде. А перед ним стоит пакет с соком — «Это — для нашего спонсора» — и наливают только ему. Представляешь?

— Идиот, что ли? — наконец заинтересовался Илья.

— Ну уж не знаю… Ты подумай, что с людьми власть делает.

— При чем здесь власть?

— Я так думаю, что это влияние новой работы. И еще — как-то моя соседка спрашивает подругу, ну, жену охранника: «Как, мол, дочь учится?» — «Нормально», — отвечает та. «А математика?» — «Ну, математика три, но нам это и не нужно». — «А история?» — «История тоже тройка, но нам это и не нужно». — Юра сделал недоумевающее лицо: — Ну, а в общем-то понятно, что родители уже в таком возрасте детей к чему-то готовят, знают или планируют, кем они будут.

— Логично. Хотя, конечно, история и математика никому не помешают… — заметил Илья.

— Я тоже так считаю. И она, моя соседка, думаю, тоже. Она спрашивает: «И кем же она у вас будет?» — «Проституткой», — отвечает та.

— Что? — открыл рот Илья.

— Проституткой. На полном серьезе. И поэтому они отдали ее в секцию гимнастики.

— Ты шутишь?

— В том-то и дело, что нет.

— Может быть, она неправильно поняла?

— Моя знакомая тоже так подумала и переспросила несколько раз. Мамаша говорила вполне серьезно. Вот так вот. А ты говоришь любовь.

— Я бы удивился, если бы не было так хреново… Так это что, влияние отца — охранника?

— Думай как хочешь.

— Да неудивительно. Еще бы, представь: бедный человек, в общем-то, дурак, никогда не видел раньше вокруг такой роскоши, таких людей, которые ворочают государством. И единственные молоденькие девушки, которые купаются в этой роскоши, — это проститутки. Но все равно: я в шоке.

— Я тоже.

— Ты ведь еще ее встретишь?

— Кого?

— Твою знакомую.

— Я же говорю — это моя соседка.

— Скажи ей, пусть передаст матери этой девочки, что особенно ценятся проститутки с высшим образованием, с разносторонними знаниями, с которыми можно поговорить, пообщаться. Они сильно выигрывают у просто безмозглых кукол. Может, после этого дочка станет учиться.

Через час они допили водку и пиво, пошли гулять еще за бутылкой. История про будущую проститутку не выходила у Ильи из головы.

— А вдруг она не вырастет красавицей, — рассуждал Илья. — Дорогим проституткам ведь нужна модельная внешность… Что же, ее готовят к тому, чтобы она стояла на Тверской?

— Получается.

Морозный воздух освежал, хотелось действий. У метро, в нескольких кварталах от дома Ильи, они зашли в павильончик-рюмочную с несколькими стоячими столиками. За одним из них стояла компания подростков, за другим — толстые, уже окосевшие мужчины лет шестидесяти в кожаных куртках, из-под которых виднелись пиджаки; расслабленные галстуки сбились, воротнички белых рубашек расстегнуты на красных шеях.

Еще у одного столика три девчонки, похожие на студенток, пили водку. Илья и Юра взяли бутылку водки и удивительно легко были приняты в эту компанию. С девушками они выпили как минимум две бутылки. Девушки оказались милыми и совсем не дурами, они живо смеялись в ответ на Юрины шутки, всерьез начал дискутироваться вопрос, стоит ли идти в гости к Илье…

В этот вечер они напились. Девушки куда-то исчезли. Илья дотащил полуживого Юру в свою квартиру, где тот, не приходя в себя, заснул на диване. Благо, на следующий день было воскресенье.

XVI. Министр по делам православия (апрель)

Президент Иванов возвращался домой со всенощной. Нельзя сказать, что он чувствовал себя неловко, но какая-то неоформившаяся мысль засела в голове. Ему не удавалось ни сформулировать ее, ни избавиться от нее. Он вошел в прихожую. Услышав звук открывающейся двери, в прихожую вышла жена.

— Христос воскресе, — сказала она.

— Воистину воскресе, — ответил он, улыбаясь, обнял и поцеловал ее. Он принял эту простенькую хитрость жены быть ближе, прикоснуться к нему, поцеловать. — Христосоваться завтра будем.