Глава 4
ВЫЙДЯ ИЗ ДУША следующим утром, я услышал на кухне какое-то копошение. Места у изножья кровати как раз хватало, чтобы я мог протиснуться к перилам и, свесившись, проорать, что я вооружен и опасен.
— Да ладно? И что дальше? — прозвучал ехидный вопрос в ответ на мое заявление.
— Вообще-то нормальные люди пользуются дверным звонком, — заметил я, невольно улыбаясь, когда Ян прошел из кухни в гостиную, где я мог наблюдать за ним сверху.
— Но у меня же есть ключ, — возразил он.
— Который ты предположительно должен использовать только в мое отсутствие.
— Тебя все равно здесь никогда не бывает.
Я вздохнул.
— И это досадно. Мне срочно нужен отпуск в каком-нибудь тропическом раю, где я смогу натрахаться в свое удовольствие.
Ян сощурился.
— У тебя проблема потрахаться дома?
Столь невинно заданный посреди моего жилища вопрос — просто удар под дых. Я мог бы заняться сексом прямо здесь, на диване... перегнувшись через него, на полу, а еще лучше — в кровати. Мест для острых удовольствий в этих четырех стенах предостаточно... Еще бы Ян был геем. И никаких проблем. Но я в пролете, потому что он натурал.
Господи.
— Ну так что?
— Мне просто нужен отпуск, — буркнул я, отворачиваясь, поскольку стоял в одном полотенце. — Почему на тебе костюм лесоруба? — на всякий случай проорал я, чтобы вопрос гарантированно долетел до Яна.
— Чего ты орешь? Я тебя отлично слышу.
Бесполезно.
— Просто ответь на мой вопрос, и все, — раздраженно буркнул я.
— Служба нацбезпасности проводила рейд на территории рехаба13 для малолетних преступников в Шаумбурге. И у нас теперь есть зацепка на ту девчонку, как там ее?
Я замер на полпути к гардеробу.
— Люси, по-моему?
— Да, верно. Люси Кенсингтон. Маршалы из Лаббока не успели взять ее под стражу — ей удалось сбежать, — сказал Ян, грохоча на лестнице. Для бывшего спецназовца он слишком громкий.
— Кажется, ты должен уметь передвигаться бесшумно.
— Я тебе кофе несу, не будь такой задницей.
Усмехнувшись, я достал из гардероба боксеры, джинсы с низкой посадкой, футболку, хенли и носки.
— Она ведь должна была давать показания против местного лидера секты?
— Ага. — Ян поднялся наверх, протянул мне кофе и тут же скривился.
— Что? — спросил я, хватаясь за кружку.
— Ты весь в синяках, — заметил он, делая глоток. — А с этим гипсом на запястье ты дерьмово выглядишь, приятель.
Я пожал плечами.
— Сам же видел, какого лося пришлось завалить.
— Типа того, — с раздражением согласился он и нахмурился, коснувшись моего плеча. — Фу-у-у, чего ты такой липкий?
— Это лосьон, придурок. Нужно заботиться о коже тела и лица, увлажнять ее, иначе в старости будешь похож на сморщенный стручок.
— А-а-а-а, — понимающе протянул Ян, только чтобы я заткнулся. — Как рука? Лучше? Вчера, похоже, сильно болела.
— Ага, но сегодня все нормально. Проваливай, я одеться хочу.
Кофе был хорош. Еще бы. Он взял «Кону»14 из морозилки вместо зерен французской обжарки, которые хранились в шкафу.
Ян ткнул на одежду в моей руке.
— Такие джинсы на рейд нельзя надевать.
— Что? — Я глотнул райского напитка. В нем было идеальное количество сливок, так что кофе оставался горячим, но его можно было быстро пить.
— Я видел на тебе эти джинсы, они слишком узкие. Бегать в них будет неудобно. Мы с тобой не какие-нибудь Старски и Хатч15.
Я вперил в него взгляд, пока Ян со стоном не поплелся вниз, бормоча что-то под нос. Но он прав, я только испорчу джинсы стоимостью двести баксов, вытирая ими асфальт. Я допил кофе и вернулся к шкафу выбрать что-нибудь другое. Переодевшись, я почистил зубы и нанес немного средства для укладки волос.
— Ну, ты закончил, принцесса? — поинтересовался Ян, войдя в ванную.
Я сердито уставился на него в зеркало.
— Думаешь, я просто встаю с кровати с идеальной укладкой? Это целое искусство.
— Ну, а похоже, что ты их пальцами расчесал.
— Знаю, и это не так уж просто. Каждая прядь укладывается под определенным углом, иначе получится полная хрень, — объяснил я своему дремучему напарнику. — Все должно быть на своем месте.
— Иначе что?
— Иначе будет не сексуально.
— Ты очень сексуален. — Ян зевнул, забрал пустую кружку и вышел. — Теперь-то мы можем идти, пока из нас песок не посыпался?
На лучшее можно было и не рассчитывать. Я выключил свет и плюхнулся на кровать, чтобы надеть сапоги.
— Вельветовые штаны? — спросил Ян с такой интонацией, словно ему было физически больно.
— Ты не заметил, когда был в ванной?
— Я туда не заглядывал, — сухо сообщил он.
— Ну, простите, что у меня нет пары «Вранглеров», как у некоторых, — заметил я. — Даже «Ливайсов», если уж на то пошло.
— Ничего так не возбуждает, как болты на ширинке, мой друг.
Это точно.
— Но твои «сними-меня» джинсы все-таки не подходят.
Я его проигнорировал, однако стоило мне встать с кровати, как Ян опять скривился.
— Что опять?
— Сколько стоят эти сапоги?
Я поднял ногу и глянул на подошву.
— Не знаю, триста, может, четыреста баксов.
— Прошу, сними их. У тебя в шкафу лежат мои черные кожаные берцы. Надень их. Умоляю.
— Но это тоже сапоги.
— Ничего подобного. Ну же.
— У меня есть еще вингтипы16 от «Антонио Маурици», я могу...
— Даже знать не хочу, что это, но думаю, они не лучше этих. Просто переобуйся.
— А байкерские ботинки...
— Нет, твои байкерские ботинки у меня с нашего субботнего похода на фермерский рынок.
— О-о. — Забавно, я даже не заметил их отсутствие. — А эти сапоги случайно не «Дольче и Габбана» из состаренной кожи или...
— Понятия не имею. Они просто мягкие — и все.
Я должен был подумать.
— Миро!
— Ладно-ладно, — пробормотал я, снова опускаясь на кровать и снимая сапоги. А Ян покопался в моем шкафу и вернулся с видавшей лучшие времена парой военных ботинок. Они были потрепаны, но в приличном состоянии. Более того, пусть звучит по-идиотски, но это обувь Яна, так что я готов носить ее не снимая. Ботинки подошли идеально.
— Боже, мне стоит к тебе переехать, — пробурчал Дойл. Он даже не заметил, что я перестал дышать. Этот мужчина когда-нибудь добьет меня своими словами. — Представь себе, как быстрее проходили бы твои утренние сборы, если бы не нужно было думать, надеть ботинки от Антонио-хрен-какого или...
— «Антонио Маурици», — крикнул я, когда он направился к лестнице.
— Да мне, блядь, по барабану!
Я спустился следом и, остановившись у шкафа в прихожей, достал пальто «честерфилд». Но Ян опять взялся за свое:
— Возьми форменную куртку и пошли уже.
— Да, но...
Дойл зарычал, поэтому я схватил куртку, проверил, не забыл ли значок, ключи, оружие, права, кошелек и телефон, и выскочил из квартиры.
Заперев входную дверь, Ян устало покачал головой, словно я его вконец вымотал, и бросился вниз по ступенькам.
— Чего ты злишься?
— Знаешь, сколько мне нужно времени, чтобы собраться?
Я широко улыбнулся:
— Ты просто от природы великолепен. А мне приходится работать над собой. Идеала нелегко добиться.
— Садись уже в машину!
Я продолжал посмеиваться, устраиваясь на сидении и сообщая Яну, что мне нужно еще кофе.
— Если бы не торчал кучу времени перед зеркалом, смог бы выпить кружку.
— Ага, напомню еще раз. Красота не выносит спешки.
Дойл сорвался с места, словно мы только что банк ограбили. Я вцепился в приборную панель.
— Господи, Ян.
Его коварная улыбка не ускользнула от меня.
***
ЛЮСИ КЕНСИНГТОН была похожа на героиню с обложек любовных романов, где в гордую девственницу по уши влюбляется главный герой. В реальности девица материлась как грузчик и кидалась на Яна с ножом, стараясь поскорее выковырять его сердце из грудной клетки.
Думаю, раньше с ней обращались более деликатно, потому что она возмущенно заорала, когда Ян ее обезоружил, уложил лицом на асфальт и застегнул на запястьях наручники. Люси при этом поливала его отборным матом, некоторые выражения я даже не слышал — уникальный случай — пока не началась стрельба. Как только все — нацбезопасность, местная полиция и мы — оказались под пулями, зажатые во дворе реабилитационного центра, Люси тут же заткнулась, сжалась в комок за спиной Яна и завела волынку с извинениями.
— Мне так жаль — всхлипывала она, прижимаясь щекой к широкой мускулистой спине Яна. — Но я бы не зашла настолько далеко, если бы не была такой сукой.
— Ну, теперь мы о тебе позаботимся. — Ян старался ее успокоить, когда в тесном пространстве раздалась очередь АК-47 — рат-а-тат-тат.
Проживи я хоть тысячу лет, но так бы и не понял, что двигало людьми, открывавшими огонь по правоохранительным органам. Да, сейчас мы в западне, но скоро прибудет подкрепление, и тогда уже стрелкам будет некуда бежать. Даже если они возьмут заложников, их перспективы печальны. Ни при каких обстоятельствах им не выйти сухими из воды. От них только и требовалось разок включить логику.
— А как же Хавьер?
— Не понял? — Я на мгновение отвлекся, но ее слова вернули мое внимание.
— Мой парень, Хавьер... Хави, — объяснила она. — Абель Харди охотится и за ним. Это парень, от которого мы прятались. Из-за него нам пришлось уехать из Техаса.
— И где этот Хавьер? — спросил я без особого желания услышать ответ.
— Он в нашей комнате на третьем этаже.
Конечно, где же еще он мог быть. Мы находились во дворе, на улице, на уровне первого этажа. Из всех возможных вариантов Хавьер мог быть только внутри и на третьем этаже. Закон Мерфи и все такое.
— Я уже говорила об этом маршалам из Лаббока, — терпеливо сообщила Люси. — Если в программу не возьмут Хавьера, я не стану давать показания в суде. Но нас никто не слушал, так что мы свалили. Но вы же не такие, да? Вы — не то, что маршалы из Техаса. — Я покосился на нее через плечо. Она смотрела на нас своими васильковыми глазищами так, словно мы были ангелами, спустившимися с небес.
— Значит, вы с Хавьером были вместе, когда... — я напряг память, — ...операция по конфискации наркотиков пошла не по плану.
— И мы видели, как мистер Харди расстрелял всех тех людей. Ага.