Началась суета, мне помогли подняться на ноги, пока четверо полицейских штата оттаскивали Яна от агента и настороженно кучковались вокруг него, ожидая, пока он уберет свое оружие в кобуру.

— Как насчет благодарности за поимку вашего подозреваемого? — прорычал Ян.

Протиснувшись сквозь толпу, я схватил его за грудки и толкал назад, пока мы не оказались подальше от толпы офицеров.

— Эй, — тихо сказал я, положив руки ему на бока и не задумываясь скользнув к бедрам.

— Да пошли вы! — кричал Ян на всех. — Нехрен вытаскивать пушку, если не знаешь в кого, твою мать, собрался стрелять!

Он был в ярости, и лишь потому, что я мог отжать лежа больше его веса, хоть Ян и выше меня, я удерживал его на месте.

— Эй, — повторил я.

Его голубые глаза метнулись в сторону и встретились с моими.

— Спасибо, что прикрываешь меня.

— Всегда, — проворчал он. — И ты это знаешь.

Да, я знал.

— У тебя кровь идет.

— Как обычно, — пожал я плечами, — тебе ли не знать.

— С запястьем все в порядке? — спросил он, хватая мою руку и оглядывая со всех сторон еще до того, как я смог сформулировать ответ.

— В порядке.

— Прекрати вытворять такое дерьмо, — сердито сказал он, отпуская меня, по-видимому, убедившись, что гипс на месте. — Дожидайся меня.

— Так и буду делать.

— Миро!

— Обещаю, — ответил я, усмехнувшись. — Не суетись.

Всегда странно вмешиваться в чье-то расследование, но поскольку за него отвечали федералы, это было не так плохо, как иметь дело с полицией Чикаго или полицией штата. Иногда там было столько позерства, что хотелось просто сказать всем вытащить уже свои члены, чтобы я взял линейку и провозгласил победителя. Нелепость.

Ответственный за оперативную группу спецагент извинился за то, что его человек наставил на меня пистолет, а затем ждал, пока Ян ответит ему тем же.

— Что? — раздраженно бросил ему мой напарник.

Агент покачал головой и проводил нас в ванную гостиничного номера, где пропавший свидетель сидел на столешнице раковины, опустив в нее ноги, и выглядел скучающим.

— Мистер Бентли, — поприветствовал я его.

— Милый, ты хоть понимаешь, что у тебя идет кровь?

Пожав плечами, я прошел в комнату мимо Яна.

— Где пропадал, Кемен?

Он одарил меня прекрасной улыбкой во все идеально ровные белые зубы, и на его щеках обозначились ямочки. Парню оказалось всего девятнадцать, и он был потрясающе красив, с кожей теплого оттенка мокко и огромными зелеными глазами. Я понимал, почему его держали здесь, но сожалел о потерянном детстве мальчишки.

Я вспомнил его досье. Мать продала Кемена за наркотики, когда ему было всего десять лет, а потом он кочевал по хозяевам, пока Тейлор Ледесма не увидел его танцующим в клубе и не забрал у парня, который продавал его задницу по триста баксов за ночь. Кемен поступил в единоличное владение Ледесмы, став его драгоценной собственностью. Хорошее заключалось в том, что его больше никогда не насиловали, не трахали группой и не пускали по кругу. Худшее — то, что он так и не обрел свободу. Ему не разрешалось выходить за пределы пентхауса на набережной.

— Я не буду давать показания, — отрезал он. — Тейлор Ледесма был очень добр ко мне. Я объяснил это полиции, и повторяю вам, ребята. Нет, не буду.

— Ты поступил очень умно, — небрежно заметил я.

Когда Кемен обратил внимание на меня, я понял, что заинтересовал его.

— Поскольку Ледесма вел все свои дела на испанском, ты решил выучить язык, чтобы знать, какого хрена происходит.

— Само собой, в этом есть смысл, верно?

— Да, — согласился я. — И почему же Ледесма никогда не заставлял тебя выходить из комнаты, когда вел дела?

Кемен повернулся ко мне, и на его лице читалось напряжение.

— Ему нравилось выставлять меня напоказ перед мужчинами, которые никогда меня не получат. Он тащился от этого.

— Имеет смысл. Так что же случилось потом?

— На его дом совершили налет. Ввалились федералы и взяли меня под стражу, но потом передали полиции Чикаго, решив, что я несовершеннолетний.

— А потом, разузнав, что тебе восемнадцать, они поместили тебя под охрану после того, как ты согласился дать показания.

Внезапно он сосредоточенно уставился на свои ноги.

— Но я передумал.

Коснувшись рукой его подбородка, я приподнял ему голову, снова привлекая внимание.

— И ты ускользнул от детективов, которые охраняли тебя.

— Да, — он глубоко вздохнул и игриво потерся щекой о мою ладонь, как кот. — Но от вас, маршал, я бы не стал убегать. Ни в коем случае.

Я убрал руку.

— Ты уже полгода в бегах. Готов остановиться?

— Я все равно не собираюсь давать показания.

— Этот человек хочет твоей смерти, — сообщил я ему.

— Это вы так считаете.

— Так считают все, — заверил Ян. — Мы переправим тебя в наш офис, чтобы ты мог услышать прослушку. А теперь слезай и повернись.

— О, сладкий, как скажешь.

Ян усмехнулся, когда Кемен грациозно и плавно соскользнул со столешницы, повернулся, словно танцор, и заложил руки за спину. Все его компактное тело состояло из поджарых мускулов, и нужно действительно отдать должное его красоте. Но я отличался от других тем, что видел ребенка, а они — кусок мяса.

— Чувак, выглядишь дерьмово, — резко заметил Ян.

Я непонимающе посмотрел на него, и он указал на зеркало. Я обернулся.

Вот так неожиданность: левая щека расцарапана, вдоль челюсти синяки, а губа разбита. Но самое печальное — моя новехонькая потертая кожаная куртка-бомбер с подкладкой из овчины была изодрана в клочья под такой же изодранной рейдовой курткой.

— Вот дерьмо, — пробормотал я.

— Больше расстроен из-за куртки, чем из-за лица, да, милый? — Кемен посмотрел на меня с жалостью и сочувствующе произнес: — Понимаю. С утра выглядело очень красиво, да?

— Так и было, — вздохнул я.

— Вы серьезно? — спросил Ян, переводя взгляд с меня на нашего своенравного свидетеля и обратно.

— А что? — требовательно спросил Кемен. — Эта куртка очень сексуальная.

— Видимо, была сексуальной, — хохотнул Ян.

— Ничего святого, — произнес Кемен.

— Пойдем, — буркнул я. Ян надел на него наручники, и я открыл дверь.

Стрельба в коридоре остановила меня, несколько полицейских штата тут же бросились вперед, держа оружие наготове. Они были готовы прикрыть, но как по мне, балкон, который я заприметил при входе, лучший вариант.

— Ну и что дальше? — спросил Ян.

Я кивнул головой, указав в сторону стеклянной двери.

— Нет.

— Да, — кивнул я. — Пойдем.

— Черт, ладно. Веди.

Быстро передвигаясь, мы оказались у раздвижной стеклянной двери, когда снова раздались выстрелы и крики позади нас.

— Это ведь не... — выдохнул Кемен, — …за мной, да?

— За тобой, — одновременно сказали мы с Яном.

— Сутенеры обычно не приходят за своими проститутками с полуавтоматическими пулеметами, — продолжил я, выглядывая в приоткрытую дверь.

— И что дальше? — спросил Ян.

— Мы можем свеситься вниз и прыгнуть. Здесь до третьего этажа не так уж много, должно получиться.

— Хорошо, — согласился он, кивнув мне. — Иди первым, а я спущу его вниз.

Я знал его как свои пять пальцев. Я спущусь, он поможет Кемену, а потом кинется в перестрелку без меня.

— Нет, сначала ты, я тебя прикрою.

Он напрягся, готовясь к спору.

— Слушай, Мирослав, ты должен пойти первым из-за своего запястья.

— Нет, из-за моего запястья первым должен пойти ты, — поправил его я. — Сейчас ты гораздо сильнее. Я не хочу его уронить.

Стрельба стала громче, и к выстрелам добавились крики.

— Быстро, — рявкнул я, пресекая дальнейшие протесты.

Подтолкнув ко мне Кемена, Ян подошел к краю балкона, проверил расстояние, взобрался на перила и, хмуро смерив меня взглядом, спустился вниз. Мгновение были видны только его руки, а потом я услышал глухой удар о балкон под нами.

— Ты в порядке?

— Да, тут всего около шести футов с висячего положения. Совсем невысоко.

— Спокойно, — сказал я Кемену. — Ты следующий.

— Нет-нет-нет, — внезапно запаниковал он. — Я не могу спуститься с балкона.

— Да ради Бога, в этом нет ничего сложного, — сказал я, поднимая паренька и перекидывая через левое плечо, словно пушинку.

— Даже не снимешь с меня наручники? — пропищал он.

— Нет, — усмехнулся я, подошел к краю, наклонился и просто позволил ему соскользнуть.

Он кричал секунды полторы, а затем оказался в объятиях Яна.

— Вы оба свихнулись! — взвизгнул Кемен, когда я перевалился через перила, на мгновение удерживаясь за них здоровой рукой, а затем опустился.

Ян поддержал меня, когда я приземлился, прихватив руками за бедра и прижимаясь своей грудью к моей спине, как прошлым вечером.

— Спасибо, — улыбнулся я, застыв в нескольких дюймах от него.

— Твои идеи — отстой, — проворчал он. Но я понял, что это ласковое ворчание, когда Ян уткнулся лицом мне в плечо. Всего лишь на секунду.

— Так-то лучше, — поддразнил его я.

— Мы в жопе, — провозгласил он и развернул меня лицом к запертой балконной двери. Над нами снова прогремели выстрелы, и так как мне не улыбалась идея привлечь внимание выстрелом в замок или стекло, я достал бумажник.

— Какого хрена ты делаешь? — прошептал Ян.

— Эта дверь дешевая, — сказал я, просовывая банковскую карту между ней и рамой. — Хорошие скользят в канавку для надежной изоляции, поэтому дают больше гарантий безопасности. Дешевые, как эта, просто прикрываются, и остается только крошечная загвоздка… — я услышал щелчок, — замок.

— Где, твою мать, ты этому научился? — покосился на меня Ян.

— Впустую растраченная молодость, — ответил я, выпрямляясь и открывая дверь. — Но ты и сам это знаешь.

— Кое-что знаю, но явно не все.

— Это было круто, — заигрывающе заметил Кемен.

Вытащив пистолет, я пошел вперед, проверяя под кроватями, в ванной и в шкафу, прежде чем жестом пригласить их войти.

Ян подтолкнул Кемена вперед и запер балконную дверь. Затем усадил его на одну из двуспальных кроватей, а я подошел к двери, запер замок и стал ждать, пока Ян вызовет подкрепление.

Лишь услышав сирены, я вздохнул с облегчением.