Ксавье частенько приходил к нему поболтать. В последний приезд за стаканом вина он рассказал ему о том, что влюблен, но не может принять никакого решения. Ален не сразу заинтересовался, но потом попросил рассказать всю историю с самого начала.

— Доминик — милое имя, как ты с ней познакомился?

В его голосе не слышалось насмешки. Прежде чем что-то посоветовать, ему действительно хотелось все узнать от начала до конца. Однако Ксавье продолжал свой рассказ осторожно. Он не упомянул о руанском поезде, а выдумал встречу с Доминик на пляже и преподнес ее в классическом варианте.

— Она была одна. Я с ней заговорил. Потом мы вместе купались в море. У нее длинные красивые волосы. Плавала она лучше тюленя. Потом мы развели костер из валежника и сидели рядом. Вот и все. Ничего больше не произошло. Потом я почти каждый день встречался с ней в Париже. По-прежнему ничего не происходило, но я очень полюбил ее. Я пригласил Доминик в Монрож, она согласилась. Когда она приедет, обязательно тебя с ней познакомлю. Надеюсь, эта красотка все же не ускользнет от меня.

Слово «ускользнет» он произнес с какой-то особой тоской. Этот рассказ умилил Алена. С виду гуляка и пират, старик обладал добрым, сентиментальным сердцем.

— Приходи с ней сюда на берег нашей Шаранты. Вода развязывает языки. Там наверху есть просторные комнаты. Это дом для знатных людей.

Теперь, когда Ксавье привел Доминик в его хибару, Ален внимательно оглядел ее, одобрительно хмыкнул и сообщнически подмигнул Ксавье. Доминик улыбнулась своей ослепительной улыбкой и окончательно покорила старого морского волка.

— Пойду поищу стаканы, красное вино не повредит перед купанием, — сказал Ален и поставил на стол бутылку.

За стаканом легкого вина завязался общий разговор, к которому Доминик очень скоро потеряла всякий интерес, коротко отвечая на все вопросы. Тогда Ксавье и Ален стали говорить о рыбалке.

Наступал вечер, от реки потянуло прохладой, Доминик клонило ко сну, дорога и вино утомили ее. Она легонько толкнула Ксавье локтем, давая понять, что пора отправляться купаться. Она не понимала интерес Ксавье к этому человеку. Один раз она даже попыталась прервать их разговор и без церемоний потянула Ксавье за руку.

— Хватит, дорогой, пора идти.

Он обнял Доминик за плечи и стал машинально гладить ее руку, чтобы успокоить, но разговора не прерывал. Постепенно его объятие ослабло, а он по-прежнему продолжал беседовать с Аленом, попросив ее чуточку подождать.

Надвигалась ночь, над рекой поднялся туман. Доминик решила больше не напоминать Ксавье о времени, о том, что день уже кончился. Пусть болтает! Ей хотелось иметь побольше оснований для упреков, которые заставят его страдать. Глядя на Алена, похожего на последнего из могикан, пространно излагающего о нересте угрей, Доминик твердо решила порвать отношения с Ксавье. Завтра же она уедет из Монрожа. Уедет без единого слова, даже не попрощавшись.

Но, посмотрев в этот момент на Ксавье, она тайком залюбовалась им. Ей нравилась способность этого человека легко и непринужденно чувствовать себя в любой компании, быстро адаптироваться, проявлять искренний интерес к собеседнику, возбуждать воображение своими невероятными историями и тут же внимательно слушать воспоминания старого паромщика. Тот, казалось, был счастлив, найдя в лице Ксавье такого собеседника. Три пустые бутылки стояли перед ними на столе.

Ален вставил в бутылку свечу и зажег ее. Трепетный огонек отбросил на стены мрачные тени, заставил их заметаться по углам. Старик не умолкал ни на минуту.

— Это самое время охоты, — вещал он, поднимая вверх палец. — Ты должен быть на своем месте, малыш, держа палец на курке. Я знаю дерево, под которым ты мог бы убить сразу трех птиц… Вы любите охоту, мадемуазель? — неожиданно спросил он, повернувшись к задремавшей Доминик.

Она возненавидела его, этого старого хранителя реки, этого болтуна. Он оказался помехой ее уединению с Ксавье. Доминик чуть было не ответила грубостью на его вопрос, но вовремя спохватилась и сказала, что, по ее мнению, убивать беззащитных зверюшек — дикость.

Наступила неловкая пауза. Ксавье не пытался сгладить глупую колкость своей спутницы. Паромщик молча выпил еще стакан вина и забыл о словах Доминик.

Ксавье видел, как девушка в ярости. Он обещал ей ночное купание, приятную прогулку, а сам заставил слушать болтовню старого зануды.

— Я пойду ставить тройную рыболовную сеть, — вдруг услышал он голос Алена. — Это надо сделать быстро, извините меня, мадемуазель. Может быть, договорим завтра. Приятного вечера.

Доминик что-то раздраженно прошептала. Извиняясь, Ксавье привлек ее к себе. Они увидели, как Ален спускался по течению на своей плоскодонке, покачивая плечами и работая тяжелым веслом. Он быстро удалялся и вскоре исчез из виду.

— Пойдем, Доминик, — сказал Ксавье, — мы еще сможем добраться до плотины и искупаться. Сегодня будет чудесная ночь. Вода, наверное, как парное молоко, ну идем же, идем…

Она последовала за ним, не говоря ни слова, и, сняв в лодке туфельки, отвернулась с недовольным выражением. Чувствовалось, что она готова взорваться от негодования и только ждет повода, чтобы выдать все Ксавье. Доминик села к нему спиной и опустила руку в воду. Ксавье делал вид, что ничего не произошло.

— Ты знаешь, что розовые облака предвещают ветер? Не очень-то радостная примета, но красота такая, что дух захватывает. Завтра утром я должен проснуться пораньше. Надо помочь Алену вытащить сети. Капитан — добрый человек… Или ты другого мнения? — Он лукаво взглянул на нее.

Разговаривая так, он не переставая налегал на весла, делая сильные взмахи и измеряя на глаз расстояние до берега. На другом берегу в тумане начали постепенно вырисовываться деревья. Ксавье снова заговорил о народных приметах, и тут Доминик ощетинилась:

— Господи, как ты мне надоел! Послушай, мы потеряли целый день вместо того, чтобы купаться и отдыхать. Мы могли бы быть вдвоем, а не слушать истории этого пьяницы, который и двух слов связать не может. Завтра можешь идти к нему один, а мне надо узнать расписание поездов. — В ее тоне сквозила злоба и горечь.

Доминик вынула из воды руку, посмотрела, как капельки стекают по ее пальцам, и намочила лоб. Девушка не понимала, почему Ксавье так упорно избегает сближения. Как ему показать, что она готова любить его, готова отдаться, готова на все? У нее защекотало в носу, к глазам подступили слезы, Доминик почувствовала, что еще минута — и она разрыдается. Неужели он не хочет ее? Что же его останавливает? А как же его восторженный взгляд, когда он наклонялся над ней, словно желая заняться любовью?

Уже был слышен шум переката. Оставалось переплыть широкий участок Шаранты. Ксавье тихо греб. Он молчал и, казалось, стал безразличен к плохому настроению Доминик. Он сделал еще несколько мощных гребков, и лодка свободно заскользила к берегу, заросшему голубыми ивами, а затем причалила в нескольких метрах от стойки плотины. Вечер незаметно перешел в ночь, взошла луна.

Доминик решила что-то предпринять.

— Я сейчас же пойду купаться, — заявила она, убегая от Ксавье по берегу.

— Подожди меня, дурочка! — крикнул он ей вдогонку. — Мне надо привязать лодку. Ты же не знаешь, где находится наша бухточка…

Но Доминик была уже далеко и не слышала его слов. Она очень возбуждена, подумал Ксавье. Мне не удастся ее успокоить. Он приподнял решетчатый настил и начал неторопливо вычерпывать воду из лодки, а потом стал искать подходящий куст, чтобы привязать ее.

Ксавье увидел достаточно высокий крепкий пень и обмотал вокруг него цепь от лодки. Доминик не было видно, но он знал, что она не могла убежать далеко. Он пошел ее искать. Идти было трудно, ноги вязли во влажном песке. До Ксавье наконец дошло, каким нетерпимым для Доминик было его поведение. Она убежала одна, чтобы скрыть от меня свое раздражение, окунуться в воду и успокоиться, подумал он. Удастся ли мне вымолить у нее прощение и вдохнуть в наши отношения новую жизнь?..