- Атака по моему сигналу. В правофланговую роту пойду я, а в левофланговую - мой комиссар!… - звучит в памяти голос комбата Боронина.
- Что-то не разберусь я, несправедливо получается… Пойду к нашему комиссару! - столь же ясно слышится обидчивая речь взводного Сизова.
- Такое письмо, такое письмо получил, братцы, из дому! - доносится радостно-ломкое солдатское восклицание. - Пойду-ка я покажу его комиссару.
К политработнику по любому делу - и с боевым распоряжением, и с жалобой, и за советом, и с письмом-треугольничком, которое никак не может поместиться в нагрудном кармане.
Откуда же они брались, где, в каких краях росли, такие необыкновенные люди, политработники? Из наших же офицеров, сержантов, из солдат назначались. Из училищ ускоренного типа прибывали. И разумеется, обыкновенные люди, из того же теста, что и весь фронтовой народ. Но уже само звание - политработник - ко многому обязывало, поднимало человека на высоту партийного представительства в подразделении и партийной ответственности. Наделенный большим доверием, окрыленный идеей правого дела, фронтовой политработник становился душой и совестью воинского коллектива.
Кто- то в разговоре заметил, что прибывший недавно в батальон замполит старший лейтенант Павел Шептунов «влился в строй». Не помню кто, но верно и метко выразился товарищ. Старший лейтенант именно «влился». Может быть, слово звучит несколько необычно, когда речь идет о человеке, но вместе с тем оно верное по смыслу. Чтобы стать неотъемлемой частицей коллектива, надо показать себя в деле, в бою.
Жизнь фронтовика, кем бы он ни был - рядовым солдатом или старшим начальником, часто обрывалась в ту минуту, когда начиналась очередная атака. У коммуниста же, тем более у партийного руководителя, как известно, есть высочайшее преимущество - он имеет право пойти в бой и погибнуть первым.
Замполит стрелкового батальона старший лейтенант Павел Шептунов - любимец всего личного состава полка, его хорошо знали и ценили в политотделе, о нем уважительно отзывался наш комдив А.Т.Стученко - геройски погиб на подступах к Ельне.
А сколько их, политработников, погибло на путях нашего дальнейшего наступления! Скольких мы оставили в братских могилах на околицах освобожденных городов и сел, под алыми звездочками сооруженных наскоро деревянных обелисков…
Храбрости, идейности, стойкости было не занимать им, нашим фронтовым замполитам. Но всегда меня восхищало их умение оказываться именно там, где всего нужнее, где в данный момент решается судьба боя. Это, по-видимому, первейшее организаторское качество политработника - верно определить точку приложения сил.
Как сейчас, помню: перед наступлением, когда мы с ротными командирами изучали полученную задачу, выбирали лучший вариант предстоящих боевых действий, в землянку втиснулся бочком (он был рослым парнем) Шептунов и положил перед комбатом тетрадный лист. Коротко пояснил:
- Список агитаторов.
Командирам, в том числе и мне, показалось, что замполит явился со своим списком некстати. Комбат пробормотал недовольно:
- Займись ты ими сам, Паша! Тут боевые дела планируем, а ты с агитаторами суешься…
Шептунов промолчал, но тетрадный листок с глаз комбата не убрал - так и оставил его лежать поверх карты. Майор отодвинул его в сторону, но замполит опять водворил на середину.
- Это имеет прямое отношение к боевым делам, - глухо молвил он вроде бы про себя.
Комбат сверкнул глазами в его сторону. Возражений майор не терпел вообще, а когда вот так горбился над картой, размышляя о завтрашней атаке, - к нему просто не подходи.
Замполит, однако, не смутился и не отступил. Достал из кармана кисет, и все потянулись к нему с бумажками - с куревом было тогда небогато. Когда, оторвавшись от карты, задымили самокрутками, Шептунов заговорил:
- Надо бы, товарищ майор, обсудить с командирами этот список. Агитатор - лицо ответственное, особенно перед таким наступлением, как нынешнее. Войска сидели в окопах много месяцев, от активных боевых действий люди как-никак отвыкли. А теперь им предстоит смело и решительно пойти вперед. Под огнем, возможно, с большими потерями - ведь прорывать немецкую оборону будем. Агитаторы сейчас должны найти такие слова, чтобы по-настоящему вдохновить людей на подвиг и на смерть во имя победы. Не просто это, и не каждый справится… Вот почему я прошу, товарищ майор, и вас, и ротных командиров, которые знают своих людей, сообща подумать над списком: какую фамилию оставить, а какую вычеркнуть?
Его доводы прозвучали убедительно, и командиры принялись обсуждать кандидатуры. А замполит тем временем продолжал нас «просвещать». Об агитаторах, о важности и действенности их бесед с людьми он сказал хорошо - всем запало в душу.
- Агитатор наш… - говорил Шептунов, все больше распаляясь, - ему верят, его уважают, если есть за что, конечно. Правдивым, призывным словом он еще до приказа, до команды поднимает бойца в атаку.
И в самом деле: как много мог сделать тот же рядовой солдат или сержант, обладающий умением говорить с людьми партийным языком! Он и газету почитает вслух, добавляя, где надо, что-то от себя, он и потолкует с людьми о фронтовых делах, он и сомнения рассеет, если кому закрались в душу.
- Ты прав, Павел, - согласился комбат. - Агитатором лишь бы кого не назначишь. Большое дело ему доверяется.
Политработник стрелкового батальона сосредоточил тогда свое внимание на очень важном участке работы. В сознании и в сердцах людей нужно было возбудить чувство боевого порыва, взвести те моральные пружины, которые движут атакой, делают ее мощной и неудержимой.
Быстро находить, определять точку приложения сил в любой сложившейся обстановке умели все политработники, которых я знал на фронте. Иначе они не могли бы оставаться политработниками - так я понимаю. Их партийное влияние ощущалось постоянно, а где-то в «узком» месте, в какие-то решительные минуты достигало высшего накала.
Бои на Видземской возвышенности в августе 1944 года оставили в памяти немало таких примеров.
Коммунисту гвардии лейтенанту Копейкину была поставлена задача: двигаться взводом впереди наступающих подразделений, стремительно маневрировать, наносить противнику внезапные удары. Подобный способ боевых действий - на острие атаки, - зародившийся и хорошо прижившийся в нашей части, обеспечивал общий успех, но вместе с тем являлся очень сложным и опасным делом. Стоило этой горстке смельчаков ошибиться в маневре, ввязаться в затяжной бой, как враг тут же уничтожит ее, сдавив своими боевыми порядками, как жерновами.
Время выдвижения назначалось перед рассветом. Замполит полка подполковник Г.Шварц в темноте по-пластунски проник на позицию взвода - иначе не дошел бы: снайперская пуля или пулеметная очередь боевого охранения немцев могла прервать его путь на каждом шагу. Политработник прибыл во взвод за час до боевой вылазки, зная, что там уже никто не спит. И провел этот час с солдатами. Большое значение имел сам по себе тот факт, что гвардии подполковник прошел к ним столь опасным путем - храбрость старшего начальника придает смелости всем остальным. К тому же в беседе с солдатами гвардии подполковник нашел для каждого нужное слово, задорное и доброе. Товарищам, которые накануне подали заявления в партию, он сообщил, что они идут в бой коммунистами.
Когда наступила определенная приказом минута, подполковник негромко скомандовал:
- Вперед, гвардейцы! Весь полк смотрит и надеется на нас.
Один за другим солдаты покинули окоп, скрылись из виду в предрассветной дымке.
Где стремительными бросками, где переползая через простреливаемые участки местности, взвод просачивался в боевые порядки противника, и то в одном месте, то в другом, как вспышки молний, засверкали огневые вихри.
Младший сержант Мирошников вывел отделение к перекрестку дорог и, оседлав его, атаковал группу противника, скопившуюся в роще. Ракетой младший сержант дал целеуказание нашим артиллеристам. И сейчас же вздыбились в роще и по склону высоты черные султаны взрывов. Лейтенант Копейкин, воспользовавшись этим, подтянул другие отделения. Гвардейцы под прикрытием артогня проскочили открытую местность, очутившись перед самыми брустверами вражеской траншеи. Вслед за разрывом последнего снаряда взвод Копейкина с криком «ура» внезапно атаковал гитлеровцев и сбросил их с высоты.