Рубеж 60—70-х годов США встретили в условиях нарастания настроений социального недовольства, катализатором которого была агрессивная война во Вьетнаме. На многочисленных демонстрациях и митингах массы требовали прекращения вьетнамской авантюры. По-своему отвечали власти. Когда в 1969 г. проходил «поход мира» — самый крупный за время антивоенного движения, сотни тысяч демонстрантов пришли в Вашингтон в окружении войск. В 1970 г. войска опять «встречали» поход противников интервенции в Камбоджу. Этому походу предшествовал расстрел студенческой демонстрации в Кентском университете в штате Огайо. В мае 1971 г. во время антивоенных демонстраций в Вашингтоне было подвергнуто аресту более 7 тыс. человек.

Политическая практика, как никогда зримо, вступала в конфликт с демократическими идеалами рядового американца. Историк Г. Моргентау писал: «Уже одно то, что администрация вела войну в течение длительного времени после того, как народ ясно продемонстрировал желание положить ей конец, серьезно скомпрометировало американскую политическую систему. Американцы не могут не задаваться вопросом: что же это за демократия, при которой их желания, равно как и желания избранных ими лиц, значат столь мало?..»¹⁹

Одной из ключевых установок внутренней политики администрации Р. Никсона стал тезис: «Чем больше прав и политических свобод имеется в распоряжении граждан, тем более уязвимой становится государственная и личная безопасность». Именно к этому в конечном счете сводился провозглашенный Белым домом лозунг «закона и порядка». Проницательные наблюдатели уже тогда заметили, что помимо борьбы с уголовной преступностью идея «закона и порядка» несет в себе сильный антидемократический заряд. Действительно, происходившее подтверждало худшие прогнозы. В середине 1972 г. в США появился привлекший внимание труд профессора К. Фридриха «Патология политической жизни: насилие, предательство, коррупция, секретность и пропаганда». Автор доказывал: перечисленное им в заглавии неотделимо от американского политического процесса. Поэтому, мол, надо готовиться к тому, что будущее принесет новые образцы «политической патологии».

Строго говоря, происшедшее в вашингтонской гостинице «Уотергейт» оказалось неудачной операцией по программе «Джемстоун», которая рассматривалась в конце января 1972 г. на совещании комитета республиканской партии по избранию президента. Руководство правящей партии, и прежде всего Белый дом, тогда очень тревожило, что антивоенные организации проведут гигантскую демонстрацию во время национального съезда республиканцев по выдвижению Р. Никсона на второй президентский срок. На совещании предлагалось принять широкие превентивные действия для предотвращения манифестаций протеста, вплоть до… похищения ряда лидеров антивоенного движения, с тем чтобы переправить их в Мексику и продержать там до тех пор, пока не закончится съезд республиканцев. Второй раздел программы «Джемстоун» как раз и предусматривал проникновение в штаб-квартиры основных претендентов на пост президента США от демократов.

Поразительно, но совещание, на котором обсуждалось все это, проводил не кто иной, как министр юстиции США Дж. Митчелл, одновременно занимавший пост председателя республиканского комитета по переизбранию президента.

Ранним утром 17 июня 1972 г. наряд полиции — почти случайно — арестовал пять человек в момент проникновения со взломом в помещение национального комитета демократической партии в гостинице «Уотергейт».

Беспрецедентный скандал не успел достигнуть апогея, как на поверхность вышли другие скандалы, обнажившие всю меру патологии политического процесса страны. Осенью 1973 г. стало известно о том, что вице-президент Соединенных Штатов Спиро Агню ранее занимался взяточничеством и вымогательством. Агню удалось вывернуться — он ушел в отставку и в результате юридических манипуляций был «безнадзорно направлен на испытание». Иначе говоря, безнаказанно остался на свободе. В том же году осудили за мошенничество Отто Кернера, который дважды избирался губернатором штата Иллинойс. По обвинению во взяточничестве привлекался к следствию бывший губернатор Техаса Дж. Коннэлли. В 1975 г. под судом оказался Н. Мандел, деятельно торговавший своим влиянием на посту губернатора штата Мэриленд.

За тюремную решетку попал и сам министр юстиции США Дж. Митчелл, обвиненный в преступных действиях по «уотергейтскому делу», равно как и несколько других высших сотрудников Белого дома. Кульминацией скандала «Уотергейт», который около двух лет держал в напряжении всю страну, стала отставка президента Р. Никсона в августе 1974 г. Разоблачения, связанные с «уотергейтским делом», в огромной степени способствовали обострению идейно-политического кризиса в США. Известный американский юрист Дж. Ауэрбах заключал: «Лозунги закона и порядка служили лишь маской для прикрытия репрессий, а те, кто были призваны защищать закон, были глубоко вовлечены в беззаконие… Злоупотребления высших государственных деятелей преподали урок целому поколению американцев»²⁰.

Из тюрьмы выходит последний заключенный по делу «Уотергейт» — бывший министр юстиции США Дж. Митчелл

Размах разоблачений на вершине государственной власти невольно притуплял внимание общественности к злоупотреблениям ответственных деятелей рангом пониже. Между тем и здесь тенденции были очевидными. По данным министерства юстиции, в 1967–1970 гг. к уголовной ответственности в США привлекалось более 170 должностных лиц. В 70-х годах масштабы преступности в государственном аппарате стали уже иными — только в 1976 г. к ответственности было привлечено 337 чиновников²¹. В министерстве юстиции пришлось создать новое крупное подразделение по борьбе с коррупцией среди должностных лиц.

Разбирательство «уотергейтского дела» положило начало веренице скандалов, связанных с политической деятельностью американского бизнеса. Было обнаружено, что при всем «либерализме» законодательства, разрешавшего корпорациям финансировать избирательные кампании, американские монополии грубейшим образом нарушают закон. Но руководители большого бизнеса приговаривались судами к уплате небольших штрафов и, главное, оставались на своих постах.

Волна крупных разоблачений докатилась до конгресса. В 1972–1978 гг. 21 законодатель привлекался к уголовной ответственности, правда, никто из них не отправился из своего офиса за тюремную решетку. В Капитолии не иссякали источники моральной грязи. Например, в 1975 г. нашумела скандальная связь с танцовщицей стриптиза одного из столпов Капитолия — У. Миллса. Его коллега, конгрессмен У. Хэйс, включил любовницу в платежную ведомость своей комиссии (по вопросам этики поведения), оценив ее услуги в 14 тыс. долл. в год. Ярым критиком Хэйса выступал конгрессмен А. Хау. Вскоре попался и Хау, который пытался воспользоваться услугами девицы легкого поведения, но случайно оказался в ловушке, расставленной полицией. По аналогичному поводу в полиции побывал конгрессмен Д. Уэгоннер. Попутно выяснилась любопытная практика вашингтонских властей, которые держали за правило не арестовывать членов конгресса по обвинению в «недостойном поведении».

В 1976 г. в конгрессе США начался такой грандиозный скандал, какого не было давно. Выяснилось, что лоббисты Южной Кореи в Вашингтоне систематически выплачивают деньги десяткам членов конгресса, укрепляя на Капитолийском холме «благоприятный климат» для прогнившего сеульского режима. Разбирательство дела проходило своеобразно: на каждой новой стадии число виновных таяло и в конце концов их почти не осталось. Сначала рассматривался вопрос о передаче дела в суд в отношении более чем 50 конгрессменов. Под следствием оказалось уже менее 30 законодателей. А козлом отпущения оказался лишь один конгрессмен, которого отправили в тюрьму. Но и его вскоре освободили. Мотив — «искренность обвиняемого». По фонетическому созвучию и, главное, по политическому резонансу с «Уотергейтом» американская печать окрестила дело о подкупе конгрессменов сеульскими лоббистами «Кореагейтом».