- Вот мерзавцы! Они думают, что им удастся развалить кооператив! - громко возмущался Лахман. - Мы должны сделать что-то такое, чтобы помочь им… - размечтался он.

- Я знаю… я знаю… - заерзал на стуле толстяк Штелинг. - Нам нужно взять шефство над кооперативом. Для вредителей это послужит предупреждением!

- Идея хорошая! - подхватил Лахман. - И сделать это нужно как можно быстрее!

- Товарищи, мне такое предложение нравится! - обрадовался Хаук. - Вы, товарищ Штелинг, посоветуйтесь по данному вопросу в комсомольском бюро, а вы, товарищ Гертель, напишите статью в стенгазету!

- Охотно напишу! - согласился Гертель.

- Товарищи, мы все обсудим и решим в перерыве, - сказал в заключение Хаук.

Но поговорить с солдатами во время перерыва между занятиями Хауку не удалось, нужно было быстро переодеться и успеть построиться на плацу.

Когда расчет построился, Хаук крикнул:

- Прекратить разговоры!

- И это называется перерыв?! Каким уставом он предусмотрен? Никаким!

Хаук узнал голос Шрайера.

- Я, кажется, не разрешил разговаривать в строю и тем более открывать дебаты. Смирно! Шагом марш!

Расчет направился в казарму. Разобрав оружие из пирамиды, солдаты бегом бросились на плац, объявленный местом построения.

«План занятий составлен не совсем удачно, - подумал Хаук на бегу. - Солдатам совсем не остается времени для перекура. Нужно будет внести в план кое-какие изменения».

То, что произошло позднее, подтвердило необходимость изменения плана. Но сделать это оказалось не так-то просто.

* * *

Уже полчаса шли занятия по стрельбе на ящике с песком. Солнце палило нещадно, и пот бежал по солдатским лицам.

Все, что объяснял солдатам унтер-офицер Хаук, было им не ново, и потому они слушали его объяснения без особого внимания. И вдруг Хаук почувствовал запах дыма.

- Что такое? - удивленно спросил Хаук. - Кто курит?

Шрайер каблуком раздавил окурок и сказал:

- Товарищ унтер-офицер, я курил.

- Вы курили? На занятии?

- Да, я курил у вас на занятии…

- Мы поговорим об этом позже.

- Я только два раза курнул. В перерыве не успел, а на бегу я курить не умею…

Когда расчет собрался в учебном классе, Хаук сказал:

- Товарищи, если дела у нас и дальше так пойдут, то мы с вами окажемся на первом месте по нарушениям. То вы критикуете учебный план, то курите на занятиях. Такого у нас еще никогда не было. Курить на занятии, подумать только!… Что вы можете сказать на это, товарищ Шрайер?

Шрайер встал:

- Мы все время куда-то бежим, торопимся, а нормальных перерывов нет, некогда даже выкурить сигарету. - Он оглядел товарищей. - Спросите у остальных, они тоже недовольны…

- Сейчас мы говорим не обо всех, а о вас лично, товарищ Шрайер!

- Шрайер, конечно, прав, нужно пересмотреть план, чтобы и перерывы у нас были, - поддержал кто-то Шрайера.

- Вот видите, расчет согласен с моим мнением.

Лахман повернулся к Шрайеру:

- Ты всегда выскакиваешь, хочешь выделиться, а кое-кто тебе поддакивает. Так дальше продолжаться не может!

- А ты возьми и напиши обо всем в стенгазету, - проговорил Дальке.

- Да, напиши, а мы все подпишемся под статьей. Лично я подпишусь, - уточнил Штелинг.

Хаук задумался: «Шрайера, разумеется, нужно наказать, но вопрос с перерывами давно пора уладить. Хотя вряд ли об этом следует писать в стенгазету… Вряд ли…»

- Нет, этого мы делать не станем. - Лахман стукнул кулаком по столу. - Учебный план для нас - это приказ, а приказы, как правило, не обсуждаются. Тем более в стенной газете… Вот вы все время твердите: перерыв, перерыв… - Он перевел дыхание. - А я считаю, что нужно прежде всего повысить дисциплину на занятиях, тогда они вовремя будут заканчиваться. Я согласен, что нужно что-то делать, но только не так… - Лахман бросил взгляд на Хаука, словно желая сказать ему: «Я тебя поддержал, теперь уж ты сам выпутывайся как знаешь».

- Товарищи, я думаю, Лахман совершенно прав: нам нужно повысить дисциплину на занятиях, тогда не придется жаловаться: мол, перерывы короткие. Я, конечно, поговорю с унтер-лейтенантом Брауэром.

* * *

В тот же день у Брауэра состоялся разговор с обер-лейтенантом Кастерихом. Командир старался сохранить спокойствие и потому говорил особенно тихо:

- Я уже не первый год занимаюсь планированием, и голова у меня, кажется, на плечах есть. До сих пор никто из солдат не имел никаких возражений против моих планов. И вдруг солдаты первого расчета нашли, видите ли, недостатки.

- Не волнуйтесь, товарищ обер-лейтенант, солдаты и сами поняли, что они не имеют права обсуждать план. Я смогу их убедить, солдаты у нас сознательные. Они и сами поняли, что нужно поднять дисциплину на занятиях…

- Я не потерплю на батарее никакого самоуправства! Приказ есть приказ, его выполнять надо, а не обсуждать. Я довольно долго служу в армии и знаю, как нужно планировать занятия. Видите ли…

- А вы сейчас очень похожи на майора Глогера.

- При чем тут Глогер? Я вас не понимаю!

- У меня с ним состоялся почти такой же разговор перед стрельбами.

- Я не могу пойти на уступки подчиненным. Если я уступлю им сегодня, завтра они потребуют большего.

- У меня сложилось впечатление, что солдаты последнее время неважно учились. Но вы, кажется, не очень-то доверяете им. На следующей неделе мы проведем партийное собрание. Вопрос, который мы будем обсуждать, интересует и других товарищей. Мне бы хотелось, товарищ Кастерих, чтобы вы выступили на этом собрании и коротко рассказали о единоначалии в армии. - Унтер-лейтенант Брауэр усмехнулся, чем еще больше разозлил Кастериха, который крепко сжал зубы и вместо ответа только кивнул.

* * *

- Я так и знал, что этим все кончится, - заметил Дальке, когда вечером унтер-офицер Хаук рассказал солдатам о результате разговора с командиром.

Слухи о затеянном первым расчетом разговоре дошли и до других расчетов, однако никто не верил в успех затеянного, а некоторые даже злорадствовали.

Хаук сидел за столом в спальной комнате. Вокруг него толпились солдаты.

- Головой стену не прошибешь, сколько ни старайся! - заметил кто-то.

- Стоило ли весь сыр-бор затевать попусту? - засмеялся Дальке.

- Товарищи, я думаю, дело вот в чем, - произнес Лахман. - Обер-лейтенант Кастерих не понял, чего мы хотим, поэтому нам надо еще раз поговорить с ним. Ведь все мы убеждены, что план занятий можно улучшить. Парторганизация поддержит нас. Быть может, мы просто неубедительно изложили свои доводы. Ведь речь-то, по сути дела, идет вовсе не о перерывах, а о достижениях батареи. Если нам чего удастся добиться, за нами потянутся и другие расчеты. Я предлагаю пригласить к нам обер-лейтенанта Кастериха и еще раз поговорить с ним. Нам не следует так просто отступать…

- В этом я не согласен с вами, товарищ Лахман, - сказал Хаук.

Все сразу притихли.

- Слушай! - Дальке локтем толкнул соседа.

- Я не согласен, хотя в принципе вы правы, - продолжал унтер-офицер. - Не надо приглашать обер-лейтенанта. Давайте поручим товарищу Штелингу изложить наше предложение на заседании комсомольского бюро. Обер-лейтенант Кастерих - комсомолец и на заседании будет обязательно. Можно пригласить еще некоторых товарищей. Думаю, что только так нам удастся достигнуть своей цели.

- Хорошо, я согласен, - сказал Штелинг, - Вот увидите, я все сделаю…

- Правильно, сделаешь! - Дальке дружески похлопал Штелинга по плечу.

Когда Хаук выходил из спальни, к нему подошел Бауман.

- Я хотел бы тебя предостеречь, - сказал он. - Не забывай, что мы здесь не в кооперативе находимся, а в армии. Учебный план для нас равносилен приказу, а приказы, как известно, не обсуждают. На месте Кастериха я не стал бы с вами и разговаривать. Он и без вас знает, что ему следует делать, потому что несет ответственность за свои действия.