Лавря повиновался. Он покорно завернул руки за спину и подскочившие девчонки мигом накрепко перехватили их косынкой. Ключ от закрытого замка отобрали.

— Туго завязали, больно! — вскрикнул Лавря.

— Иди вперед, выходи на улицу, — строго сказала Ирисочка.

— Куда вы меня? — уныло спросил Лавря.

— На суд праведный.

— Не надо около дома, мать увидит, — задвигал плечами Лавря.

— А где ж тебя вести?

— В конце огорода две доски в заборе отодвигаются, через них…

Девчонки вывели Лаврю в переулок. И здесь он обернулся. На лице сначала появилось выражение недоумения, затем глаза метнули гневный огонек. Ирисочка и Люська залились звонким смехом. Лавря остановился, остервенело задвигал связанными руками.

— Развяжите! — закричал он.

— Шагай, шагай, — подтолкнула его Люська.

— Развяжите, хуже будет!

— Не пугай, не из таковских.

Лавря уперся ногами в землю. Упрямо сказал:

— Не пойду!

— Пойдешь, голубчик, похититель голубей.

Ирисочка сильно толкнула мальчишку в спину. Чтобы не упасть, он сделал несколько мелких шажков вперед. Когда остановился, ему снова поддала сзади Люська. Лавря опять вынужден был сделать подвижку.

— Вот так, Лавруша, — сказала Ирисочка. — В час по чайной ложке, а все ближе к цели.

— Длинноволосые ведьмы, — заскулил Лавря. — Я с вами еще посчитаюсь.

Его привели к ручью. Вся ватага ребят была в сборе. Они пилили столбы, готовя стояки для запруды, копали ямы. Увидав в сопровождении девчонок арестованного Лаврю, буквально повалились от хохота на траву. Наперебой кричали:

— Вот здорово!

— Зацепили все-таки Лаврю!

— За что вы его так?

Ирисочка объявила:

— Ребята, голуби у него. Он спрятал их в огороде. Вот ключ!

— Дай сюда, — потребовал Саня.

Взяв ключ, они с Витей побежали освобождать голубей. Сапун приблизился к Лавре.

— Зачем утащил?

— Пошутить нельзя!..

Сапун шлепнул воришку по щеке ладонью.

— Не надо бить связанного, — заступилась Ирисочка.

— Ты всех жалеешь? — спросил Сапун.

— Глядите, голуби! — крикнул Степка.

Три пары голубей стремительно взмыли ввысь, двое занятно начали кувыркаться в воздухе. Это были знаменитые «гривушки».

— Зачем же они их выпустили? — недоумевали ребята.

— Санькины голуби дорогу домой найдут сами, — сказал Степка.

Вернулись Витек и Саня-рыжий. Ребята посадили Лаврю на землю, сами расположились вокруг. Начался суд. Виновность воришки была доказана сразу, признался в этом и обвиняемый.

— Может, он и бревна унес? — предположил Тимофей Иванович.

— Ничего вашего больше не брал, — буркнул в ответ Лавря.

— Так какое же наказание мы вынесем преступнику? — спросил у всех Витек.

Предложения посыпались самые разные:

— Сдать его в милицию.

— Намять бока.

— Оштрафовать на десять рублей, а деньги проесть на мороженом.

Сапун недовольно заметил:

— Милицию трогать тут незачем. Сами проучим.

Выдвинулся тотчас Тимофей Иванович и рассудительно сказал:

— Работой будем исправлять. Пусть разомнется. Поставим его рыть ямы в русле ручья. Там грунт глинистый, с щебенкой, очень тяжелый это труд. Пока шесть ям не выроет, домой не отпустим.

— Браво, Тимоша! — крикнул Витек. — По заслугам жулику!

Лавре развязали руки, дали пешню и лопату, показали, где рыть ямы. Работавшим рядом с ним Саню и Степку попросили следить за ним в оба.

— От меня не удерет, — заверил Саня-рыжий.

Строительство запруды двигалось необычайно быстро. Ребята уже начали установку свай, пилили по размеру доски, подтаскивали для засыпки между стенок крупнозернистый песок в смеси с гравием — его брали в яме ниже по ручью. Знойное солнце немилосердно жгло голые ребячьи плечи. С Лаври градом катился пот: он работал добросовестно, хотел заслужить всеобщее прощение.

После полудня, когда ребята устроили очередную передышку, к запруде притопал Филимон Чачин. Небритый, несмотря на жару в старом, изодранном свитере и резиновых сапогах, он жадными глазами-щелками осмотрел строительную площадку и сокрушенно вздохнул:

— Девать вам себя некуда. Лучше мне помогли бы перекрыть баньку… Морковью осенью угощу.

— Не одобряете нашу работу? — спросил Витек.

— Баловство одно. И порча древесины. Какой только дурак дал вам столько леса.

— Не пожалели на доброе дело.

— Можа, мне останется малость тесу?

— Не останется, — отрезал Тимофей Иванович. — И так ночью кто-то унес несколько столбов.

Филимон хитро поморгал темными глазками и полез под руки ребят собирать чурки и обрезки досок.

— Тут дров на три истопки, — алчно набивая отходами мешок, произнес он. — А, можа, все-таки дадите пару целехоньких тесин? Я бы вам махорочки на несколько закруток отсыпал…

— Стыдно предлагать школьникам курево, — сказала Ирисочка.

Филимон ощерил желтые от табака зубы.

— Ты не встревай в мужской разговор. Поди в куклы играй.

— А если так, то вываливайте обрезки на землю, — бойко крикнула Люська. — Мы недругам не пособники.

Подкинув туго набитый мешок на спину, Филимон торопливо выкарабкался на тропу. Мстительно заявил:

— Попомните меня, дьяволово семя. Ох, попомните!

Ребята посмеялись и снова принялись за дело. Тимофей Иванович сновал среди загорелых работяг, как заводной. Подбадривал уставших, сноровисто показывал неумелым, как держать правильно топор и лопату. Сам брался за тачку и гнал ее по дощатой колее к яме с песком. По темпу работы он уже определил, что строительство запруды к послезавтрашнему вечеру будет полностью закончено.

Почти в самом конце дня произошло курьезное происшествие, героем которого стал опять-таки Лавря. Он приступил к рытью последней ямки. Что и говорить, поработать ему пришлось. Грунт был такой тяжелый, что без помощи пешни рыть было нельзя. Лавря сначала бил в углубление пешней, потом выгребал землю лопатой. Работа осложнялась тем, что яма сразу же Заполнялась водой.

И вдруг все услышали Лаврин пронзительный, ошалелый не то от испуга, не то от радости крик:

— Нефть! Я нашел нефть!

Побросав инструмент, ребята стремглав кинулись к Лавре. В яме, которую он долбил, происходила непонятная на первый взгляд реакция. Поверхность воды колебалась и пузырилась, расцветая радужными пятнами какой-то маслянистой жидкости.

Взяв пешню наперевес, словно это была боевая винтовка, Лавря опять заорал:

— Не подходи, это я первый открыл нефть!

Ребята взволнованно загомонили:

— И вправду нефть.

— Лавря нашел новое месторождение!

— Теперь премию, небось, получит.

— Его именем могут назвать будущую скважину и разработки.

— Повезло же негоднику.

Сапун хотел было долю славы первопроходца и открывателя переложить на свои плечи. Он бочком подкатился к Лавре и дружелюбно похлопал его по потной спине:

— Помнишь, мы с тобой здесь червей рыли для рыбалки?

— Ну, помню…

— А червей не оказалось… Я еще тогда сказал, что эта земля для них не по нутру. Так вот я чуял…

— Чего чуял? — отстраняясь, спросил Лавря.

— Нефть чуял… Разве черви станут жить в почве, отравленной горючим веществом?

— Ну и что из этого?

— Заявку вместе дадим на месторождение. Пошли писать!

— Э, нет, Сапун, не примажешься! — воскликнул Лавря. — Мое открытие! Законное!

Сержик тем временем пощупал штыком лопаты в маслянистой жиже. Лопата скребла о что-то металлическое.

— Да там бочка какая-то!

— Я те дам бочка! — угрожающе гаркнул Лавря. — Присвоить хотите открытие!?

Витек отобрал у первооткрывателя пешню.

— А ну, проверим!

Зазвенели, вгрызаясь в неподатливый грунт, острая пешня и несколько лопат, слышалось надсадное крякание и сопение землекопов. Яма стала обширной и все еще пучилась густой маслянистой массой. Наконец Витек поднатужился и с хлюпом выворотил пешней вместительную проржавленную канистру из-под горючего.