И в то же время ее не пугало стоящее на пороге двадцатое столетие. Наоборот, оно манило ее, завораживало. Словно она могла стать свидетельницей сбывающейся волшебной сказки. Эта сказка уже стала воплощаться в жизнь. Телефон, электрическое освещение, автомобили, лифты, аэропланы, небоскребы… Правда, все это тоже принадлежало к сфере материального. Но если человек способен был изобрести такие чудеса, неужели его не хватит на то, чтобы стать чуточку добрее…

Бо уезжал из Америки. Ему надо было повидать мир. Ему необходимо было обновить свои понятия о жизни и узнать, как живут другие люди в странах, которые называют нецивилизованными. Бо ехал в Африку.

Друзья советовали ему запастись огромным количеством ружей и боеприпасов. Они жали его руку так, словно навсегда прощались с ним. Друзья почему-то были уверены, что Бо если и вернется из путешествия, то калекой, больным или сумасшедшим.

На Бо такие проводы действовали, наоборот, бодряще. Он уже представлял, как будет потом рассказывать о диких племенах, о джунглях и саванне, о невиданных животных и неизвестных обычаях.

Он набрал с собой не ружей и боеприпасов, а много бумаги и чернил. Он взял с собой фотогафический аппарат, даже пытался взять фонограф, чтобы записывать песни и сказания неизвестных племен, но это оказалась очень громоздкая машина, для которой потребовался бы целый фургон.

Бо был уверен в успехе.

Знакомый профессор географии посоветовал Бо поехать в Центральную Африку. Она была мало исследована. Были там уголки, где нога цивилизованного человека вообще не ступала. Но еще больше он советовал ехать в Австралию, ссылаясь на то, в Австралии еще сохранились племена каннибалов.

— Чтобы увидеть людоедов, — рассмеялся Бо, — мне достаточно впустить в свою квартиру театральных агентов.

— Пожалуй, — с улыбкой согласился профессор. — Только следовало бы включить в это племя и банкиров, и владельцев домов, и налоговых инспекторов, и членов ученого совета.

— Видите, — сказал Бо, — Америка чтит добрые старые традиции.

Плавание прошло без приключений, хотя в Южной Атлантике немного штормило. Но Бо перенес долгое путешествие на лайнере «Авраам Линкольн» мужественно.

Высадился в Кейптауне, маленьком, занюханном, грязном городишке, где единственной достопримечательностью был порт. Там пересел на менее комфортабельный тихоходный «Цветок Юга» и доплыл до Момбасы.

Это была Кения, Центральная Африка.

Проводников Бо нашел сразу же — шестеро черных, как уголь, парней с длинными худыми ногами и сильными руками несли его поклажу легко, словно были не людьми, а ломовыми лошадьми.

Первой остановкой стало озеро Виктория. Водопад Оуэн.

Это место разочаровало Бо, несмотря на то, что красоты здесь были сказочные.

Он встретил здесь нескольких американцев и англичан. Они охотились. Жили вполне удобно. Даже устраивали вечеринки с шампанским. А Бо искал неисхоженные места.

Он нанял новых проводников, таких же черных и длинноногих, и тронулся в путь.

Он уже жалел, что не послушал профессора и не поехал в Австралию. На каждом шагу в Африке ему попадались следы цивилизации, случайные, необязательные, но тем более раздражающие его.

Проводники злились на Бо, потому что никак не могли понять, куда же он хочет попасть. Один из них, Мгаба, кое-как изъяснялся по-английски, но при этом отчаянно ругался самыми страшными ругательствами. Впрочем, делал он это не по злобе, просто думал, что так принято у белых. Каждое утро Мгаба спрашивал у Бо:

— Маса, сука, куда идти сегодня надо где?

— Туда, — наугад тыкал пальцем Бо.

— Маса оттуда ходить вчера, так перетак, — говорил удивленный Мгаба.

— Значит, туда, — показывал Бо в противоположную сторону.

— Хорошо, маса, ходить туда, в задницу, — соглашался проводник.

И объяснял своим коллегам, куда сегодня отправляться.

— Слушай, Мгаба. А есть место, куда еще никто не ходил. Ведь ты работаешь проводником уже десять лет и знаешь.

— Да. Но Мгаба туда не ходить, так перетак. Никто туда не ходить. Проводники туда не ходить, сука.

— Почему?

— Нельзя, на фиг, — лаконично ответил Мгаба.

— А почему нельзя?

Проводник наморщил лоб, задумавшись, почесал в затылке и ответил:

— Нельзя, так перетак, на фиг, в задницу.

Бо понял, что именно туда он и пойдет.

Никакие посулы, правда, на проводников не подействовали. Бо даже предложил им увеличить плату вдвое. Проводники только мотали головами.

— А это далеко?

— Если столько дней идти, — Мгаба показал пять пальцев, — будет половина дороги.

Бо понял, что двадцать дней пути в одиночестве он не выдержит. И тогда он договорился с проводниками, что они доведут его только до границы опасного, по их мнению, места, а дальше он отправится сам. Проводники же будут ждать, пока он вернется.

На том и порешили.

А утром оказалось, что двое проводников исчезли.

— В чем дело, шеф? — спросил Бо у Мгабы. — Им что, не нужны деньги?

— Мгаба думать, они хотят жить, мать твою так. Они боятся.

— Дикость какая-то.

— Маса идет без ружья. Маса не жалеет проводников. Маса придурок, сука.

— Да, — согласился Бо. — Маса сука, придурок, а ты, мать твою так — трус в задницу, дерьмо собачье.

Мгаба прислушался, этого ругательства он еще не знал.

Через три дня пропал еще один проводник. Часть поклажи пришлось оставить. Мгаба ходил мрачный, а у Бо настроение улучшалось. Он чувствовал, что только сейчас приближается к цели своего путешествия.

— Ну, скоро придем? — спросил он Мгабу через неделю.

— Два дня, дерьмо собачье, — ответил Мгаба. Он был восприимчив к цивилизации.

Найт сказал:

— Мне все это не нравится. Здесь такой запашок, что свалит с ног любого злодея.

Джон посмотрел на Найта удивленно. Никакого запаха он не чувствовал, да и понимал, что речь идет совсем о другом.

Это был обыкновенный ночной выезд на место происшествия. В полиции сообщили, что известный конгрессмен Уильям Янг-старший найден сегодня в Центральном парке убитым.

Когда Найт и Джон примчались на место, тело конгрессмена уже уносили в медицинский фургон.

— Что с ним произошло? — спросил Найт врача.

— Сердечный приступ, похоже, — сказал врач, протирая очки. Моросил холодный дождь, под ногами хлюпало.

— Приступ? — переспросил Найт. — А нам сообщили, что Янг убит.

— Не знаю, кто вам это сообщил. На теле нет никаких ран. Мне, правда, пока что трудно сделать окончательное заключение, вскрытие покажет точно. Но по всем признакам, старика просто хватил удар.

— По каким признакам? — спросил Найт.

— По специфическим, — язвительно ответил врач.

— А кто будет производить вскрытие?

— Доктор Марч.

— Тогда мы обратимся к нему.

— Воля ваша, — врач снова протер очки и отошел.

Найт пробился к полицейскому, который что-то записывал в книжку.

— Привет, Томми! Как тебе с радикулитом работается по такой погоде? — Найт пожал полицейскому руку.

— Чтоб она провалилась, — сказал полицейский.

— Погода? — уточнил Найт.

— Работа.

— Янга убили?

— Не знаю. Тебе бы хотелось, чтобы убили? — хитро улыбнулся Томми.

— Томми, я не вурдалак. Я репортер. И меня не радуют ничьи смерти, понял? — жестко сказал Найт.

— Ладно тебе! Не лезь в бутылку. Старик лежал вот здесь. Часа два.

— Он живет рядом?

— Да, вон в том доме.

— Любит ночные прогулки?

— Любит. Именно любит гулять по ночам.

— Болел?

— Болел. Сердце прихватывало.

— И тем не менее гулял один?

— Да.

— Домашним сообщили?

— Да вон они. Прибежали сразу же. Жена, сын, служанки. Можешь с ними поговорить.

— Янг, это не тот, что?..

— Тот самый, — не дал договорить Найту Томми. — Я тоже об этом думал. Но пока — ничего.