— Да вы знаете.… У него комплекс какой-то — насчет женской груди. Не дает мне прохода, руки свои распускает…

— И что это означает?

— А то, что он после урока физры забрался к нам в раздевалку и пока мы в душе мылись, он мой лифчик украл! Вот что! Вы скажите ему, пусть вернет. Это, между прочим, уже второй лифчик он у меня берет…

— Как это второй? А когда же-первый?

— А вы у него спросите? Мне хоть собаку заводи, стали во дворе пропадать мои вещи. Как ни постираю, так обязательно чего-то недостает. Вот и лифчика тоже…

— Вот же паршивец! А может мне его тебе купить? Какой у тебя размер… — я на него как глянула!

— Ой, прости, прости меня, ради бога!

— Да нет, ничего. Но я уже не маленькая девочка, да и привыкла уже к вниманию со стороны мужчин к своей груди.… Так и смотрят, готовы раздеть, им что, наши сиськи думать мешают? — Он смеется…

— Ну, точно! В самую точку попала! Я, например, рядом с тобой как-то чувствую себя необычно…

— Как это необычно? Вы что же,…— говорю,… — смотрите на меня, а только их во мне и видите? Так, что ли?

Я его смутила, а ведь, он мужчина, и со знанием дела отвечает.

— Не знаю, надо ли тебе говорить об этом, но ты очень красивой девушкой стала, особенно — от того…

— Не надо продолжать! Спасибо, конечно, вам — за комплимент, но мои сиськи вам не походят!

Сказала и, развернувшись, впервые в своей жизни я такое сказала мужчине, гордо пошла, да еще, почему-то, стала вызывающе покачивать своими бедрами. А ведь я знала, что он мне смотрит вслед! Знала! Смотрит?

Так смотрит, или нет? И такое меня разобрало любопытство, что я не сдержалась и оглянулась…

Виталька стоял и смотрел на меня, а в его глазах я такое прочитала…

И я не сдержалась, почему-то ему рассмеялась, насмешливо и озорно, а потом, высунула и показала язык, да и припустила бегом от него.…Думала, что я так убегу от него. Куда там!

Ночью передо мной его глаза, тоже и в школе: сижу на уроках, а сама только и фантазирую, как я буду с ним. И так, несколько дней подряд.…Сама ловлю себя на том, что мне, почему-то, хочется перед ним оказаться и так неприлично себя показать.… И обязательно, ведь, почему-то хочется именно так, как он хочет меня увидеть — обязательно с обнаженной грудью. А потом, как подумаю о нем…

Это что же, у нас семейное? Сначала мать с ним путалась, затем начну я … Мы, что же, с ней вместе так и будем его вспоминать? Прочь гоню эту мысль от себя, но она снова приходит…

А ночью, к тому же, он мне приснился снова и мать тут же. Мы с ним занимаемся любовью, а мать присела рядом и поучает меня, как надо его обнимать, да, как ноги надо свои поднимать…

Проснулась вся в холодном поту! Нет! Этому никогда не бывать!

Но бывать или не бывать, этого не нам, ведь, решать!

А может, мне хватит об этом и не продолжать, как эта дочь пошла по стопам своей непутевой матери? Ведь, обязательно, кто-то из вас скажет, что-то не хорошее в мой адрес. Но знаете, такова судьба у всех писателей, кто пишет о чувствах других. Просто одни умеют, а другие — как я, мы больше нажимаем на описания, на поведения героинь своих рассказов. В этом меня упрекают, но что, же поделать? Так мне продолжать или как?

Знаете, повторюсь еще раз. Уж если я вижу своих героев — за дымкой расплывчатой страниц, то, пожалуй, продолжу. Теперь вот что, происходило с ней, дочкой Светочкой молодой…

Теперь она сама нам расскажет, итак…

Я сама, как тот же Борька. Теперь и часа не могу пробыть одна дома, мне непременно его надо увидеть! И так, по сто раз на день…

То, мне, обязательно надо выскочить на двор и что-то там делать у него на виду, то подойти к самому забору… Стыдно сказать, но я так специально стала приседать и наклоняться вблизи от его окон, опасно показывая ему свои ноги, чтобы его приманить, чтобы он, ну хотя бы одним глазком обратил на меня внимание…

Подойду, займу позу напротив окон соседского дома, нагнусь или присяду, некрасиво раздвигая ноги в стороны до ощущения дикого волнения, а сама уже из — под тяжка, все стараюсь его усмотреть.… Увидеть его реакцию на меня и теперь уже — моего Виталия!

Виталик, он же просто засел в моей голове и никак не выходит! Я даже стала вести себя как-то не так! Несмотря на то, что Борька за мной продолжал подглядывать, я наоборот, стала расхаживать в своей комнате без всего вообще! Нет, вы представляете, до чего я дошла?

Совсем стыд потеряла! А все потому, что я так хотела ему показать себя.…Я ведь уже подросла, скоро семнадцать, соками вся налилась и так округлилась в нужных местах…

Ну, что же вы хотите от такой красивой девчонки! Ведь я же тогда словно персик была, чуть нажми на меня и я сразу же соком брызну! Ну, не могла я с собой справиться никак! Не могла!

А тут еще, меня, словно кто-то в спину к нему подталкивал. Я же ведь, знала, что он сначала мою мать обхаживал, и не только, он и за ней просто так ухаживал…

И даже мысли какие-то появились на этот счет.… Неужели же он, на меня, которая, словно она, но теперь уже так молода и красива, да он не позарится? Уж, если он за ней, вовсе не молодой, то тем более, он теперь, просто должен был — за ее новой копией.… И не только ухаживать, но еще и. … Ой, ой, ой!

Потому, я так считала, что я не только не хуже своей матери, но еще и моложе ее, и красивей.… И уж если он за такой, какой была она, то тогда он за мной уже — обязательно!

А вот, что я хотела этим доказать и кому. Ему? Да, ему! Не Борьке же его? Того я вообще престала совсем замечать. Только его, только своего Виталия и ждала…

Мне так хотелось тогда, чтобы он увидел меня именно обнаженной и такой, какой я стала.…И не раз уже я мысленно обращалась к нему с упреками…

Ну, что же ты, милый, не видишь, какая я перед тобой красивая, какое у меня тело, да еще в придачу к нему, у меня такая красивая и тяжелая грудь! И она у меня не просто так, а вся для тебя, только ты посмотри на меня!

Я решила, что ими, своими красивыми, полными, словно молочное вымя, я его выманю, соблазню и обязательно приманю…

Мне уже не хватало того, что я сама ощущала в себе таких изменений… Я ведь, искренне считала тогда, что я необыкновенно красива и хороша! Тем более, я так любила себя, свое тело, за такую грудь! Мне так хотелось именно это ему показать.… Пусть увидит меня всю и с такой выступающей, округлой, упругой, волнующей грудью…

Теперь я все чаще стала вертеться у зеркала. Сяду и час, наверное, кряду, смотрю и смотрю на себя.…

Потом сниму с себя одежду, обнажусь до пояса, встану и разглядываю свое тело — в отражении зеркала…Я себе нравилась! И потом, я так себе представляю, что я, как будто бы вся для него раздеваюсь!

Я так мне хотелось увидеть его восторг от вида моего тела, от линий моих выступающих бедер, замечательного треугольника, что порос волосиками, между моих стройных и вовсе не худых, а довольно крепких, красивых и таких неотразимых ног…

Само собой, я стала играться с собой перед зеркалом.

Сяду, разденусь, а потом резко, раз и крутнусь! Грудь свою ощущаю, как она сначала отставая, а затем, догоняя с поворота тело, словно срываясь, и чуть ли не обрываясь, как она накатывается, как перекатывается сама, все не успокаиваясь.… А я, не давая ей покоя, снова, раз и крутнусь в другую сторону! А один раз так заигралась и вдруг слышу, как что-то, как грохнет под окном! Это Борька свалился!

Но каково, же было мое удивление, когда я на следующий день вижу своего Виталия у самого забора с перебинтованной рукой!

— Что такое случилось, Виталик? — говорю ему, а сама никак не могу скрыть волнительную улыбку. — Это кто же вас так, неужели же кто-то свалился у меня под окном? А я — то подумала, что это твой Борька! А? Виталька? Ну что ты молчишь? — он смутился, но только на миг.

— От тебя не только руку, но и шею можно свернуть! А может, хватит уже играть? Давай, начнем встречаться?