— Дурак — ты, Виталька и мозги у тебя набекрень! — сказала и повернулась, хотела уже уйти, как тут же меня его рука крепко схватила и держит.

— Знаешь, я ведь не мальчик! Да, что тебе говорить? Сама ведь, все знаешь, какой я мужик.

Сказал, но руку мою не отпускает и крепко ее, повыше локтя, сжимает. У, думаю, какая у него мужская хватка! А он продолжает:

— Я за тобой уже несколько лет наблюдаю. Ты же все видела и наверняка, слышала…

А я? Я словно загипнотизирована его словами, его поведением.… Скажи он мне, пойдем за мной на край света — пошла бы, и не задумываясь! Да что там, на край света, на погибель! Пошла бы и еще побежала! Я только никак не могла представить себе, как я так смогу с ним, что сама так осмелею, от того что он рядом, что он схватил меня своими железными лапами и не отпускает! Меня схватил и около себя держит!

— Пусти, мне больно… — прошептала. Он держит.

— Придешь?

С ужасом поднимаю глаза и хотела же ведь, отказаться, сказать ему что-то насчет разности в возрасте, но вместо этого, я вдруг, как глянула в его глаза бездонные, так словно пронзенная молнией — оцепенела, замерла, а потом, охрипшим от волнения голосом и ему с хрипотцой…

— Когда?

— Сегодня после десяти…

Мое сердце замерло, а в ногах ощутила необычную слабость…

Потом я еще тише, просто шепотом — от страшного волнения.

— Куда? — Так тихо прохрипела, что он, наверняка, не услышал…

— В сарае, моем сарае.… Приходи, я буду ждать тебя. … Приходи обязательно, родная… — и выпустил руку. Я чуть не упала, от всего!

От его слов, от того, что сама напросилась и что, ничего ему не сказала, о чем хотела, и на что согласилась.…А еще — от этих его слов, что я для него, не просто, а я для него ведь еще и родная…

А он уже скрылся за домом. Ноги мои задрожали и подкосились.

— Что с тобой, доченька? Тебе плохо? Да на тебе нет лица? — это подскочила откуда-то мать.

Я хочу ей что-то сказать, да не могу — задыхаюсь.…А в голове, одна только мысль: она слышала, видела нас? Так да или нет? Да или нет?

И вдруг страшно, по-бабьи, ее приревновала к моему Виталию…

Я его никому не уступлю! Никому! Тем более — ей!

Долгое отсутствие отца в доме, на какое-то время, оставляло меня без мужского окружения, по которому я скучала. А присутствие тогда в нашем доме Виталия, при маме, наоборот, еще сильнее меня отстраняло от всего мужского.

Он тогда для меня был словно исчадие ада. Еще бы! Чужой мужик в доме за стенкой, живет, ест, пьет и еще с моей мамкой занимается любовью.… Разве же это для меня не опасно? Еще как! Я же тогда была еще девочкой и как только с ним в доме встречалась, так сразу же отворачивалась, или убегала. Я даже кушать стала отдельно, не могла с ними за одним столом и все больше стала проводить время у своей бабушки. Не хотела им мешать, да и слышать их голоса игривые тоже не хотела. К тому же мать всегда, когда была с ним, так кричала, просто орала.…И ведь, меня совсем не стеснялась!

Я терпела, молчала. А когда оставалась дома, то свою дверь запирала. Это я настояла, чтобы он мне в двери, в мою комнату, замок поставил. Думала, что я так от него уберегусь.

Дура, а как же — второй ключ?

Иногда, когда приходила в комнату, то замечала, что в моих вещах кто-то рылся. Я тогда думала, что это моя мамка копалась. Ан, нет! Рассказала об этом бабе, а та тут же запричитала:

— Вот беда, так беда! Ты вот, что…

Спустя несколько дней я к ней все свои личные вещи перенесла. Ну, там личный дневник, что вела, открытки, тетради с вырезками из журналов и все такое, что имеют в своих вещах девчонки. А я ведь, уже подрастала, у меня были с парнями свои дела.…А вот когда Виталик меня пригласил на свидание, то я растерялась.… Почему-то заревновала его именно к своей груди. Нет, вы представляете? Не к матери! Подумала, что это не я ему нужна, а только моя грудь!

Может, потому я ее, так не украсила, как себя тогда разукрасила.

Обычно я не пользовалась никогда ни помадой, ни тушью, и уж тем более — пудрой тональной или кремом каким-то заграничным. Может, от того, что это все было у мамки моей на вооружении. А мне надо было ей все в пику, вовсе не быть такой же.

О да! Та уже как накрасится, как намажется! Бабушка как увидит ее такой, так обязательно ей скажет, что она как обезьяна накрашенная. А я не хотела быть на нее похожей и не хотела не для кого становиться обезьяной. Тем более — для любимого мужчины. Но тут, почему-то, не удержалась и пока мать где-то по хозяйству, я у нее потихонечку потянула со стола парфюмерию…Она, к слову сказать, после возвращения папки не очень-то ей увлекалась. Папка любил ее и как видно — без макияжей.

Заперла дверь и уселась перед зеркалом…

— Так.… С чего бы начать? — себя спросила и посмотрела на свое отражение, и страшно заволновалась…

Это что же получается у меня? Я что же, к нему собираюсь на свидание?

И сразу же меня стала пробирать нервная дрожь во всем теле…

Ну и куда ты собираешься? Да, ты, ты? — спрашиваю себя, всматриваясь в свое отражение. Ты что же не понимаешь, что ему от тебя надо?

Знаю!

Тогда куда ты собираешься? Он же тебя…

Стала задыхаться и тут же почувствовала, как по телу пробежала какая-то необычайно тревожная волна, даже диафрагма живота поджалась…

Ты что же, боишься с ним начать?

— Да… — шепчу себе. И тут же стала лихорадочно все, что знала об этом вспоминать… Так, месячные были… Так, ой, а если я залечу? Сразу же, раз и залечу, что же тогда? Он что, женится на мне или нет?

Нет, вы представляете, какие у меня тогда в голове были мысли? И это у девочки, считайте еще, десятиклассницы…

Нет, я до него встречалась с ребятами и даже с одним парнем поцеловалась. Но на этот раз все было не так, а по серьезному, по — настоящему.

Я же влюбилась! И теперь, так выходило, что мне теперь надо было оставаться с ним наедине! Я с мужчиной, наедине!

Само приготовление к этой первой встрече с ним, так разволновало меня, что я растерялась, потом дико перепугалась и тут же решила — вообще никуда не идти!

— Ну и куда я собралась? — снова себе задаю этот тревожный и просто вытягивающий из меня все жилы вопрос? И уже в сотый раз…

Все убрала со стола и с лица, пошла прилегла.… Думала, посплю, а там как говориться, утро вечера мудреней! Какой там!

Мне еще хуже, почему-то сделалось.…Какой там сон? Теперь прямо все мысли только об этом…

Я что дура? Ты что, действительно хочешь этого именно с ним?

И сразу же после таких мыслей я так заволновалась, что меня снова стала трусить, появился, какой-то озноб и себя так стало жалко.

И только нелепая, как мне тогда показалось — такая жалкая, униженная мысль: а может, как-то можно — без этого обойтись? Нет, я не готова и потом, я же еще девочка совсем! А он мужчина, он мужик и он, и у него…

Почему-то стала думать, что мужчина это тот — у кого.… А, какой у него?

Стыд и срам-такое подумать о нем! Ведь, будь он хоть херувим бесполый, я бы все равно с ним! Интересно, а почему я так подумала о нем?

Почему-то я сразу решила, что он у него большой, ну очень большой. И такой, каким я его видела на фотографии в порнографии.…Видела, видела, не удержалась и все тогда внимательно рассмотрела и что у него, и что у нее.… Был такой случай. И я после того, две ночи подряд не спала, все перед глазами стояли те фотографии…

А теперь получается что? Да, что?

Неужели же он ко мне с таким,…. таким,… как его там называют.… И почему-то так ясно слышу, как его все девчонки называли… Я даже не удержалась, и тихонечко себе прошептала:

— Член…

Надо сказать, что с ним, прямо беда! Одно время, когда все мои подружки стали это слово употреблять, я его, как табу для себя, запретила. И не только произносить, но даже и думать себе запретила про такое.… И что интересно? Чем я больше старалась о нем позабыть, тем мне все чаще это приходило в голову.