{74} Вообще еще раз нахожу, что ты поступаешь удивительно правильно и мужественно, не допуская свой нынешний курс до сильных и значительных произведений. Возьму с тебя пример для будущего года.

Черневский уступил мне понедельник утро (кроме воскресенья) и шепнул, что отдаст мне и вторник утро[100].

На четверг (генеральная репетиция) я припас для вас два кресла и для Кувшинниковой — два. Генеральная репетиция будет публичная, так что во вторник сделаю 1‑ю генеральную репетицию.

Спасибо большое, что известил о четверге. Я вдосталь воспользовался им и репетировал с 11 до 4 и с 7 до 12. Программа моего спектакля: 1) три сцены из «Маскарада» (чистые перемены, 35 минут), 2) 4‑й и 5‑й акты «Каширской старины», 3) «Таланты»[101] — 1‑е, 2‑е и 3‑е и 4) 2‑й акт «Севильского цирюльника». Количество ролей и важность их роздал в строгом соответствии с моим взглядом на учеников. Так, например, один играет три второстепенных роли. На них его и выпускаю.

Жму твою руку.

Вл. Немирович-Данченко

Поклон Лиде.

Я стариков Янсен[102] немного иначе понимаю. Она должна быть моложавее и он тоже. Ему, по-моему, лет 50, а ей 42 – 45. Конец Матильды — твоя фантазия? Отчего ты даешь понять, что Матильда стала романисткой? Это очень остроумно, но я при чтении не заметил. Я думал, что она стремится к какому-то другому делу. Но это ты очень умно надумал. Большую сцену 1‑го д. (общую, финальную) я бы не роздал так… Впрочем, это Юрьев был холоден.

Ко 2‑му действию заставь Юрьева переменить панталоны. Обстановка та же, но панталоны-то не носит он год целый.

До свидания.

{75} 17. А. П. Ленскому[103]

Февраль 1893 г. Москва

Я все думал, повидаю тебя, дорогой Саша, да не приходится. Теперь Котя захворала. Простуда, жар, лежит в постели. Температура чуть спала, но еще высока (38). Однако ничего опасного и, во всяком случае, заразного.

А хотел я тебя осыпать комплиментами за Лыняева. Так надо играть настоящую комедию: легко, свободно, полно смысла, типично, точно! Это истинно художественно.

Очень мне понравилась (кроме 2‑го акта) Лешковская.

И только.

Нахожу, что вообще исполнение захвалили выше меры. Наоборот, Федотову я нашел гораздо лучше, чем о ней говорили и писали[104], Никогда она не была, по верному замечанию Коти, менее сама собою, чем здесь. Очень много труда и очень характерно. Жаль, что все время чувствуется, как трудно ей воплотить это лицо.

Садовский не понравился, Садовская — совсем. Музиль тоже; Саша[105] — меньше всех. Даже не повторил роли!

Прибавлю тебе на ухо (секрет!!), что пьеса мне не нравится. Ни! Или скучно, или вот‑вот собьется на шутку.

Твой Вл. Немирович-Данченко

А я был у Льва Толстого и завтра опять поеду!

18. А. П. Ленскому[106]

Март 1893 г. Москва

Дорогой Саша! В понедельник, 9‑го марта, в 7 ¹/₂ час. — первый спектакль 2‑го курса Филармонического училища. Мне очень дороги были бы твои замечания. И именно по поводу первого спектакля учеников, которым предстоит переход на 3‑й курс. Не приедешь ли с Лидией Николаевной? Ставлю 1, 2 и 3 действия «Талантов и поклонников» и 3, 4 и 5 — «Ошибок молодости»[107].

{76} Спектакль совершенно ученический. Даже без декораций.

Твой Вл. Немирович-Данченко

Училище — на Б. Никитской, д. Батюшкова.

19. П. П. Гнедичу[108]

11 декабря 1893 г. Москва

Среда

Мясницкая, Чудовской пер. д. Щербакова

Милый друг!

Статью г. К. прочел и был так возмущен, что уже написал Нотовичу резкое письмо, но потом удержался. Более возмутительной по голословности и пристрастному тону статьи я давно не читал.

Думаю, что мои коллеги напишут директору.

Узнай, пожалуйста, отчего Потехин не представляет «Хворую»?[109] Нет ли тут недоразумения? Ведь она одобрена! Речь идет только о 5‑м акте.

О Крылове рассказывают легенды, будто он ставит пьесы с четырех репетиций[110]. Я ждал от тебя подробных сведений о постановке и успехе «Истукана»[111]. Со скольких репетиций играли? Писали ли новые декорации? Кто играл? Газет я почти не читаю.

Не можешь ли ты взять на себя труд сообщить мне, сколько было с сентября новых постановок и какие. Сколько пьес Крылова? Мне хочется начать против него войну. Сам не знаю почему, но он начинает возмущать меня. Его система (entre nous[112]) начинает влиять на Москву.

Я отказался ставить пьесу в этом сезоне. Не стоит. А если и у нас будут валять новинки с пяти-шести репетиций, да чуть не каждую неделю, то и вовсе не стоит писать для сцены.

Теперь (в пятницу) идет «Жизнь» Потапенко. Как тебе понравилась пьеса? Ведь ты ее слышал? Здесь мнения о ней делятся. Мне очень нравится общая мысль и красота фабулы. Против пьесы — шаблонные приемы, отсутствие лиц и излишняя {77} эксплуатация благородства. В Комитете она произвела впечатление серое.

За Тихонравова у нас, кажется, хотят посадить Иванова[113]. Ох! Хотя, по совести, никого нет в Москве. Урусов? Бог с ним! Поливанов[114]? Греческая драма — унеси ее, боже, подальше.

Решительно никого.

Боборыкин[115] — единственный подходящий. Думаю как-нибудь устроить его. Хорошо было бы!

Кстати, твое письмо он получил.

А что же ты не пишешь мне, можно ли публично сыграть «Стоячие воды»[116]? Недавно делал генеральную репетицию. И Боборыкин смотрел.

По-моему, это одна из лучших твоих вещей. Нарисованы фигуры удивительно. Я с наслаждением ставил.

В тот же вечер играли «Горящие письма»[117], но слабо.

Гони Васю[118] в Москву.

Твой Вл. Немирович-Данченко

Ольге Андреевне наш сердечней привет.

20. М. Н. Ермоловой[119]

Декабрь 1894 г. Москва

Дорогая Мария Николаевна! Мне хочется написать Вам, что, каков бы ни был исход представления «Золота», я уже испытал величайшее наслаждение, какое только может выпасть на долю хоть и маленького, но вдумчивого и искреннего писателя. Может быть, пьеса не будет иметь успеха, и тогда на смену моим теперешним чувствам явятся другие, помельче, — будет задето мое самолюбие, наступят разочарования в самом себе, исчезнут надежды двухлетнего труда. Тогда я не так сильно буду испытывать ту радость, какою охвачен благодаря Вам теперь, сейчас[120]. Вот почему именно теперь я и пишу Вам. Знаете, о чем я жалею? Смешно: что я не автор всех тех произведений, в которых были Ваши лучшие роли, так как выше {78} наслаждения автора нет, и ни во веки веков публике не испытать того, что переживает автор, видя созданный им образ в таком поразительно законченном и — главное — воплощенном создании. Тогда ему кажется, что весь мир в это время ни о чем не должен говорить, кроме как об этом создании. Такое чувство теперь у меня, и передать его Вам я считаю своей приятнейшей обязанностью.

Может быть, это письмецо передаст Вам частицу моей радости.

Ваш Вл. Немирович-Данченко

В 3‑м действии («Знаешь что, тетя? Никогда я не испытывала злобы» и т. д.) надо, конечно, паузу и другой тон. Вы правы. Непременно надо.

21. А. С. Суворину[121]

5 июля 1895 г. Усадьба Нескучное

5 июля 95 г.

Екатеринославской губ. Почт. ст. Павловка (через Благодатное)

Многоуважаемый

Алексей Сергеевич!

Благодарю Вас за доверие к моей рекомендации. Прошу и впредь верить, что пристрастных рекомендаций не буду делать.

Получил письмо от Гнедича, который просит указать, кого я могу[122]. К сожалению, я мало знаю провинциальных актеров и актрис. Отметил ему только тех, о ком я много слышал: актрисы Шателен и Азагарова и актер Ге. В труппе Малого театра из молодых есть даровитые, но их дирекция не отпустит. Запомните это. Если дирекция даст отпуск, то лишь тем, кто ей не нужен. Весь список передо мною. Милые актеры — Рыжов, Яковлев, Полянская, Турчанинова — все они играют немало. Из только что окончивших — Садовский и Голубева; они не пойдут из Малого театра. Садовский выступает зимой в Хлестакове.