— Конечно, конечно. К десятому что-нибудь для тебя будет. Слушай! А давай сделаем снимки твоей жены, если она действительно так хороша, как ты говоришь, а? С твоим именем я тебе устрою отличные публикации.

— Нет, не надо! — Кэйду претила мысль, что снимки Хуаны будут украшать стены казарм. — Она моя личная собственность, Сэм, и таковой останется.

— Нет, нет! Это я так, просто идея, — торопливо ответил Уонд, поняв, что его предложение неудачно. — Я тебе желаю счастливого медового месяца, Вэл. А десятого позвоню, пока, — он положил трубку.

***

— Правильно. Я хочу быть твоей самой-самой личной собственностью, — сказала Хуана, подойдя к нему. — Навсегда-навсегда!

И в тот момент, когда он обнимал ее, он верил ей.

Медовый месяц был удачным только отчасти. Кэйда постоянно беспокоило то внимание, которым пользовалась Хуана у американских туристов, которые отдыхали с женами и без. При каждом удобном случае, под любым надуманным предлогом они начинали виться вокруг нее, как мухи у меда. Хуану это развлекало, а Кэйда раздражало. Ни минуты на пляже, ни минуты за столом в ресторане, не проходило чтобы какой-нибудь американец не подсел к ним с разговорами. Невозможно было даже потанцевать. Это приводило Кэйда в ярость. Дело дошло до того, что он настоял на том, чтобы большую часть дня они проводили в шезлонгах на балконе своего номера в отеле. Это быстро наскучило Хуане. Она часто вспоминала свой "тандерберд" и дом в Мехико.

В результате спустя десять дней они решили вернуться в столицу.

Кэйд обнаружил, что, хотя женитьба и прекрасная вещь, но теперь он уже не так свободен, как бывало прежде. Когда у него не было работ, он любил бродить по улицам в одиночестве, отыскивая сюжеты, новые ракурсы, необычную игру света и тени. Его взгляд искал новый материал для съемки. А ей ходить пешком не нравилось, и стоило большого труда уговорить ее оставить свой "тандерберд" дома. Хотя Кэйд терпеливо объяснял Хуане, что невозможно набраться новых впечатлений для будущих работ, глядя на окружающее со скоростью восемьдесят миль в час, Хуана настаивала на том, чтобы они пользовались только автомобилем.

Спустя пять дней после их возвращения в Мехико, Кэйд решил, что пришло время приступать к работе. Пока Хуана готовила изысканный обед, он позвонил Сэму Уонду.

— А привет, привет, дорогой! — завопил Уонд, как только их соединили. — А я, знаешь, как раз хотел с тобой связаться. Ну, как там у тебя? Все в порядке?

Кэйд ответил, что хорошо провел время.

— Понятно! Цветочки, бабочки и голубочки?..

— Ты лучше скажи, есть там что-нибудь для меня? — Кэйд был не в настроении выслушивать шутливую болтовню Сэма. — Я во всеоружии и готов немедленно работать.

— Ты ведь сказал — десятого числа, а нынче — только второе, так? Но все равно есть работенка для тебя. Не ахти что: три сотни и оплачивают все расходы, но я подозреваю, что для тебя сейчас и три сотни на дороге не валяются.

— Ты на что намекаешь?

— Сейчас узнаешь. Понимаешь, Вэл, ко мне приходил один деятель из банка, который ведает твоими делами. Ты задолжал им четыре тысячи.

Кэйд замер. Он всегда был небрежен с деньгами. Такое уже и раньше случалось: одно время он постоянно имел неприятности со своим банком, пока Уонд не предложил сам лично заняться его счетом.

— Я считаю, — сказал тогда Уонд, — нужно купить на все деньги пакет акций и держать на счету только тысячу наличными. Истратил тысячу — продай акцию, продал фотографии — купи акцию. Только так ты не переступишь черту и твои деньги будут делать новые деньги. Если хочешь, я так и сделаю.

Кэйд согласился…

— А вообще-то что там у тебя происходит? — спросил Уонд. — Всего месяц назад у тебя было на сорок тысяч акций. Только не говори мне, что ты их все превратил в наличные.

А действительно, неужели так получилось? Кэйд запустил пятерню в волосы. У него была привычка писать на обратной стороне чека: "Если нет наличных — выплатить за счет продажи акций". Ему не приходило в голову подсчитывать свои расходы. Кэйд знал, что у него есть акции и беспокоиться не о чем. Теперь он тревожно подумал о своих недавних расходах. Что там было? "Тандерберд", браслет, плата за дом на месяц вперед, норковая горжетка, которую он купил Хуане, десять дней медового месяца в самом дорогом отеле Копумеле — действительно очень дорогом. Но не сорок же тысяч!

— Алло! Ты у телефона? — нетерпеливо спросил Уонд.

— Слушай, заткнись на минутку! — отрезал Кэйд. — Дай подумать.

В итоге он решил, что, пожалуй, все-таки растратил все сорок тысяч. Его бросило в жар.

— Слушай Сэм, а за корриду заплатили? Сколько там будет — три тысячи?

— Это уже было "вчера". Десять дней назад гонорар уже поступил, и ты его весь израсходовал, — ответил Уонд. — Ради бога, что там у тебя стряслось?

— Так ты говоришь, я на четыре тысячи "ниже черты"?

— Именно это я и говорю. Так вот, послушай…

— Подожди! — Кэйд торопливо водил ручкой по бумаге. Арендовал автомобиль и катер в Копумеле, купил комплекты подводной охоты вместо того, чтобы взять их напрокат. Боже мой, так оно и есть! Еще этот чайный сервиз из серебра, который Хуана попросила купить. На кой черт он нужен? Надо было отговорить ее! Ну, когда он им понадобится? Никогда. Просто дурацкий символ их статуса!

— Слушай, Сэм, ну продай еще что-нибудь.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.

— А еще ведь мой потиражный гонорар через пару месяцев поступит, верно?

— Да. Тысяч этак восемь или десять.

Кэйд вздохнул с облегчением.

— Ну, так в чем же дело? О чем беспокоиться?

— О чем? Это уж ты мне скажи, — ответил Уонд. — Теперь о работе. Археологический музей в Бостоне хочет новую серию снимков руин Чичен-Ица и Ухмаль. Я тебе вышлю всю эту муру с копиями старых снимков. Им нужны твои ракурсы и освещение. О'кей?

— Но я же только что вернулся из Юкатана!

— А я что — виноват? — Ты же мне не сказал, куда уезжаешь.

— Значит, триста долларов плюс расходы?

— Точно. Но учти, если хочешь взять с собой супругу, платишь из своего кармана. А работы там на неделю, Вэл.

— Три сотни за неделю? Да катись они к черту!

— Слушай, Вэл, не выпендривайся. Тебе нужны деньги?

Кэйд не помнил, чтобы когда-либо Уонд говорил с ним так. И это ему не нравилось. После минутного колебания он ответил:

— Ладно, договорились. А деньги — на бочку.

— Обязательно. Теперь я прощаюсь с тобой, и, пожалуйста, навесь ты замок на свой карман.

Кэйд пошел на кухню, где Хуана сосредоточенно резала красный перец.

— Я только что говорил с Уондом, — сказал он, входя. — Есть работа. Как назло, мне надо ехать обратно в Мериду.

Она поморщилась.

— А что, это так обязательно, милый?

— Ну, что делать? Работа есть работа.

— И когда?

— В конце недели.

— Ну ладно, что ж поделаешь? Мы ненадолго уедем?

Кэйд потер подбородок.

— Понимаешь ли… я должен поехать один. Там довольно сложная обстановка, много работы…

Она удивленно взглянула на него.

— О! Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Нет, дело не в этом. Просто такая специфика работы — надо быть одному. — Он обнял ее. — Меня неделю не будет. Как же ты тут будешь без меня, дорогая?

— По-моему, милый, лучше было бы, если бы я поехала с тобой. Обещаю не мешать тебе. Ты не думаешь, что так будет лучше?

Кэйд заколебался.

— Видишь ли, проблема в том, что заказчики оплачивают только мои расходы, — проговорил он наконец.

В ее глазах отразилась тревога.

— Мне кажется, что ты как-то сказал, будто у нас полно денег.

— Ну, в общем-то да. Но разбрасываться ими не стоит. Понимаешь, на данный момент я малость потратился, но через месяц-другой придут потиражные гонорары и все будет в порядке.

— Ты слишком много тратишь на меня, верно? Ведь так?

— Выбрось это из головы. Ты занимаешься кулинарией, а остальное предоставь мне. О деньгах я позабочусь, — твердо сказал Кэйд. — у меня все под контролем, так что не волнуйся. Ты просто наберись терпения и оставайся здесь, пока меня нет. А месяца через два мы куда-нибудь махнем с тобой.