Зазвонил телефон. Кэйд с облегчением вышел.

Это был снова Сэм Уонд.

— Слушай, я здесь проверил: получается тридцать процентов убытков, если я буду сейчас продавать акции.

— Черт-те что! Ну, давай кредит возьмем у банка.

— Ты что, газет не читаешь? Сейчас же ограничения ввели на кредиты. Ничего ты у них не получишь.

Раздражение вновь охватило Кэйда. До чего же ему была противна вся эта возня с деньгами.

— Ну и пускай! Подумаешь! Что значит потеря тридцати процентов? Продай ты их к черту, мне нужны деньги, Сэм, понимаешь?

— Но не такую же сумму? Покрой долг и еще пару тысяч займи, пока не подойдет потиражный гонорар.

— Ладно! Продай их к чертовой бабушке. — Кэйд повесил трубку.

Осознав теперь, что у него по-настоящему не хватает денежных средств, Кэйд начал переживать по поводу непрерывной утечки денег. Сущие мелочи, на которые прежде он не обращал внимания, вызывали у него тревогу: бензин для "тандерберда", ремонт холодильника, счет за дюжину бутылок виски, умопомрачительный счет за пинту духов "Джой", которые он бездумно заказал, не осведомившись о цене, счет от Ольмедо за пользование фотолабораторией, счет за четыре пары туфель для Хуаны. Впервые в жизни он начал составлять реестры своих трат, без конца вычитая и вычитая и ничего не прибавляя. С чувством страха обнаруживал он, с какой скоростью таяли шесть тысяч долларов, оставшиеся после того, как он покрыл банковский перерасход.

Хуана отвезла его на машине в аэропорт к рейсу на самолет, отправляющийся в Мериду. Она тоже заразилась его подавленным настроением, и всю дорогу до аэропорта они молчали. Уже подъезжая, Кэйд, сделав усилие, задал вопрос:

— Ну что, дорогая, как ты тут без меня будешь проводить время?

Она пожала плечами.

— Что-нибудь придумаю. Мне хочется улететь с тобой в Мериду. Я без тебя буду скучать.

Они остановились у зала вылета.

— Я тебе буду звонить каждый вечер, — сказал Кэйд. Ему очень не хотелось расставаться с ней. — Поезжай, не жди, пока я улечу. Сегодня же часов в восемь я позвоню тебе.

На второй вечер в отель, где остановился Кэйд, позвонил Крил.

Кэйд теперь сожалел, что слишком много раньше думал о деньгах, сейчас он страшно тосковал по Хуане. С наступлением темноты, когда он не мог больше продолжать работу, жизнь казалась ему совсем тоскливой. Накануне он час провел у телефона, разговаривая с Хуаной. Собирался и в этот вечер позвонить ей, но тут раздался звонок, — на проводе был Крил.

Кэйду не терпелось поскорее закончить разговор с ним, чтобы поговорить с Хуаной, поэтому он сразу спросил у Крила, что ему надо.

— Я просто решил, что мне следует сообщить вам, сеньор, о том, что журнал с вашим репортажем о корриде поступил в продажу в Мехико сегодня утром, — сказал Крил.

— Ну и что? — Кэйд нетерпеливо поглядывал на часы: Хуана ждет, уже перевалило за восемь часов вечера.

— Журнал очень плохо принят, сеньор. Я говорил вам, что Диас — популярный герой. Его поклонники считают, что вы показали его в самом невыгодном свете. Очень плохо были приняты все фотографии.

— Ну, а мне-то что делать, Адольфо? Посыпать себе пеплом голову?

— Я счел нужным предупредить вас. Сегодня мне порезали все четыре шины на автомобиле. Это — дело рук кого-то, кто знает, что я помогал вам делать снимки.

Кэйд нахмурился.

— Извините, Адольфо. Очень сожалею. А кто это сделал?

— Не знаю, но догадаться нетрудно. Я говорил вам, что Реджино Франоко считает Диаса своим богом. Думаю, он это и сделал.

— Очень сожалею. Купите себе новые шины и пришлите мне счет. В конце концов вы-то тут ни при чем.

— Что вы, я не претендую ни на что. Просто хотел вас предостеречь, сеньор. Если со мной проделали такое, с вами они могут поступить хуже. Так что будьте начеку.

— Да катись он к черту, этот недоносок! — вспылил Кэйд. — Если он попытается сунуться ко мне, я ему сверну его грязную шею! Покупайте себе новые шины и присылайте счет. Я настаиваю.

— Ну, что ж, большое спасибо, сеньор, но будьте осторожны. Хорошо, что вас здесь нет. К тому времени, как вы вернетесь, страсти поостынут.

Кэйд вдруг подумал о Хуане.

— Вы не думаете, что с моей женой что-нибудь может случиться, Адольфо?

Крил засмеялся.

— Нет, сеньор. В этом могу вас уверить. Сеньора Кэйд в полной безопасности, потому что она хорошо знает, как о себе позаботиться. Кроме того, она мексиканка и очень красива.

Кэйд вздохнул с облегчением.

— Вы уверены?

— Иначе и говорить бы вам не стал. А вот с вами — другое дело. Будьте осторожны, сеньор.

— Ну, я тоже могу о себе позаботиться, Адольфо. Во всяком случае, спасибо за предупреждение, я буду осторожен.

Закурив сигарету, он позвонил Хуане. После долгого ожидания он услышал ее голос в трубке и рассказал ей новости, услышанные от Крила.

— В принципе меня это не волнует, — говорил он, — но вот то, что ты там находишься одна, немного беспокоит меня.

— Не волнуйся, — ответила Хуана. — Но я поговорю с Ренадо. Он знает, как поступать в таких ситуациях. Этого Диаса он призовет к порядку. Выбрось все из головы. А как у тебя там дела?

Кэйд внезапно напрягся. Он услышал в трубке мужской голос. Кто-то был в комнате с Хуаной и обратился к ней с вопросом. Кровь ударила Кэйду в голову.

— Милый, ты меня слушаешь?

Кэйд напряженно прислушивался. Больше он ничего не мог уловить, слышалось только дыхание Хуаны.

— Милый?

— Да, да, извини… у меня все в порядке. Работа скучная, но дело постепенно продвигается. У тебя там в доме кто-то есть, Хуана?

— У меня? С какой стати? Никого нет. С чего ты взял?

— Мне послышалось, что кто-то тебя окликнул.

Хуана рассмеялась.

— Это радио. Я его только что выключила. Слушала инсценировку пьесы по радио, причем, не совсем интересной пьесы.

Кэйд медленно и глубоко вздохнул.

— А… А то мне послышался чей-то голос. Чем ты занималась это время?

Он выслушал ее вполне безобидный отчет. В конце разговора она сказала:

— Нам не стоит так много тратить денег на разговоры по телефону. Спокойной ночи, милый. Я увижу тебя во сне.

Кэйду не хотелось расставаться с ней, и он поговорил еще немного, прежде чем положить трубку.

Спускаясь в ресторан, он чувствовал себя покинутым. Несколько туристов поздоровались с ним, но он не ответил так как был не в настроении проводить вечер в компании. Попросил официанта принести ему вечернюю газету. Сделав заказ, Кэйд закрылся газетой и ел, одновременно читая. От нечего делать просмотрел программы радио и телевидения. Ему захотелось узнать, какую пьесу слушала Хуана, когда он ей звонил. Но оказалось, что в это время передавали только легкую музыку и небольшой концерт. Никаких пьес по мексиканскому радио в тот вечер не было.

Некоторое время Кэйд сидел неподвижно, глядя в одну точку. Им овладело чувство тревоги и ревности. Теперь он был абсолютно уверен, что слышал мужской голос. Неужели так скоро Хуана начала ему изменять? Кэйд попытался подавить мучительное чувство, внушить себе, что ему померещился этот голос, но это ему не удалось. Зачем же тогда она солгала ему насчет пьесы по радио?

Вернувшись в номер, он решил снова позвонить Хуане. На часах было 22.00. Десять минут прождал он с трубкой у уха, пока оператор на линии не сказала ему, что номер не отвечает. Кэйд был настолько взвинчен, что попросил попытаться соединить его еще раз. Он ходил взад и вперед по комнате, ожидая звонка. Телефонистка вновь сообщила, что никто не берет трубку. Он попросил ее продолжать попытки соединить его с указанным номером. Внезапно ему захотелось выпить. Кэйд вызвал дежурного по этажу и заказал ему бутылку текилы.

Затем он присел возле открытого окна. Ночной ветерок обдувал покрывшийся испариной лоб. У нее был какой-то мужчина, — повторял он себе, — а теперь они вдвоем куда-то ушли. А может быть, они все еще были в доме — наверху, в постели — и слушали с невольным чувством вины, как настойчиво трезвонит телефон.