И обреченно всхлипнул. Невероятно, но он снова возбудился. Вцепился пальцам в прохладный мох и наслаждался извращенным удовольствием, в то время как кот сосал его пенис. Яичек невесомо коснулся коготь, заставляя вздрогнуть, однако на смену тут же пришли нежные, пушистые пальцы. Кот ласкал шары, перекатывая их в ладони, и Шейн понял, что никогда не испытывал ничего более ошеломляющего. Ощущения настолько захватили его, что он даже не запротестовал по привычке, когда кошачья рука двинулась вниз, и волшебные пальцы подобрались к анусу.

Яйца ныли и пульсировали, пытаясь наполниться.

Шейн корчился и задыхался. Вжал кулаки в грязь, как будто это могло помочь удержаться за каменный выступ, но когда кот обвел кончиком пальца вход, он запрокинул голову назад, разрывая ночную тишину низким хриплым стоном и словно объявляя о своем голоде всей вселенной. Кот с жадностью полировал член. Шейн принялся вскидывать бедра, толкаясь в теплое горло, и задрожал, почувствовав, как в зад проник палец – внутри еще с прошлого спаривания было влажно и скользко от кошачьей смазки.

Кот играл с его телом. Красиво. Мастерски.

Шейна накрыло оргазмом. В неистовом завершающем крике слышалась мука: он кончал слишком часто и быстро, но боль, прострелившая горячий мокрый член, не затмила удовольствия, ослепительно вспыхнувшего сверхновой звездой. Победно замурчав, кот высосал все, что пролилось из члена Шейна. Вероятно, уже не очень много. Несмотря на инъекции, стимулирующие выработку спермы, которые ему делали в центре подготовки, такие короткие перерывы между разрядками не давали организму достаточно отдыха, и он не восстанавливал свои функции в полной мере.

Шейн без сил откинулся на камень, продолжая слабо постанывать, пока кот вылизывал его досуха. А потом ускользнул в темноту, снова оставив разбитого, выжатого Шейна в одиночестве.

Пожалуйста, не уходи. Не покидай меня...

Слава богу, у него не было ни настроения, ни воздуха в легких, чтобы произнести это вслух.

Кот снова растворился в черноте ночи.

— Нет! — вскричал Шейн. Слишком поздно.

Подавленный, он растянулся на скале. Кот попользовался им и бросил одного содрогаться в агонии оргазма. Потную кожу обдувал холодный ветер. Где-то вдали завыл кот – другой кот. Не его. Сердцебиение начало понемногу выравниваться.

Шейн должен встать.

Должен идти, но онемевшие ноги не двигались. Он все еще чувствовал в себе тот палец. Но этого было недостаточно. Он нуждался в большем.

Горько усмехнувшись, Шейн разжал кулаки и отнял пальцы от земли. Сделал глубокий вдох – к знакомому аромату собственного семени и пряному мускусу кота примешался запах лесной зелени. Божественно. Ничто теперь не пахло для него лучше, слаще и правильнее. Во всем виноват кот. Сезон спаривания, изобилие феромонов, которые источало его тело, чтобы привлечь партнеров — специальная адаптация под кошачьих действовала безошибочно. Шейн хотел кота больше… больше всего на свете. Хотел до мурашек по коже, он так отчаянно жаждал, чтобы тот кончил в него, наполнил своим семенем и влекущим ароматом. Но не любой кот. А только один, конкретный.

Скатившись с выступа, Шейн шмякнулся на землю в прелые листья. Он заскулил от неутоленного желания и отчаяния – трахаться с котом хотелось просто до смерти. Наблюдает ли сейчас он за ним, далеко ли бродит? Вест насквозь пропитался мускусным запахом пота и смазки, которыми тот пометил его, казалось, с головы до пят. Бог свидетель, Шейн не мог ничего ни видеть, ни слышать вокруг. Вдруг, его котик совсем рядом? Стоит только протянуть в кромешную темноту руку, и можно будет рвануть его на себя…

Ослабший Шейн медленно пополз. Встать уже не пытался – какой смысл, если на ногах он не сделает и нескольких шагов, а израненное тело больше не вынесет падений в грязь. Задница, растянутая и мокрая от гребаного кошачьего полового секрета горела, но не настолько нестерпимо, как царапины на спине и бедре. Грудь болела. Он чувствовал себя так, будто его жестоко избивали, а не бросили на ствол дерева, потом придавили к земле и имели до потери сознания.

Минет разрушил остатки этого самого сознания окончательно.

Рот наполнился слюной.

Какой голод. Просто зверский.

Он жаждал изведать поцелуя кота, попробовать, каков он на вкус. А сперма должна быть не менее восхитительна, чем аромат.

Вест полз по земле, стеная от тоски. Расстановка сил на Охоте поменялась, как всегда происходило на арене. Шейн не планировал соблазнять кота в первый же день. Он не был готов. Едва возбудив его любопытство, он побежал, а тот не мог устоять против преследования. Этого требовали инстинкты хищника — охотиться, атаковать, заявлять свои права, брать.

А инстинкты Шейна кричали ему, что нужно убегать.

И вот теперь он больше не бежал. Он хотел, чтобы его поймали. Трахнули. Выплескивал глубокое невысказанное горе в громком крике, искал свою пару в непроглядной темноте ночи. Потому что суть Охоты заключалась не только в сексе. Беспощадная зверюга привязала к себе партнера с таким расчетом, что глупый Шейн пронесся через весь лес в полной уверенности, что это он склоняет кота к спариванию.

Капитулировать будет нелегко. Котяра об этом позаботится.

Шейн поднялся и спотыкаясь побрел через глухую чащу — искать своего кота до тех пор, пока истощение не сотрет его в мелкий порошок. В конце концов, он снова упал, перевернулся на спину и остался неподвижно лежать на земле, затаив дыхание. Кота не было видно во тьме, но Шейн слышал его пыхтение, громко звучащее в ушах. Он до безумия снова хотел агонии, страха, чтобы исчезла эта невыносимая пустота.

— Пожалуйста, — слетело с дрожащих губ. Он раздвинул колени и поднял их к груди, выставляя зад навстречу ночи. Из темноты леса появился кот. Забрался сверху и лег между разведенных ног. Подгреб Шейна под себя, укрыв пушистым шелком горячего тела. Потом вошел в страждущее отверстие и вернул ощущение твердого члена внутри. Он успокаивал и успокаивал Шейна, беря его медленно, нежно, сладко, как в их первый раз. Мурчал, вибрируя грудью. Гипнотизировал своим ароматом. Покусывал ухо зубами, достаточно острыми, чтобы ранить, но Шейн повернул голову на бок, предлагая больше. С каждым толчком, с каждым уколом зубов по горлу перед глазами кружилось быстрее и быстрее. У Шейна все болело — ушибы и ссадины после безумной гонки по лесным дебрям беззвучно кричали в знак протеста. Длинные царапины от кошачьих когтей на спине пульсировали в унисон с толчками, а бедра так вообще болели адски. Израненная кожа натянулась и зудела. Однако дыхание перехватывало от удовольствия, доставляемого ритмичными движениями. Шейн не мог поверить, но его член, зажатый между их животами, снова налился от трения.

Кот уже не держал Веста. В этом не было необходимости, потому что Шейн сам цеплялся за него, обвив ногами за неуклонно покачивающиеся бедра. Он обхватил руками его плечи. Почувствовал под пальцами мех. Невероятно мягкий, шикарный. И такой дьявольски теплый, что Шейн словно вспыхнул. Вся энергия, которую Вест мог собрать в данный момент, устремилась к нужной точке. Кот толкнулся в него последний раз и прокусил плечо. Шейн задрожал и пролился между их корчащимися телами, пачкая богатый мех. Внутренности затопила сперма – еще более горячая, чем Шейн ожидал. Кот не отпускал его, погружая острые как бритва клыки глубже. По груди стекали влажные липкие струйки. Пальцы судорожно вытянулись, затем зарылись в густую шерсть — на шее и голове у кота она была гуще. Шейн вдохнул земляной, острый аромат секса. Кот лизал рану на его плече, лакая кровь. Ошалевший Шейн захныкал от боли.

— Драгоценный, — прошептал кот.

Он прижимал его к себе, так крепко, что Шейн ощущал только его самого, а не медный запах собственной крови. Просто кот и опьяняющий мускус их соития.

Потом Шейн, к счастью, потерял сознание.

Глава 3

«Объединение в стратегические союзы и борьба за звание фаворита Охоты являются основополагающими факторами на арене. Без них путь к праву стать заласканной игрушкой для траха будет более тернистым и сложным».