Очевидно, да.

Подняв руку, я дотронулась до губ, на которых до сих пор чувствовала горячие губы Шейна. Я до сих пор чувствовала его повсюду. Его руки на моих бедрах, на моей заднице, между ног…

Я бросилась на кровать, изо всех сил стараясь не вдыхать запах опилок, который, как я знала, — был тут. Схватив подушку, я прижала ее к лицу и испустила стон разочарования. Теперь мне на самом деле придется искать квартиру. Незамедлительно. Думать о сексуальном полуобнаженном теле Шейна было довольно мучительно, но теперь, когда я знала, каково это — целовать его. Когда знала, какие ощущения вызывают его руки, скользящие по мне. Его тело, прижатое к моему. Я никак не могла находиться с ним в одной комнате, не испытывая при этом пошлых желаний в отношении него. И наоборот.

У меня на это не было времени. На флирт, поцелуи и секс. Забот и так хватало, и у меня не было времени на мужчин. И неважно, как они заводили меня. По моему опыту, они отвлекали, а я не могла рисковать отвлекаться прямо сейчас. Я уже давно завязала с подобного рода весельем и не сошла с ума. Я смогу без этого и сейчас.

До сих пор все мое тело трепетало от желания. Перевернувшись на спину, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох ртом, пытаясь вытолкнуть всю сексуальную энергию, которая гудела во мне. За стеной было слышно, как льется вода, и я представила стоящего под ней Шейна, его горячее, твердое тело скользкое от мыла.

«Черт. Это совсем не помогало».

Я попыталась снова — очистила голову и стала считать вдохи. Это сработало до тех пор, пока я не услышала какой-то шум, добавившийся к звуку бегущей воды. Низкий, глубокий стон. Я села, мой пульс участился. «Это было…? Он…?»

Стон повторился немного громче, и тут уже не было никаких сомнений по поводу того, чем Шейн занимался в душе по ту сторону стены.

Не то, что бы я осуждала его. Я чувствовала, как заведен он был, его длинный, толстый член прижимался ко мне, твердый и готовый. Откинувшись на подушки, я позволила себе отвести душу в мире грез и фантазий. Как я притянула его ближе. Как я того хотела. Потому что так и было. Я очень сильно хотела этого. Хотела до сих пор. Нуждалась в этом.

Мое тело жаждало облегчения, и каким-то образом, зная, что Шейн нашел свое облегчение всего в нескольких метрах от меня, делало меня немного смелее. Задрав платье, я закрыла глаза и представила, что вместо моей руки была рука Шейна. Я провела по краю трусиков, как это только что делал он, но на этот раз не остановилась.

Вместо этого я представила, как он отодвинул кружево, а его большой палец коснулся моей влаги. Он неистово гладил меня, от чего я чуть не кончила. Потом Шейн медленно ввел в меня свой мозолистый, слегка шершавый палец. Запрокинув голову, я касалась себя, мое дыхание становилось все чаще и чаще, когда я представляла, как он ласкает меня, добавив еще один палец, чувствуя какой горячей и готовой я была.

Я могла представить его, по ту сторону стены, — вода стекает по его плечам, его ладонь вокруг члена, он трогает себя. «Думал ли он обо мне? Представлял ли он то же самое, что и я?» Я представила, как вокруг него становится все больше пара, нас разделяет только стена.

Потом, когда я была уже готова взорваться, я представила, как он расстегивает штаны и освобождает себя. Широко раздвинув мои ноги, Шейн прижался, а потом вошел в меня, полностью наполнив. Он начал двигаться, входя все сильнее с каждым толчком, его рот был на моем, его язык проникал так же глубоко. Моя рука ускорилась, когда я представляла его над собой, его голубые глаза обжигали. И вдруг я кончила, все мое тело задрожало от интенсивности пережитого оргазма, принесенного моими собственными фантазиями.

На следующее утро, когда до сигнала будильника оставалось двадцать минут, позвонили мои родители. Это была довольно тяжелая ночь, я проигрывала поцелуй с Шейном, а потом фантазию о нем в душе. На то, чтобы уснуть, потребовалась вечность, все мое тело было напряжено даже после достигнутого собственными силами оргазма. Хотя это было и хорошо, но все же недостаточно. Поскольку я знала, что все это меркло по сравнению с тем, что могла бы испытать с Шейном. Меня мучил недосып, и эти дополнительные минуты очень пригодились бы.

Но если я не отвечу, они позвонят снова. И снова. И снова.

— Твоя мама сказала, что в Куинсе прошлой ночью кого-то пристрелили. Это ведь была не ты? — спросил папа, когда я ответила.

— Меня не пристрелили, — сказала я, даже не удосужившись упомянуть, что сейчас была в Бруклине, а не в Куинсе.

— Именно так я ей и сказал.

Из них двоих мой отец был менее истеричным, но только самую малость.

— Потому что нам бы позвонили из больницы, если бы ты была там.

— Ага.

Я потерла глаза, уже скучая по тем двадцати минутам сна.

— Если только ты не изменила информацию контактного лица в экстренных ситуациях.

— Зачем мне делать это? — поинтересовалась я.

— Ну, я видел шоу, в котором у девушки под экстренным контактом был записан наркодиллер.

Я сделала глубокий вдох.

— Пап, ты пытаешься узнать, есть ли у меня знакомый наркодиллер?

— Нет! — быстро воскликнул он. — А у тебя есть?

— Мне нужно идти, — промямлила я. — Меня приняли на работу, я приступаю сегодня. Мне нельзя опаздывать.

— О, это отлично, милая.

Вообще-то он говорил взволнованно. Это длилось около пяти секунд.

— Но тебе ведь известно, что твоя мама договорилась о собеседовании в местном театре. Ты должна позвонить им, пока они не приняли окончательное решение.

— Я не собираюсь проходить собеседование в Небраске. Мне нравится Нью-Йорк.

«Наркодилеры и все такое», — подумала я, благоразумно придержав шутку при себе.

— Хорошо, пап, пора идти.

— Удачи, — пожелал он, и я прикусила себе язык, чтобы удержаться и не поправить его. Не смотря на то, что я множество раз говорил ему, что «удачи» на самом деле приводит к неудачам у людей театра, и что мы предпочитаем «ни пуха ни пера», казалось это никогда не приживется.

Я повесила трубку в надежде, что вселенная не настроит моих родителей против меня.

Надежды избежать встречи с Шейном утром так и остались несбыточными, как оказалось, я не такая счастливица. Мы осторожно обходили друг друга на кухне, воздух был густым от напряжения, в итоге мы вышли одновременно, а это привело к неловкому ожиданию лифта. Я крепко держала сумку на плече и пыталась думать о чем угодно, только не о произошедшем прошлой ночью. Не то чтобы Шейн точно знал, что произошло прошлой ночью. Хотя то, как он смотрел на меня, заставляло чувствовать, будто он слышал меня из-за стены ванной, так же, как и я его.

От моих бурных фантазий из прошлой ночи, дополненных воспоминаниями о Шейне, поднявшем меня на кухонный стол и целовавшем так, будто от этого зависела его жизнь, моя кожа горела, ее покалывало, к тому времени, как приехал лифт, уверена, что мои лицо и грудь покраснели и были ярко-красного цвета.

Шейн же казался абсолютно спокойным и невозмутимым, его руки были в карманах. Я до сих пор слышала его низкий, возбужденный стон, который раздался из-за стены прошлой ночью, и не понимала, что уставилась на его рот, пока он не прочистил горло.

— Какого рода список ты составляешь сейчас? — спросил он.

Я не ожидала, что он спросит это.

— Что?

— Я подумал, что ты, должно быть, составляешь список у себя в голове.

Он одарил меня озорной ухмылкой.

— Потому что разве не списки делают тебя такой сексуально возбужденной?

Посмотрев вниз, я поняла, что мои соски затвердели, и их было очень хорошо видно через рубашку. Я плотнее запахнула пиджак.

— Списки не делают меня сексуально возбужденной, — буркнула я.

— Нет? — спросил он низким голосом. — Тогда что завело тебя этим утром? Может быть, я могу чем-то помочь?