— Конечно, — ответила Элли. Она сделала паузу, а потом окинула меня медленным оценивающим взглядом. — А ты очень хороший брат, да?

Я пожал плечами.

— Пытаюсь им быть.

Я попытался отмахнуться от этого.

— Уже несколько лет только мы вдвоем. Нам пришлось держаться вместе.

Ее глаза слегка расширились.

— О, прости. Я не знала, — она сделала паузу. — Что произошло? Если ты не против того, что я спрашиваю.

— Автокатастрофа. Но мы справились — сказал я, быстро двигаясь дальше. Последнее, чего я хотел от Элли, — это сочувствие. — У тебя есть братья и сестры?

Она кивнула.

— Трое. Все старше. Две сестры и брат. Все они до сих пор в Небраске, откуда я родом.

Девушка со среднего запада. Сейчас это имело смысл, что я подумал об этом.

Хотя я и знал, что не должен был делать этого, но потянулся и убрал прядку волос за ее ухо. Она закрыла глаза, когда моя рука коснулась ее лица, губы приоткрылись. Все в ней было привлекательным. Все, чего я хотел, — наклониться вперед и прижаться ртом туда. Снова попробовать ее. Снова дотронуться до нее.

Но я не стал этого делать.

— Спасибо, — сказал я ей, отступив назад. — За помощь Меган.

Она распахнула глаза и сморгнула.

— Пожалуйста, — сказала она, ее голос был низким и хриплым. Сексуальным.

Мое сердце взволнованно затрепетало, и мне пришлось засунуть руки в карманы, чтобы не потянуться к ней снова. Она была такой мягкой. Такой теплой. Но я не целовал женщин, которые этого не хотели. Хотя Элли и выглядела как кто-то, кого реально нужно целовать. И целовать. И целовать снова.

Но она отступила назад, и заклинание было разрушено.

— Хорошо, — сказала она, прочистив горло. — Тогда думаю, мы увидимся завтра.

Я кивнул.

— Завтра.

— Спокойной ночи, — сказала она полушепотом.

До того как я успел ответить, она повернулась и скользнула в спальню, за ней закрылась дверь. Я уставился на закрытую дверь и, вздохнув, отправился принимать долгий, холодный душ.

Меган выглядела совершенно так же, как ее брат. Те же коричневые волосы и невероятные голубые глаза. Она была высокой и спортивной, и вконец великолепной. Если бы она была хоть вполовину такой же талантливой, насколько красивой, то без проблем получила бы работу актрисы. К несчастью, уже после ее первой попытки продекламировать монолог стало совершенно очевидно, что у Меган был ужасный, парализующий случай боязни сцены.

Я села на диван, пытаясь сохранять нейтральное лицо, пока Меган запинаясь и заикаясь, читала один из монологов Кейт из «Укрощения строптивой». Шейн сел рядом со мной, его пальцы барабанили по колену. Казалось, он нервничал даже больше нее, и по тому, как взгляд Меган продолжал возвращаться к нему, я могла сказать, что это ее отвлекало.

Не раздумывая, я потянулась и положила свою руку поверх руки Шейна. Он тут же замер. Прежде чем я успела убрать руку, он быстро сменил положение, переплел мои пальцы со своими, моя ладонь оказалась прижатой к его бедру. Очень мускулистому бедру. Внутри меня вспыхнул жар, распространяясь через грудь вверх к щекам. Я попыталась сдвинуть руку, но хватка Шейна была крепкой.

Я окинула его боковым взглядом, но он смотрел прямо, легкая улыбка играла в уголках его рта. Рта, который я до сих пор чувствовала поверх своего. Рта, который я отчаянно хотела почувствовать на своем снова. И снова. И снова.

«Глупое, шлюховатое тело».

А перед нами Меган тараторила конец своего монолога.

Чем кажемся сильней, тем мы слабей.

Нет в гневе пользы нам; к ногам мужей

Склонитесь, жены; пред своим готова

Я долг исполнить, лишь скажи он слово.

Не дыша, она посмотрела на нас, ее глаза были расширены, в них читалась нервозность.

Отпустив мою руку, Шейн начал хлопать, его лицо светилось братской гордостью.

— Это было здорово, — сказал он и, кажется, так и думал.

Мы с Меган переглянулись. Очевидно, мы обе знали — это было совсем не здорово. Я закусила нижнюю губу, пытаясь сообразить, чем смогу помочь. Правда заключалась в том, что я очень хорошо понимала, что сейчас чувствовала Меган. Она была не единственной, кто страдал боязнью сцены. Как и у многих театральных задротов, я только однажды тешила себя мыслью о том, чтобы стать актрисой. Но ненадолго. Потребовался только один ужасно катастрофический урок театрального искусства в детстве, чтобы доказать мне, что выступление на сцене было плохой идеей для каждого связанного с этим. Мне пришлось прочесть все части без остановки, а потом, поспешив к выходу, я подвернула ногу, упала на декорации и сломала одну из них. И свою ногу.

Но все же, я любила театр. Поэтому мне пришлось долго признавать — и принимать тот факт, что мои таланты найдут лучшее применение за сценой, чем на ней. Это было решение, которое просто отлично подходило мне. Однако я была совершенно точно уверена, что предложить Меган то же самое не будет тем фидбэком, на который она рассчитывала.

— Я не в форме, да? — спросила Меган жалко, скорее всего, воспринимая мое молчание как индикатор своей безнадежности.

— Нет, нет, — быстро сказала я. Я занимаюсь решением проблем. Я бы нашла решение. Всегда находила.

— Все нормально, — сказала она, ее плечи поникли, девушка выглядела абсолютно поверженной. — Думаю, мне следовало ожидать, что я пропащая.

— Я думал, это было отлично, — напомнил ей Шейн, очевидно думая, что помог.

Меган окинула его взглядом и сказала.

— Ты думал, что «Укрощение строптивой» — мюзикл.

Я рассмеялась.

— Я пошутил, — пробормотал Шейн себе под нос.

— Почему бы тебе не оставить нас с Меган наедине? — предложила я.

Было совершенно очевидно, что Меган нуждалась в некоторой доле здравой критики, а она не получила бы ее от брата. Не то, чтобы она не могла. Было к лучшему, что Шейн так оказывал поддержку. Ей в ее жизни была нужна позитивная сила, если она хотела заниматься чем-то вроде этого. Кто-то, кто не скажет ей вернуться в Небраску только потому, что все идет не так, как они планировали. Хорошо. Возможно, я немного проектировала, но я была до сих пор расстроена из-за того, что Джош изменил мнение.

— Да, хорошо, — Шейн схватил пиджак. — Я буду внизу в мастерской.

Мне стало интересно, как там — пахнет ли там еще лучше, чем от Шейна. И какого рода вещи он делает своими руками. Я сделала себе мысленную заметку спросить его об этом, которую быстро отменила, вспомнив, что мне больше не нужно ничего знать о нем. Если уж на то пошло, мне нужно было стереть то, что я знала. Вроде того, как приятно чувствовать его руки, когда они задирают мое платье к талии и скользят по внутренней поверхности моих бедер.

Меган ждала, пока за ним не закрылась дверь, а потом рухнула на диван рядом со мной, зарыв лицо в ладонях.

— Я самая худшая, — доносился ее голос сквозь пальцы.

Я похлопала ее по спине.

— Я могу с полной уверенностью сказать, что ты точно не самая худшая. Однажды я видела прослушивание, которое кончилось тем, то девочку вырвало фонтаном на бедного ассистента, которому пришлось читать с ней.

Меган подняла голову, ее глаза были расширены.

— Ты шутишь.

Я покачала головой.

— А в другой раз парень прочитал весь монолог и песню с расстегнутой ширинкой. Он был без нижнего белья.

— Нет! — Меган разразилась смехом.

— Это было очень неловко для всех нас. Само собой разумеется, роли он не получил, — я улыбнулась ей. — Поэтому верь мне, когда я говорю, что это было не самое худшее прослушивание из всех, что мне доводилось видеть.

Меган немного пришла в себя.

— Но ведь это было плохо.

Я могла сказать, что было важно, чтобы я была честной с ней. Так и было.

— Да, — сказала я ей. — Это было плохо.