А. Изгоев (Ланде)‚ кадет (1918 год‚ сборник "Из глубины"‚ запрещенный большевиками): "Напрасно интеллигенция пытается спасти себя отводом‚ будто она не отвечает за большевиков. Нет‚ она отвечает за все их действия и мысли. Большевики лишь последовательно осуществили все то‚ что говорили и к чему толкали другие... Под каждым своим декретом большевики могут привести выдержки из писаний не только Маркса и Ленина‚ но и всех русских социалистов и сочувствующих как марксистского‚ так и народнического толка. Единственное возражение‚ которое с этой стороны делалось большевикам‚ по существу сводилось к уговорам действовать не так стремительно‚ не так быстро‚ не захватывать всего сразу..."

Российские социалистические партии оказались неподготовленными к октябрьскому перевороту. На съезде меньшевиков говорили: "Наша партия сейчас переживает катастрофическое состояние. Она стёрта почти совершенно с политической арены". У эсеров положение обстояло не лучшим образом; И. Штейнберг‚ деятель этой партии‚ признавал: "История нам дала сразу слишком много. Революция к нам пришла неожиданно... Когда русская революция потребовала от нас сотни и тысячи крепких рук‚ светлых голов‚ мужественных сердец‚ мы оказались на редкость бедными – людьми‚ вождями‚ руководителями". На заседании ЦК партии эсеров отмечали: "Глубокие бреши раскололи нашу партию на части. Нет единства действий‚ нет единства непосредственных целей..." Партия эсеров разделилась на две группировки – левых и правых; левые эсеры поддержали октябрьский переворот, их лидер М. Спиридонова говорила о большевиках: "Как нам ни чужды их грубые шаги‚ но мы с ними в тесном контакте‚ потому что за ними идет масса‚ выведенная из состояния застоя... Но это временное явление... Во второй стадии борьбы‚ когда нужна органическая работа‚ когда нужно создавать новую жизнь на основе любви и альтруизма – тогда большевики и обанкротятся".

В декабре 1917 года левые эсеры составили коалицию с большевиками; они принимали участие в карательных органах советской власти, а пять представителей этой партии вошли в правительство. Среди них оказался адвокат И. Штейнберг‚ который недолгое время был наркомом юстиции (до революции защитил в Германии докторскую диссертацию на тему "Понятие преступления в Талмуде"). Правоверный еврей‚ он строго соблюдал религиозные заповеди‚ молился три раза в день‚ употреблял лишь кашерную пищу и даже в царской тюрьме не расставался с тфилин. Когда Штейнберга избрали в Уфе депутатом городской Думы и по субботам следовало присутствовать на заседаниях‚ он шел пешком от своего дома‚ а следом шагал нееврей с его портфелем. Штейнберг считал‚ что иудаизм не противоречит социализму‚ так как еврейские пророки проповедовали социалистические идеи; согласно Торе, земля принадлежит Всевышнему‚ а потому не должно быть помещичьей собственности на землю‚ которую следует раздать тем‚ кто ее обрабатывает.

Из воспоминаний о Штейнберге: "В глазах странная смесь: столетия гетто‚ "вечного жида" – и пафос жизни‚ жажда солнца‚ людей и борьбы. По утрам‚ повернувшись лицом на восток‚ в одеянии чудном – плач о Сионе‚ вечером – Смольный‚ бунт всенародный‚ гибель богов..." Штейнберг, которого "каким-то странным ветром занесло в революцию и даже взметнуло до Совнаркома" (по выражению Л. Троцкого), участвовал в разгоне Учредительного собрания‚ в марте 1918 года вышел из правительства в знак протеста против заключения Брестского мира‚ а затем уехал из России.

И. Штейнберг (о первых годах правления большевиков): "На одной стороне – опьянение властью‚ наглость и безнаказанность‚ издевательство над человеком и мелкая злоба‚ узкая мстительность и сектантская подозрительность‚ все более глубокое презрение к низшим: одним словом‚ г о с п о д с т в о. На другой стороне – задавленность‚ робость‚ боязнь наказания‚ бессильная злоба‚ тихая ненависть‚ угодничество‚ неустанное обманывание старших: одним словом‚ р а б с т в о. Получаются два новых класса... класс советских комиссаров и их челяди и класс советских "подданных"..."

3

Октябрьский переворот 1917 года совершила группа людей разных национальностей‚ которые умело воспользовались тогдашними обстоятельствами и нерешительностью Временного правительства. Практически все еврейские партии и общественные группы осудили незаконный захват власти. Сионисты протестовали против "преступной узурпации": "В марте месяце революция была народной в полном смысле слова. Теперь она представляет собой только солдатский заговор..." Бундовцы назвали "несчастьем все‚ что происходит в Петрограде", "переворот есть безумие", и призвали бойкотировать большевиков. Вторили этому многие еврейские публицисты: "Революция вылилась в анархию‚ бесстыдную и грубую анархию..." – "Господство большевиков недолговечно‚ но и за короткий срок они могут довести страну до конечной гибели..." – "Люди‚ приученные в течение веков к нагайке и к Сибири‚ потерявшие способность иметь свою волю‚ свое хотение‚ получают вдруг полную свободу‚ свободу зверей лесных и птиц небесных‚ для которых законы не существуют... – но подготовлен ли народ к новому строю жизни?.." – "Отчаяние охватывает душу. Сомнения наполняют сердца..."

Еврейское население настороженно отнеслось к перемене власти. В массе своей оно было консервативно‚ желало сохранить традиционный образ жизни, следуя заветам предков и указаниям авторитетных раввинов‚ а потому не поддерживало радикальные идеи‚ которые могли привести к необратимым изменениям в еврейской среде. Существовала и национальная память‚ отягощенная воспоминаниями тяжелейших бедствий; не было недостатка в примерах из прошлого‚ которые предостерегали от чрезмерного участия в делах других народов‚ особенно в периоды народных волнений‚ грозивших евреям неисчислимыми жертвами.

Еще свежи были в памяти кровавые погромы 1905 года; наиболее дальновидные люди уже тогда прозревали наступление "диких‚ жутких" времен‚ и не случайно заметил философ М. Гершензон: "Каковы мы есть (русская интеллигенция)‚ нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом‚ – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть‚ которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной". (То же самое говорил еврейский мудрец рабби Ханина за две тысячи лет до описываемых событий: "Молитесь о благополучии верховной власти. Если бы не страх перед ней‚ люди глотали бы друг друга живьем".)

Наступили времена‚ когда восстал брат на брата‚ сосед на соседа‚ русский на русского‚ украинец на украинца‚ еврей на еврея. Евреи оказались среди тех‚ кто свергал Временное правительство‚ были они и в рядах его защитников: в день большевистского переворота в Зимнем дворце оказалось немало юнкеров-евреев – Гольдман‚ Шварцман‚ Шапиро‚ братья Эпштейн и другие.

Поручик А. Синегуб‚ командир взвода юнкеров (последние часы перед штурмом Зимнего дворца): "В коридоре творилось что-то невероятное. Галдеж. Движение казаков‚ собирающих свои мешки. Злые‚ насупленные лица. Все это ударило по нервам‚ и я‚ вскочив на ящик‚ стал просить‚ убеждать станичников не оставлять нас... "Ничего с ними не сделаете‚ – пробившись ко мне‚ заговорил подхорунжий. – Когда мы сюда шли‚ нам сказок наговорили‚ что здесь чуть не весь город с образами‚ да все военные училища и артиллерия‚ а на деле-то оказалось – жиды да бабы‚ да и правительство тоже наполовину из жидов. А русский-то народ там с Лениным остался... Вольному воля‚ а пьяному рай..." И эта отповедь‚ и эти смешки взбесили меня‚ и я накинулся с обличениями на подхорунжего: "Черти вы‚ а не люди? Кто мне говорил вот на этом самом месте‚ что у Ленина вся шайка из жидов‚ а теперь вы уже и здесь жидов видите. Да‚ жиды‚ но жид жиду рознь"‚ – вспомнил я своих милых‚ светлых юнкеров... Казаки уходили‚ и в этом было что-то дикое‚ жуткое..."