– Билли, вам придется отвечать по закону, если вы сейчас мне не расскажете всю правду до конца. Об Эмиле Ривье и его отношениях с убитым.

– Помилуйте, да какие там отношения! – взмолился Морган, невозможно бледнея. – Ривье вуайерист. Он просто приходил сюда иногда, оставался с Раулем на час, максимум полтора, и уходил.

– Он ваш постоянный клиент?

– Да, но какое это имеет значение? У Рауля было много клиентов.

– Да, но не все видели Астайле за день до убийства. – Бергот многозначительно улыбнулся Моргану. – Он приходил сюда в четверг, так? В пятницу Астайле был убит.

– Послушайте, господин Бергот, – Морган начинал злиться, и это выглядело забавно: дрожащие руки, нервно трясущиеся щёки, но в глазах страх. – Эмиль был постоянным клиентом Рауля и приходил сюда полтора года, каждую неделю, каждый четверг. У этого человека большие связи, вы даже не представляете какие.

Лазар нахмурился. Сильнее лжи он не терпел только одной вещи – угроз.

– Я полагаю, что в любом случае переговорю с Ривье, и в ваших же интересах дать мне его телефон или адрес. У вас ведь есть что-то вроде картотеки, верно? – Лазар спросил наугад, но кажется, попал в точку.

Морган побагровел и, поминая чертей, пошёл к сейфу, что стоял у окна, долго копался в бумагах и наконец принес Берготу картонную дощечку с адресом Эмиля. У Билли безбожно тряслись руки.

– Вот, берите, – сказал он обречённо, – только не говорите, что я вам её дал. У меня и без того сплошные неприятности и беды. Хоть вы пожалейте моё больное сердце. Я не хочу лишних проблем.

– Не волнуйтесь, Билли, я не скажу. – Сунув карточку в карман джинсов, Лазар собрался уходить, но неожиданно вспомнил ещё кое-что важное. Он обернулся к хозяину притона. – Кстати, не подскажете, где здесь поблизости можно пообедать?

Билли вздохнул.

– Кафе через дорогу. Но можете заказать обед в баре – Фокс занимается доставкой.

Бергот не пошёл в кафе, и после обеда, который он попросил бармена принести в свою комнату, основательно засел за работу над отчётом, пытаясь выстроить логическую цепочку событий, проанализировать отношения обитателей Рая друг с другом и с клиентами. Стайлер и Рауль много ссорились – эту информацию ещё следовало подтвердить, но то, что Оржа недолюбливают другие хастлеры – не требующий доказательств факт. Странно, ведь он не настолько красив, чтобы вызывать в других зависть, да и скандалящим с кем-либо Бергот его не представлял. В любом случае с Астайле они ссорились часто. Ривье был у жертвы в четверг. В пятницу днём охранник обнаружил труп Рауля в его комнате. Значит, убийца был здесь утром, в момент, когда Голубой Рай закрывался для посетителей. Комната Стайлера напротив, но в протоколе ясно сказано, что всё утро он спал, а потому ничего не слышал. Размышляя об этом, Лазар задумчиво смотрел в монитор ноутбука и барабанил пальцами по столу, в сотый раз перечитывая показания свидетелей.

***

Он не сразу услышал, что кто-то осторожно стучит в двери и это удивило Бергота, потому что за два дня, проведённых в этой комнате к нему никто не заходил, и Лазар уже успел привыкнуть к такому своеобразному одиночеству. Вообще, он заметил, что в притоне у персонала как-то было не принято наведываться друг к другу в гости, и во время отдыха хастлеры расползались по своим комнатам точно жуки по норкам. Так что если к нему кто-то пришёл сейчас, то вероятно по важному делу.

– Войдите. Не заперто, -– сказал Бергот, поворачиваясь на стуле в сторону дверей.

В комнату тихо вошёл Орж, с подносом и стаканом молока. Стайлер неловко улыбнулся.

– Меня Фокс прислал. Ему некогда разносить молоко по комнатам, Сьюзи сегодня хозяйничает на кухне, а она всегда найдёт что-нибудь, что не так.

– А почему именно вы молоко разносите, Орж? – Бергот спокойно наблюдал, как Стайлер прикрыл одной рукой дверь и осмотрелся, куда бы поставить поднос. В конце концов, он поставил стакан с молоком на рабочий стол Лазара.

– Я же должен как-то отрабатывать своё проживание здесь, а Билли считает, что я не смогу нормально работать пока, иначе распугаю даже тех клиентов, которые остались.

– А что такое? – поинтересовался Бергот, только теперь бросив взгляд на часы – оказывается, уже пять, и он просидел за работой почти четыре часа.

– Это долго объяснять, – смутился Стайлер, присаживаясь на край постели. Он провёл ладонью по покрывалу, губы подёрнулись слабой ироничной улыбкой, и Лазар догадался, что это место вызывает у хастлера какие-то воспоминания, о которых только грустят и не больше. А ещё взгляд Бергота зацепился за тонкую синеватую жилку на шее Оржа, и за ворот его белого свитера. «Интересно, а шерсть мягкая? Не колет ему шею?» – подумалось отчего-то, и Лазар ощутил слабое томление в паху. Бергот схватился за стакан с молоком как за спасение и жадно сделал большой глоток.

– Знаете, Стайлер, – Лазар деловито отвернулся к монитору и стал неторопливо закрывать один файл за другим, – может это и странно, но полицейские умеют слушать, как никто. Мы вообще очень тактичные и внимательные к людям.

– Да, я заметил, – усмехнулся Орж беззлобно, но это была она – ирония чистой воды. – Думается мне, что когда вы надеваете наручники на преступников, вы не говорите им: «Будьте любезны, пройдите, пожалуйста, в камеру предварительного заключения».

Лазар улыбнулся с облегчением, обернулся к Оржу вполоборота и встретил его долгий блестящий озорством взгляд. Всё-таки он ещё совсем мальчишка.

– Я именно так и говорю, – пошутил Бергот. Улыбка Оржа ему понравилась – вот эта самая – лёгкая, весёлая, ломающая между ними что-то такое, что раньше допускало только отношения «проститутка-полицейский». Говорить об Астайле совсем не хотелось, но оказалось необходимо. Лазару, правда, было жаль нарушать возникшее сейчас дружеское веселье банальным вопросом: – Почему вы желали смерти Астайле?

Стайлер вздрогнул, почему-то посмотрел на дверь, потом на кровать. Он растеряно взглянул на свои запястья, проглаживая ноготь большого пальца правой руки левым, качнул головой.

– Вообще-то, я извиниться хотел за своё поведение в парке. Я не особенно думал, что говорил. Астайле был плохим человеком, пустым. Он пользовался своей красотой и манипулировал людьми. Ему достаточно было улыбнуться человеку – и тот попадал под его обаяние независимо от того, мужчина это или женщина. Боюсь, что я пытался провернуть нечто подобное с вами. – Орж поднял на Бергота виноватый взгляд. – Я рад, что у меня ничего не получилось.

Бергот нахмурился и уже неторопливо допил своё молоко.

– Я раньше встречал таких людей как вы, Стайлер, большинство из них маньяки или насильники. Вы одержимы Астайле.

– Спасибо за новость, – нервная усмешка сделала лицо хастлера непроницаемым, и вся теплота разом ушла из его взглядов, тона и слов.

– Я смотрю, у вас вообще отношения с коллективом не сложились, – осторожно продолжил Лазар, внимательно наблюдая за реакцией хастлера.

– Вы о Ромове? – Орж устало вздохнул – ему до чёрта надоела эта вражда, так надоела, что он даже не скрывал своего раздражения. – Я представляю, что он вам наговорил обо мне. Он просто параноик с манерой преувеличивать стократ одну сомнительную правду. И самомнение у него слишком гипертрофировано.

– То есть о том, что вы с Астайле подрались незадолго до убийства, он преувеличил?

Стайлер поморщился.

– Нет. Это правда. Я тогда просто из себя вышел. Рауль насмехался надо мной вечно. Согласитесь, что за год это вывело бы из себя даже последнего святошу. Он умел доводить меня до несвойственных мне приступов гнева. Я никогда не скрывал своего отношения к нему. Да, я его ненавидел, но при всём этом мне действительно жаль, что с ним произошло такое чудовищное насилие. Я не считаю, что люди, какими бы злыми и отвратительными они не были, заслуживают такой ужасной смерти.

– Дай бог, чтобы вы никаким боком не были причастны к ней, Стайлер. Сейчас ваше положение совсем незавидное. Люди, ненавидящие того, кто не так давно стал разделанным трупом, вызывают у полиции больше интереса, чем все остальные.