Глава 2

Виктория

Ветер развивает мои волосы и непослушные пряди липнут к лицу. Черт возьми. Я откидываю их назад, жалея что утром не воспользовалась большим количеством лака для волос. Сегодня на редкость теплый весенний день, в Чикаго погода в апреле переменчива, в один день плюс десять градусов, а в другой — плюс двадцать три.

Я спешу по Уэкер Драйв к своему офисному зданию, едва замечая все еще зеленого цвета после празднования дня Святого Патрика реку. Я не обращаю никакого внимания на людей вокруг себя: любующихся достопримечательностями, поедающих купленные у уличных торговцев чикагские хот-доги, не замечаю волнующие всех вокруг виды и звуки города. Я не замечаю всего этого, мои мысли заняты предстоящей встречей.

После аварии я так и не смогла заставить себя учиться в Северо-западном университете, поэтому перевелась в Чикагский,  где в конечном итоге меня приняли в их правовую программу. Особых планов у меня не было, но когда пришло время в качестве юриста устраиваться на работу, самое выгодное предложение я получила от Эбботт & Тафт. Одной из самых влиятельных юридических фирм в городе, но был один нюанс — данная вакансия имела специализацию по разводам. Все закончилось тем, что я в этой области преуспела.

Возможно здесь есть некая доля иронии, помогать другим понять то, что ты уже знаешь — любовь не приносит ничего, кроме боли.

Я посвятила себя работе на сто двадцать процентов, не оставив свободного времени ни на семью, ни на друзей. Как результат, в истории фирмы я стала самым молодым младшим партнером.

Мне предстоит встреча с моим самым богатым клиентом. Я представляю интересы аутфилдера (Outfielder — игрок обороняющейся команды, патрулирующий внешнее поле. Прим.пер.) бейсбольной команды Чикаго Кабс, чья жена нарушила пункт о верности их брачного контракта. Неоднократно. Очевидно, он очень сильно любил ее, потому что продолжал прощать, пока она три месяца назад неожиданно не подала на развод. По какой-то причине эта потаскушка полагала, что раз уж это она подала на развод, то тем самым отменила действие брачного контракта. Но тут он вдруг поумнел, неужели?

Встретившись с ее чересчур самоуверенным адвокатом — идиотом — и изложив жесткое — и я говорю жесткое, потому что получилось так, что именно я составляла их брачный контракт — соглашение, я отправила этого идиота с поджатым хвостом обратно к ней.

Будь моя воля, эта стерва не получила бы ни единого цента, но у них есть общий ребенок, и Дэвид хочет все уладить во внесудебном порядке. Я не занимаюсь делами, где в процесс вовлечены дети, и мой босс Ларри, знает об этом. В результате подробной проверки моих данных и прошлого, которую они проводят по каждому возможному кандидату на должность юриста, он знает об аварии и последовавшей утрате. Я никогда не упоминала об этом, но он знает. Так что я очень сильно разозлилась, когда он так меня подставил.

У меня репутация Снежной королевы, стервы, питбуля, и еще множество подобных нарицательных, которые, наверно, кажутся нелестными. Но мне плевать. На мой взгляд эти эпитеты показывают мою способность эффективно делать свою работу не привлекая всю эту эмоциональную херню. Я безжалостный переговорщик. Я возьмусь за самое трудное дело, и даже если я буду следовать букве закона, это вовсе не значит что бороться буду честно.

И я всегда выигрываю.

По завершении дела мои клиенты никогда не становятся моими друзьями. Я не получаю рождественских открыток. Вместо этого я получаю большой, солидный денежный бонус и обещание, что в ближайшие годы стану долевым партнером. Меня это вполне устраивает.

Однако когда дело касается детей, я провожу четкую границу. Я не занимаюсь делами связанными с опекунством. Тем не менее, несколько месяцев назад мой босс пришел ко мне в кабинет, и по сути приказал взять одно дело ради команды. Дэвид предлагал фирме астрономический гонорар в обмен на то, что я буду вести его развод. Над соглашением об опекунстве работает другой адвокат из моей команды, но по семейным обстоятельствам он отстранился от дела, и до его возвращения иметь с этим дело придется мне. Более неподходящего времени и придумать было нельзя. Скоро май, и даже спустя десять лет в этот день я неспособна наглухо замуровать стену вокруг безжизненной пустоты в том месте, где должно быть мое сердце. Каким-то образом, сердцебиение есть и каждый удар более мучителен, чем все предыдущие. Все последующие дни в году я способна жить без своего сердца, дабы избежать привязанности и чувств любого рода.

Я дохожу до высокого здания из стекла и бетона, каждое окно которого отражает переменчивость погоды. На небе появляются облака, и я улавливаю в воздухе запах дождя. Просто чудесно. Это соответствует моему гребанному настроению. Войдя внутрь, я в фойе направляюсь в дамскую комнату, чтобы убедиться что выгляжу идеально. Мои длинные, светлые волосы собраны в элегантный низкий пучок и я приглаживаю каждый волосок на место, не желая чтобы выбилась хоть одна прядь. Мои большие голубые глаза подведены черным карандашом, на веках немного коричневых теней, густые ресницы, слегка тронутые черной тушью придают им более льдистый оттенок.

Губы покрыты блеском, на щеках немного румян, и моя кожа абсолютно гладкая, без единого изъяна. Я плачу целое состояние, чтобы выглядеть идеально, и оно того стоит, когда я, чтобы понизить самооценку адвоката противной стороны использую свой внешний вид.

Я провожу ладонями вниз по своей шелковой блузке цвета слоновой кости и темно-синей юбке-карандаш, расправляя складки. В ушах — жемчуг, на ногах — бежевые туфли на двенадцати сантиметровых трахни-меня каблуках, прибавляющих к моим ста семидесяти сантиметрам преимущество в росте. Я проверяю время на своих элегантных золотых Rolex и вижу, что у меня до встречи есть еще по крайней мере тридцать свободных минут.

Отлично.

Я готова.

Я выхожу из туалета, мои каблуки стучат по мраморной плитке пола и каждый удар напоминает о том, что я сила с которой нужно считаться. Машина. Я приближаюсь к лифту как раз в тот момент, когда его двери открываются. Жду в стороне пока он опустеет,  меня приветствуют несколько моих сослуживцев и в ответ я лишь делаю формальный кивок или отрывисто говорю привет. Как только я вхожу в лифт, его двери начинают закрываться, и тут большая, мужская рука просовывается между ними, заставляя их снова открыться.

Я напрягаюсь, когда вижу что это Кайл, юрист с пятилетним стажем, работающий в моей команде по разводу Дэвида. Кайл имеет полное право обижаться на мое более высокое положение. Он работает в фирме на год дольше, чем я. Однако, по какой-то причине, он воспринял это спокойно, и он самый большой труженик в группе. Он единственный сослуживец, который пытался штурмовать мои стены. Он даже пару раз изъявлял желание пригласить меня на свидание, несмотря на то, что я ясно дала понять, этого никогда не произойдет. Тем не менее, время от времени он делает попытки, но никогда не настаивает. Всегда по-доброму. Если я хотя бы отдаленно была заинтересована, чтобы кто-нибудь заполнил пустоту в моей груди, возможно, в какой-то момент, я приняла бы его предложение. Но, я не заинтересована. Я не хочу иметь ничего общего с отношениями и эмоциями.

Кайл здоровается, и прежде чем повернуться лицом к двери тепло улыбается мне, по-видимому не подозревая о моем нежелании с кем бы то ни было общаться. Когда лифт достигает его этажа, он желает мне удачи во время встречи и на прощание одаривает еще одной улыбкой. Оставшись в одиночестве чувствую что напряженность не покидает меня, неотвратимо усиливаясь, пока я поднимаюсь выше. Звонок лифта сообщает о прибытии на сорок пятый этаж, и я слегка подпрыгиваю от неожиданности. Я велю себе успокоиться и взять себя в руки.

И из лифта я снова выхожу Снежной Королевой, готовой расправиться с распутной скоро-будущей-бывшей женой Дэвида. Стейси, моя помощница встает, когда я подхожу к ее столу, и протягивает мне небольшую стопку документов.

— Вот, сообщения для вас. Ваша встреча в восемь тридцать состоится в зале заседаний ''В'', и я принесу кофе и легкие закуски за десять минут до начала. Еще звонила ваша мать. Она хотела напомнить вам о приближающемся предсвадебном обеде вашей кузины, — нерешительно говорит Стейси.

Зная правила, она все же передает сообщение моей матери на словах. Единственные сообщения, которым я хочу уделять свое внимание незамедлительно — сообщения от Ларри или от нынешнего клиента, в случае крайней необходимости.

Я сурово смотрю на нее, затем благодарю и направляюсь в свой кабинет, просматривая сообщения. Когда я натыкаюсь на рукописное напоминание о сообщении моей матери, я через стеклянную стену, отделяющую мой кабинет от ее рабочего места, бросаю мрачный взгляд на Стейси. Девушка этого не видит, потому что ее голова опущена и она выглядит так, словно поглощена работой. Я вздыхаю и делаю про себя заметку поговорить с ней об этом позже.

Я снова читаю сообщение. Репетиция свадьбы. Точно. Даниэль выходит замуж. Я сказала своей матери что постараюсь присутствовать, но мы обе знаем, этого не будет. Но она не оставляет попыток. Раз в месяц, во время нашего обязательного разговора мама пилит меня, что я теряю семейные связи. Я всегда сдерживаюсь, чтобы не усмехнуться в ответ; напоминания о семье — это последнее, что мне нужно.

Остальные сообщения несрочные, поэтому оставшиеся двадцать минут я готовлюсь к предстоящей встрече, в последний раз, несмотря на то, что знаю все вдоль и поперек пробегаюсь по деталям. В восемь двадцать пять Стейси по интеркому сообщает о прибытии моего клиента.

— Пригласи его, Стейси.

Дверь открывается и в кабинет входит Дэвид. Он выглядит уставшим и разбитым. Сезон игр только начался, и я могу себе лишь представить, как этот стресс отразится на его игре в этом году. Кабс находятся в крайне сложном положении, так как их организация претерпевает изменения.