Ладно, я фанат.

Я не потеряла ни единой частички той девушки, которая была заядлой болельщицей. Болеть за Кабс — это у меня в крови. В любом случае, я надеюсь, что он возьмет себя в руки, и сможет быть полезным для команды. Просто еще одна причина для меня покончить с этим разводом, и как можно быстрее.

— Дэвид, — приветствую я его, обходя свой стол, чтобы пожать ему руку. — Ты готов к сегодняшнему дню?

Он проводит руками по своей темной, уже растрепанной шевелюре, намекая что делал это неоднократно все утро. Я кладу руку ему на плечо, пытаясь завладеть его безраздельным вниманием, это действие, учитывая как редко я иду на физический контакт, кроме рукопожатия, придает еще большее значение моему напутствию.

— Мне нужно, чтобы ты показал свою лучшую игру. Для слабости, когда ты столкнешься с Джанессой, нет места. Ты должен поднять щиты и внешне быть абсолютно невозмутимым. Понял?

— Да. — Он расправляет плечи, и я сдерживаю вздох облегчения, мне намного тяжелее работать, когда клиент не поддерживает мою демонстрацию силы. — Давай сделаем это. Я хочу с этим покончить.

Я беру документы, и мы идем в зал заседаний, где со своим адвокатом сидит Джанесса. На ее лице фирменное выражение стервы, но я подозреваю что большая его часть из-за чрезмерного количества ботокса. Ее одежда нелепа — кожа с леопардовым принтом — ее светлые волосы завиты и начесаны, как будто она только что ушла со съемок фильма «Милашка в розовом». Ее адвокат, однако, выглядит как напуганный маленький мальчик, и я внутренне поздравляю себя за то, что мне удалось заставить его бояться меня.

Я занимаю место за столом и смотрю на Дэвида, когда он делает то же самое. Черты его лица немного смягчилось, поэтому я с грохотом бросаю папку на стол, тем самым привлекая его внимание. Я прищуриваюсь и его лицо снова принимает жесткое выражение, он поворачивается, чтобы встретиться с жадной пустышкой сидящей напротив него. Джанесса — идиотка в большинстве случаев, но когда дело доходит до Дэвида, она знает каким оружием воспользоваться, чтобы до него добраться. И я не хочу, чтобы он неосознанно дал ей хотя бы малейший намек что у нее в этих переговорах есть какие-либо рычаги давления.

Я кладу на стол диктофон, и толкаю необходимую во избежание судебных исков речь. Затем мы приступаем к делу. Спустя два часа мы разработали мировое соглашение, по большей части в пользу Дэвида, которое заставляет Джанессу кипеть от ярости. Последний пункт наших разногласий — это соглашение об опеке. В настоящее время их двухлетний сын Джейкоб, постоянно живет с Дэвидом и видится с Джанессой по выходным. Ну, в те немногие выходные, которые она не отменяет. Я уверена что у нее нет желания быть стесненной постоянным проживанием сына, а Дэвид не имеет намерений держать ее в стороне от Джейкоба. Плевое дело.

Мне следовало быть более проницательной. Джанесса решает воспользоваться этим моментом, чтобы как говорится, воткнув в Дэвида нож с особой жестокостью, причинить как можно больше боли.

— Я подала заявление о полной опеке над Джейки, — мурлычет Джанесса, ее слова сочатся удовольствием. — Я не думаю, что ты, при твоих нескончаемых разъездах, можешь как следует заботиться о нашем сыне.

Она с отрепетированной невинностью распахивает глаза.

О, ради всего...

Я едва ли могу удержаться и не закатить глаза.

— Кроме того, все эти вечеринки, которые вы, бейсболисты, закатываете... наркотики, алкоголь и женщины. Это такое дурное влияние на моего Джейки.

Фу.

Меня тошнит от ее слащавой бредятины.

— Что? — вскочив на ноги кричит Дэвид. — Ты знаешь, что в моей жизни нет ничего подобного!

Черт.

Я хватаю его руку и силой заставляю сесть на место, бросая на него предупреждающий взгляд. Я приподнимаю бровь, молча спрашивая, собирается ли он успокоиться и позволить мне делать мою работу. Я испытываю непреодолимое желание задать хорошую трепку этой шлюхе, но чтобы добиться того же результата есть способы и лучше. Уничтожить ее.

Он молча кивает, и пытаясь успокоиться тяжело дышит. Я вновь смотрю на Джанессу, пронзая ее своим лучшим испепеляющим взглядом. На мгновение она стушевалась, но потом, кажется поняв свою оплошность, расправляет плечи, зловещая улыбка появляется на ее, могу только предположить, накаченных гелем губах.

— У меня, в мою поддержку есть письменные показания нескольких человек твоей команды.

Парни, с которыми она, и я в этом нисколько не сомневаюсь, трахалась.

Несмотря на все мои усилия, гнев начинает просачиваться сквозь мои барьеры. С ложью будет тяжелее справиться, но не невозможно. У меня уже собрана целая папка доказательств, что она — плохая мать. Проблемой будет уберечь малыша от приемной семьи, если эти двое начнут войну, и никто из них не проявит себя ответственным родителем.

Джанесса встает и кладет руки на стол, наклоняясь вперед так, что гелевые шары вместо груди качаются и почти вываливаются из глубокого выреза ее обтягивающего кожаного платья.

— Я хочу половину всего или я сделаю так, что ты никогда не увидишь своего сына снова, Дэвид.

С каждым произнесенным ею словом я продолжаю терять самообладание.

— Он ведь тебе даже не нужен, Джен. — Голос Дэвида охрип, опустошение прошлось по нему, словно наждачная бумага. Еще один приступ гнева пронзает меня, теперь на Дэвида, и не только за то, что своим возбужденным состоянием он дал ей возможность оказать давление, но и за то, что не доверился мне разобраться с этим.

— Ты прав. Я не хочу быть матерью. Но, поскольку я знаю, что Джейкоб для тебя все, и если мне ничего не достанется, то и ты ничего не получишь. Насрать мне, кто его будет воспитывать. Он может отправляться в приемную семью. До тех пор, пока ты будешь несчастен.

Мое терпение лопается, и я вскакиваю со своего места так быстро, что мой стул отлетает назад, врезаясь в стену позади меня.

— Ты, бл*дь издеваешься?! — кричу я. — Твой ребенок не какое-то сраное имущество, которым можно торговать, бессердечная ты тварь!

Я знаю, что далеко зашла.

Я понимаю, что собираю толпу.

Я понимаю, что мне придется за это расплачиваться.

Но я не могу заставить себя не волноваться об этом.

Как может Бог дать женщине, подобной ей, драгоценного ребенка, и забрать другого у того, кто любил и заботился о нем больше, чем о собственной жизни?

Я копирую ее позу, наклоняясь над столом и приближаясь к ее лицу.

— Послушай, Барби. Я прослежу за тем, чтобы ты ничего не получила от этого развода. Ни единого цента. Я также лично удостоверюсь, что ты никогда не увидишь своего сына снова. — Моя интонация меняется, становясь угрожающей, и я чувствую холод в своем пристальном взгляде. — У меня на тебя есть горы компромата, и я похороню тебя. Или ты можешь захлопнуть свои накаченные губы и убраться отсюда со своим помелом, сопливым помощником и с сотней тысяч долларов из денег Дэвида.

На лице Джанессы появляется возмущение, но я не жду ответа. Вместо этого, я переключаю свое внимание на жалкое подобие человека рядом с ней, претендующего на роль адвоката.

— А вы, для вас лучшим вариантом будет, чтобы ваша клиентка согласилась, потому что если она это сделает, то есть небольшой шанс, что я не лишу вас лицензии. Любой, кто может здесь сидеть и позволять ей обращаться с ребенком, как с мусором, заслуживает смерти, но я соглашусь на то, что он никогда больше не сможет заниматься юридической практикой в штате Иллинойс. — Я испытываю огромную радость от того, как бледнеет его лицо, и наношу последний удар, — если она не согласится на сделку, вы никогда и нигде не будете заниматься адвокатурой. И вы и я, мы оба знаем, что я обладаю репутацией и связями чтобы это стало действительностью.

— Дэвид! — ноет Джанесса, — Ты позволишь ей так со мной разговаривать? С женщиной, которую ты любишь? С матерью твоего ребенка?

Это последняя капля, решившая ее судьбу. Дэвид встает и бросает на нее взгляд полный отвращения, затем встречается с моим.

— Сделай это. Она не получит ничего.

Затем он разворачивается и не оглядываясь выходит. Дэвиду хорошо известно, что у меня имеется на нее, но он пытался решить все полюбовно. Он дает мне разрешение внести хаос в ее жизнь, а затем раздавить ее своей шпилькой. Мой внутренний дьявол от радости потирает руки.

— Извините, но с ответом вы тянули слишком долго. Срок моего предложения истек. Так, вы оба, пошли вон из моего офиса. — Джанесса, по крайней мере, даже на каблуках на пятнадцать сантиметров ниже меня, поэтому я выпрямляюсь, возвышаясь над ней даже через стол. — Даже не думай связываться с Дэвидом. Я получу против тебя запретный ордер для Дэвида и Джейкоба раньше, чем ты ступишь на тротуар.

Адвокат Джанессы встает и хватает ее за руку, выводя ее из зала переговоров и нашептывая ей на ухо. Как только они ушли, я схватила первое что попалось под руку, а именно хрустальный стакан с водой, и швырнула его об стену. Дав себе мгновение, чтобы успокоиться, я собираю свои вещи и разворачиваюсь к двери. Там, с отвисшей челюстью и огромными как блюдца глазами стоит Стейси.

— Позови кого-нибудь, чтобы прибрались тут, хорошо? Я буду в своем кабинете.

Я гордо шествую мимо нее, игнорируя тот факт, что каждая пара глаз, мимо которой я прохожу, пялится на меня. Дойдя до своего кабинета, я нажимаю на кнопку, включая функцию автоматической тонировки стеклянной стены своего офиса и тяжело падаю на бежевый кожаный диван. Я все еще киплю от ярости, но истерика проходит, и я внутренне начинаю волноваться за репутацию, которую я так старательно зарабатывала, и которая теперь вероятнее всего уничтожена. Десять лет. Десять лет я скрывала эмоции, никогда не позволяя им проявиться.

Дверь моего кабинета открывается, отвлекая меня от внутреннего праздника жалости к себе. Ларри заполняет собой дверной проем, бесшумно наблюдая за мной. Его молчание нервирует, но я знаю его достаточно долго, чтобы сидеть тихо и позволить ему подумать прежде, чем он начнет говорить. Ларри намного старше меня, по меньшей мере ему ближе к шестидесяти, и он был управляющим партнером более пятнадцати лет. На первый взгляд, вы не сочтете его безжалостным и влиятельным адвокатом. Он похож на дядюшку, который таскает вам конфеты перед ужином и играет с вами в лошадки. Если бы дядюшки, одевались как этот, в костюмы за пять тысяч долларов, делали стильные стрижки своих седых волос за пятьсот долларов и играли в гольф с губернатором штата. Не то, чтобы я хвасталась последним, учитывая как много губернаторов, лишившись своих постов оказываются в тюрьме.