— Это кто же у нас на заводе курит без Сергея Адамовича Безенчука?

Его поэтому чаще других пускали в курительную комнату. В составе каждой партии от каждого из шести цехов. Вот несколько раз в сутки формируется такая партия. (Ее в те времена называли «отряд» или «колонна».) А после двадцать человек в полном составе идут покурить. А впереди — Сергей Адамович. И, как всегда, в зимних теплых ботинках, больших брюках, таком же пиджаке, но без шапки. И сразу при виде его со всех сторон вопросы, вроде таких: «Эй вы, мужики! Вы куда? Вы покурить, что ли?»

Курили, надо сказать, все дружно. По-настоящему. Если уж двадцать человек возьмутся, то очень дружно могут покурить. Могут и прикурить дать друг другу. Спичечный коробок встать, затем спичку, а после чиркнуть этой спичкой по это-же-коробку. Первая не загорится, так можно повторить, все прикурят, то шумят потом, кашляют, смеются. И тут же рядом — Сергей Адамович. Он стоит и вежливо объясняет разницу между папиросой и сигаретой. И вся партия замолкает и его внимательно слушает. Интересно! И в самый разгар своего объяснения доставал Безенчук из своего кармана желтый прокуренный мундштук, громко его продувал, сплевывал в угол и спрашивал:

— А это вот у меня что такое?

И сам же недвусмысленно отвечал: — Это у меня мунд-штук.

И все кивали, соглашались. А как можно было не согласиться с тем, что это такое у Безенчука?

А докуривали как! Как докуривали! Спокойно, солидно и по-товарищески. Сергей Адамович всегда следил, чтобы каждый мог именно по-товарищески докурить. Солидно. А тот, кто не по-товарищески и не солидно, тот даже и докурить не успевал. Он куда-то девался. Безмолвно терялся в едком дыму. Пропадал за синей завесой, под потолком заводской курительной комнаты. А бычок оставался. Человека нет, а бычок есть.

Они, надо сказать, эти бычки, регулярно оставались. От каждой партии. Хотя гасить об каблук га нельзя было. Их и за ухо нельзя было класть хотя бы и в погашенном состоянии. А также в нагрудный карман пиджака. Строго запрещалось прятать их и за зеркалом над рукомойником. Об этом тоже все знали. А если кто этого не знал, то мог легко узнать у Сергея Адамовича. Он-то наверняка знал, как надо с бычком обойтись.

Тот, кто работал на этом заводе, все это хорошо помнит. Намного лучше, чем тот, кто никогда на этом заводе не работал, под землю не спускался и не делал изделий в шести огромных цехах. И никуда курить не ходил. Он даже не помнит, что Сергей Адамович Безенчук однажды сперва докуривать бросил, а после и курить. И как его ни уговаривали, как ни просили, он твердо на своем стоял: «Все, мужики, бросаю!» Так и сказал: «Хорош! Накурился!» И бросил. И тогда его куда-то наверх перевели, где выпускались ножницы и оконные шпингалеты. Но долго он и там не задержался, и след его потерялся. А на заводе с тех пор каждый курит тогда, когда ему вздумается. Не реже, правда, нескольких раз в сутки. Почуяли люди свободу.

…Я вышел из скорбного зала. На душе было муторно, хоть покойного я близко и не знал.

Труба крематория пускала веселые колечки, щебетали птахи, желтела листва, по кладбищу бродили люди.

— Дяденька! — окликнуло меня рыжее конопатое существо в зеленом комбинезончике с оттопыренными карманами. — Дяденька, купите гробик!

Я поперхнулся, в голове мелькнула мысль об украденной гробокопателями древесине и кучках костей за забором кладбища… Или черный «секонд-хенд»? Стало интересно.

— Почем?

— От одного до ста УЕ, почти даром. Зависит от размеров, материала, отделки… Вы не думайте, что дешево — значит, плохо, товар отличный, лучше китайского, сами делаем! Вот они, смотрите.

Рядом с дорожкой расположился столик с разноцветными гробиками от малюсенкого до полуметрового. Солнце резвилось в позолоченных и хромированных ручках, крестиках, полумесяцах, ветерок шевелил кружевные оборки…

— Это что? — спросил я пацана. — Игрушки? Сувениры?

— Ну-у — замялся он. — Есть и игрушки…

Он взял золоченую домовинку, нажал кнопочку, крышка приподнялась, под звуки траурного марша из гробика приподнялся белый скелетик, держащий в руках только что зажженную спичку.

— Вот… — Юный продавец поменял спичку и защелкнул игрушку. — А есть еще с радио, вчера мужик две штуки взял на память о теще.

— А этот? — Я взял в руки черный лакированный гробик, собираясь нажать кнопку.

— Не-ет! Не жмите, жахнет! Этот конкурентов пугать! Перепачкаетесь!

— А есть…

— Нет, опасных не продаем, хотя… По спецзаказу… За особую плату… Из материала заказчика… А вот и настоящие, смотрите! У нас их большинство!

Он приоткрыл синюю инкрустированную крышку: под ней был фиолетовый бархат и кружева.

_Многие покупают, берите! Кошкам, хомякам… Тараканам… Бабка одна дедов прах по-христиански упокоить ре шила… Девчонка для куклы взяла, барби у ней поломалась. Есть с водой. Для рыбок. Летом комариные гробы делали…

— Ладно, возьму, авось пригодится… — Я полез за деньгами.

— Спасибо, дяденька! Приходите еще! — Невинные голубые глазки продавца радостно засверкали…

…Уже дома я со смаком прикурил от услужливо выскочившего скелетика, щелкнул его по ухмыляющемуся черепу и улыбнулся, вспоминая маленького пройдоху с его китайскими Поделками… Поменял спичку, защелкнул коробочку и поставил ее в ряд с другими шестью черно-золотыми аккуратными гробиками, в которых покоились пальцы, уши и носы моих предыдущих жертв.

Завтра-послезавтра к ним присоединится седьмой… Думаю, в нем будут невинные голубые глазки…

01.09.2005.

Так хочется стать богатым! Уважаю наших олигархов, хочу стать таким же. Купил «Из рук в руки», нашел объявление, послал резюме на должность олигарха. А вдруг получится?

02.09.2005.

Жду. Волнуюсь: а вдруг не пройду по конкурсу? Вес день мечтал о богатой жизни.

03.09.2005.

Пришел ответ. Ура! Я стал олигархом! Просят подъехать, заполнить документы.

04.09.2005.

Съездил, заполнил анкеты, побеседовал с коллегами. Абрамович — приятный собеседник, а вот Березовский сильно задается, не место таким среди нас! Попросили внести членские взносы клуба олигархов, поначалу сумма шокировала, но позвонил теще. Она сперва слышать не хотела, но, узнав, чьей женой будет ее дочь, размякла и дала взаймы.

10.10.2005.

Пришли по почте документы: ксерокопия временного удостоверения российского олигарха, номер счета в швейцарском банке и ксерокопия поздравления президента, начинающаяся словами: «Уважаемый россиянин! Вы теперь олигарх, поздравляю!..» Я очень рад, но есть сомнения: счет в Цюрихе надо пополнить в течение трех дней.

11.10.2005.

Собираю деньги. Два раза звонил президент, укорял за медлительность, шугал, что если так и дальше пойдет, то меня не за что будет сажать…

Рассказал о своих проблемах дворнику Магомеду, тот обещал помочь, но сначала должен сдать бутылки, а в приемном пункте сегодня санитарный день.

12.10.2005.

Мага сдал посуду. Сходили, перевели за границу сумму, равную трем моим зарплатам. Горжусь! Дома — звонок из Цюриха. Из всех слов на иностранном языке понял только свою фамилию и то, что они за меня очень рады, потому что очень громко смеялись. Я тоже рад, но есть сомнения: что-то богатство задерживается. Жена ворчит, грозит уйти к маме.

13.10.2005.

Ожидание богатства что-то затянулось… Снова звонил президент, сообщил, что надо бы помочь учителям, врачам и прочим бюджетникам. Назвал сумму. Я в шоке! Он что, опять шутит? Попросил жену позвонить ее маме.

Теща — золотой человек! Отдала свои «гробовые». Пообещал ей золотой гроб из будущих доходов. Перевел деньги на благотворительный счет. Учителя протянут еще пять минут.

14.10.2005.

Звонил Абрамович, пригласил на раут в Кремле. Магомед одолжил комбинезон от Юдашкина, жена пошла в свадебном платье, на шее — мамино колье, купленное в 1970 году в галантерее за 2.50. Зал полон, все одеты примерно так же. Скучновато. Спиваков наигрывает современные хиты. Особенно запомнилась «Джага-джага» и то, как я проспорил Чубайсу тещино колье: оказалось, что ему не слабо отрубить весь свет в Кремле на полчаса! Обзавелся новыми связями. Обещали помочь олигархировать.