Мал тихо веселится.

— Конкретизируй, пожалуйста. На той неделе я бросил читать мысли.

Девушки давятся смехом и переглядываются.

— Моя комната! Мои вещи! Все пропало.

Мне с трудом удается не топнуть ногой и не закатить скандал, и Мал это понимает, потому что чем больше я распаляюсь, тем спокойнее он выглядит. Облокотившись на спинку стула, он вызывающе зевает.

— Ты об этом. После переезда Ричардса возникла небольшая проблемка со свободным местом, поэтому я перенес твои вещи в свою комнату. Привет, соседка! — с горящими глазами, в которых плещется озорство, подмигивает Мал.

Девушки возле него громко вздыхают. Меня сейчас вырвет.

Я скрещиваю на груди руки.

— Я не стану делить с тобой комнату.

— А мне видится, что будешь. Но опять же, ты ужасно недалекая. Порой не видишь картину в целом.

Нет, это не видит.

— А ты тешишь себя иллюзиями, если считаешь, что я стану спать с тобой в одной постели.

— Глупышка, никто тебе не говорил, что ты будешь спать в кровати. Тебе я приготовил спальный мешок на полу. Благородство еще в ходу, Рори. Я живое тому доказательство.

— Ты хочешь, чтобы я спала на полу?

Он пожимает плечами.

— Да хоть бодрствуй на полу. Меня не волнует, что ты будешь делать со своим местом на полу.

Снова смех.

Да он надо мной издевается.

— Вставай, — шиплю я.

Женщины обмениваются взглядом а-ля «вот же стерва психованная». Они не ошибаются. Во всяком случае, не в эту минуту.

Мал многозначительно смотрит на них, словно вопрошая, за что ему все это. Он встает и идет ко мне с важным видом. Когда он оказывается в зоне досягаемости, я хватаю его за ворот футболки и веду в дом. В доме, кроме этих девушек, никого нет, дом полностью подготовлен для Ричардса, но я не собираюсь рисковать, опасаясь, что нас услышат. Ричардс, наверное, гуляет в деревне, пробует местное пиво, масло и девок. Я заталкиваю Мала в ванную и запираю дверь. Он опирается на туалетный столик и ухмыляется так, словно я его умиляю.

— Мал, — сделав глубокий выдох, чтобы успокоиться, начинаю я, — нам нельзя спать в одной комнате. У меня есть парень. У тебя — жена. Тебе важно ее мнение. Знаю, что важно.

Не знаю, кого я пытаюсь убедить: себя или его.

— Вчера я слышала твой разговор с той английской дамой...

При упоминании о ней Мал довольно ухмыляется. Ну разумеется, ведь так я призналась, что слышала, как он вбивает Мэйв в матрац, в пол и самые далекие круги ада, даря ей четыре оргазма и выудив из нее три молитвы за Иисуса, Господа, Марию и каждого святого из Библии.

— Ты говорил, что после, как все закончится, собираешься увезти Кэт в какое-нибудь солнечное место. У вас, наверное, не самые легкие времена...

— Да, — встревает он. — На деле ужасные.

Я киваю, горя желанием побыстрее высказаться.

— Да. У всех пар так бывает. Я понимаю. И может, у вас перерыв, и поэтому ты встречаешься с другой женщиной. Я не осуждаю. Но если мы будем спать в одной комнате, Кэтлин никогда, вообще никогда тебя не простит, и мы оба это понимаем. А я никогда не налажу отношения со своей сестрой.

Я и не стремлюсь их налаживать… но все же. Приятно знать, что у тебя есть выбор.

Он надувает нижнюю губу и потягивает за нее. Его фиолетовые глаза изучают мое лицо. Мал мучительно и несправедливо красив. Я хочу выплеснуть на него гнев за то, что он нечестно пользуется своей внешностью и такой невыносимый. Он облизывает губы, опуская взгляд на мой рот. Я знаю, о чем он думает, и бурлящая от гнева кровь в моих венах теперь стучит от чего-то иного. Это чудовищно похоже на предвкушение. Привычный мне холод снова сменяется жаром. Я знаю, Мал — мой факел. Склонный воспламенить меня одним щелчком пальцев.

Я делаю шаг назад и прочищаю горло.

— Есть еще один вариант, — предлагаю я.

— Ты не можешь переехать в отель. На носу Новый год, все забронировано.

— Нет. — Я поднимаю глаза и смотрю на него. — В конце коридора есть еще одна комната.

Я не упоминаю, что умираю от желания узнать, почему та комната заперта. Просто смотрю, как спокойствие на его лице сменяется пугающей яростью. Он хмурит густые брови, взгляд затуманивается, скрежещут зубы. Ему даже не нужно открывать рот, чтобы я поняла: зря я подняла эту тему. И, чтобы у меня не оставалось никаких сомнений по этому поводу, Мал отталкивается от столика и вторгается в мое личное пространство. Его шаги спокойные, неторопливые и внушающие страх.

Я глотаю комок в горле, но не вздрагиваю. Лишь гордо вскидываю подбородок, даже не моргаю, когда Мал обхватывает рукой мою шею и наклоняет голову, взглядом прожигая мне душу и шарясь в ней, как в стопке ношеной одежды из благотворительного магазина.

— Давай проясним одну вещь: тебе нельзя разговаривать, упоминать и даже думать о той комнате. На самом деле ты основная причина тому, что та комната существует. Ты будешь спать в спальном мешке или не будешь спать вообще. Забирай диван, если хочешь подцепить пневмонию. В доме нет центрального отопления, а обогреватели только в моей комнате и в комнате Эштона. После той небольшой выходки в гостиной сомневаюсь, что он позволит тебе лечь к нему в постель. И давай сразу все проясним: в моей постели ты тоже нежеланная гостья.

Я открываю рот, готовясь послать его к черту, как вдруг раздается стук в дверь. От неожиданности я подпрыгиваю, а Мал отступает назад и елозит рукой по своим иссиня-черным волосам. Я опускаю глаза и замечаю, что у него стояк. Мал так возбудился, что член стал твердый как камень. Я густо краснею и тянусь к дверной ручке, отчаянно желая выбраться отсюда.

Мал кладет руку поверх моей, чтобы остановить. Наши взгляды встречаются.

Щелчок. И совсем как раньше я пылаю.

— Мал! Мы уходим! Обязательно разбуди Эштона через полчаса. В шесть вечера по местному времени у него запланирован звонок с Райнером. До завтра. Или увидимся раньше, если захочешь. У тебя есть мой номер, — хихикает одна девушка. — Чао, красавчик!

Хлопает входная дверь. Мал оживает первым. Он открывает дверь, мы выходим из ванной и разбредаемся по разным комнатам. Я иду в комнату Мала, чтобы перенести свои вещи в гостиную — к черту отопление. А Мал идет в мою бывшую комнату, чтобы разбудить Эштона.

Я заправляю постельное белье по бокам диванной подушки, когда в комнату входит Мал с посеревшим лицом. Даже спрашивать не собираюсь, что случилось, потому что, положа руку на сердце, скажу: мне просто плевать.

— Ричардс пропал, — сообщает он. — Его нет в комнате.

Мы смотрим друг на друга и в один голос произносим:

— Черт.

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ МЭЙВ

Привет! Это я, Мэйв.

Скажу только одно, а потом можете возвращаться к своей ежедневной рутине.

Хочу внести ясность: когда спустя нескольких лет молчания Мал вдруг позвонил мне, я ужасно хотела отказать ему. И отказала. Последние годы он кошмарно ко мне относился.

Внезапно и без уважительной причины распрощавшись, оставил меня с разбитым сердцем и опустошенной.

Но я была не в силах держаться от него подальше. Я, глупая и ничтожная, посчитала, будто он передумал, что, быть может, его осенило и он понял: я не просто подружка на ночь. Что мы две половинки одного целого.

Сразу же, как я зашла в его спальню, он доказал мне обратное. Клянусь, его скорее волновало, чтобы я кричала, а кровать громко скрипела. Само собой, это был перепих из мести, и мне несказанно повезло стать его непосредственной участницей, пока та женщина слушала в соседней комнате.

Знаю, что слушала, потому что она тоже стонала и тяжело дышала.

От этих стонов он трахал меня сильнее и быстрее, чем раньше.

Я чувствовала себя презервативом, словно я единственная, кто стоит между ними. Это не со мной он спал. А с ней. Она и сама представляла его.

Эта ситуация напомнила мне, почему каждый раз, когда звонит Мал, я ухожу и изменяю своему мужу. Я ведь не дура. Я знала — нет, знаю, почему Мал начал со мной спать. Чтобы отплатить моему мужу.

И по той же причине он спал со мной прошлой ночью — чтобы отплатить Авроре.

По правде, спать с другим мужчиной, когда у тебя собственная семья, низко. Но как же я? Как же мои чувства? Мое существование?

Неужели мне суждено всю жизнь стирать, убирать, кормить и готовить?

Быть нелюбимой, одинокой и отдавать всю себя детям, которым все равно, и мужу, который даже на меня не смотрит?

Я не хотела разрушать свою семью.

Не хотела рисковать всем, что у меня есть.

Я не планировала влюбляться в мужчину, который никогда не станет моим.

И попутно все уничтожить.

Теперь мой Шон все знает, но мы не разводимся.

Нет. Он выше этого. Лучше меня. Он лишь сказал, что если лично увидит Мала еще раз, то заберет у меня детей.

Я знаю, что он хочет прикончить Мала.

Я и сама хочу прикончить его.

Но по другим причинам. Я только что увидела девушку, в которую он влюблен, и осознала, что мне ничего не светит.

Вот вам причина, по которой сказки заканчиваются сразу же, как принц спасает принцессу. Никому не понравится, что принцесса страдает от послеродовой депрессии и мужа-пьянчуги и к тому же складывает белье.

А Мал? Он был принцем, промчавшемся мимо меня на лошади в другом направлении.