— Шесть тысяч сейфов, — горестно пробормотал Клей.

— Мистер Клей роет под дорогой туннель, лелея надежду попасть в хранилище. Его помощнику, Арчи Куку, отведена своя немаловажная роль, он делает сразу два дела. Во-первых, душераздирающие вопли его шарманки заглушают стук лопаты о землю, ведь подкоп идёт прямо под его ногами. На какую длину прорыт туннель ясно по тому, в какой части улицы стоит шарманщик. Надо полагать, вы близки к цели.

— Работы осталось на несколько дней.

— Другая его задача — предупреждать о появлении посторонних.

— Он прекращает играть! — сообразил я.

— Именно. Тишина — это сигнал для мистера Клея, он успевает выбраться на поверхность. Но брюки переодеть не успевает. Я сразу увидел, что коленки у него вымазаны… кстати, этот же вывод в прошлый раз сделал Холмс.

— Вы спросили, религиозен ли он.

— Ясно же, что он стоял на коленях. Если бы он молился, коленки могли бы выглядеть точно так же. Но он сказал мне, что в церковь не ходит, чем подтвердил справедливость моих выводов. В прошлый раз мистеру Клею удалось ловким маневром выманить лондонского ростовщика из дома. Нынешняя уловка говорит о том, что изобретательности ему, как и прежде, не занимать.

Джон Клей кивнул. На его мальчишеском лице появилось подобие улыбки.

— Должен сказать, сэр, что у меня есть хоть какое-то утешение — меня отдают в руки правосудия лучшие из лучших. В прошлый раз — Шерлок Холмс, а теперь — вы! Кстати, позвольте заметить, я никогда никого не убивал. Смерть была, верно, но мы крепко выпили, и человек, о котором идёт речь, просто упал. Его никто не подталкивал.

— Ваше прошлое меня не интересует, мистер Клей. Вы можете избежать ареста — или, по крайней мере, как-то облегчить свою участь, если соблаговолите мне помочь. Я могу рассчитывать на вашу честность?

— Сэр, вы говорите с дальним родственником её величества королевы, хотя он давно не пользуется её вниманием. Но если возможна договорённость, которая позволит мне выпутаться из моей нынешней передряги, я готов сдержать данное слово.

— Я надеялся, что вы проявите благоразумие. В таком случае расскажу, как я вообще попал на Чансери-лейн. Мы с моим другом оказались на месте преступления… это было подлое и жестокое убийство нескольких человек. Блейдстон-хаус, в Хайгейте. Владелец жилья, некто Скотт, или Скотчи Лавелль, в своём дневнике записал имя вашего заведения и частично его адрес.

— Я знал Лавелля. И ни в коем случае его не убивал. Но не могу сказать, что его кончина меня сильно расстроила.

— Имя Джонатан Пилгрим вам о чём-то говорит?

— Нет.

— Он был агентом Пинкертона, это американское сыскное агентство, и ему о вашем замысле было известно. Его тоже убили, но при нём оказалась одна из ваших рекламных карточек, поэтому мы и пришли сюда.

Ненадолго повисла тишина. Но Клей быстро взял себя в руки.

— Арчи, старина, приготовь нам чай. Господа, позвольте пригласить вас во вторую комнату моего салона? Никогда не думал, что буду рад встретиться с двумя стражами закона или подставить руки под наручники, но встрече с вами я действительно рад. Выпейте со мной чаю, и я вам всё расскажу. Клянусь моей королевской кровью, что горю желанием вам помочь!

Мы направились во вторую комнату, сели на расшатанные стулья возле непокрытого деревянного стола, а Арчи тем временем мешал кочергой угли. К Клею после разоблачительной речи Джонса, казалось бы, вернулось самообладание, и мы походили на троицу старых друзей, которые собрались обсудить что-то, всем им хорошо известное.

— Я вышел из Холлоуэя, — начал Клей. — Не самое приятное место. Для человека с родословной это просто свинарник, а у меня не было даже заначки, чтобы заплатить за отдельную камеру. Неважно. Судья, как я уже сказал, человек обаятельный, проявил ко мне снисхождение, и вот я пытаюсь раскинуть мозгами — чем заняться? Я никак не думал, что мой план с рыжими пойдёт прахом. Вон Арчи не даст соврать. Ведь сколько сил ушло на подготовку! Но на нашем пути — вот незадача — стал Холмс. Ещё пару дней — и мы бы провернули этот номер.

На дворе был февраль. Едва я вышел, сразу учуял — что-то не так. Все мои старые кореша затаились, притихли, а пивные Шордича стали что твои похоронные бюро — одна тоска, да и только. Будто над улицами Лондона снова замаячил призрак Джека-Потрошителя… а то и ещё что похуже.

Как мне вскоре открылось — намного хуже. Появились новые бандиты. Американцы, как мне было сказано. Я никогда не был в большом восторге от американцев — к присутствующим это не относится. Скажу вам так: мой предок Георг Третий дал большого маху, позволив колониям улизнуть сквозь пальцы. Понаехала эта публика из Нью-Йорка, застолбили себе в городе участки и давай всё прибирать к рукам, расползлись, будто сифилис. Многие мои друзья да знакомые через это дело сгинули. Эти американцы на наши порядки плевать хотели, и полтора месяца кровь на улицах лилась ручьями, и это я говорю не для красного словца. Могу повторить — кровь лилась ручьями. Эти звери за своё горло перегрызут.

Вода вскипела. Арчи перелил её в заварной чайник и поставил его на стол. Двигался он с трудом, и я видел, что он морщится от боли.

— А что же Мориарти? — спросил я.

— Мориарти? Я никогда не встречал его лично, но, разумеется, я о нём слышал. Все мы слышали. Вот уж кто держал нас в страхе. И свою долю брать не забывал! За любое преступление в Лондоне ему полагалась мзда, и раньше мы друг другу на него жаловались — в укромном уголке, — хотя, скажу честно, если кому какая помощь от него требовалась, отказа не было. Тут надо отдать ему должное. Да вот нет его, скрылся с горизонта. А его место занял этот страшила, Кларенс Деверо. Так Мориарти рядом с ним — крёстная фея. Этого Деверо тоже никто никогда не видел, потому что всю грязную работу за него делают его подручные.

И вот сидим мы с Арчи в нашей хибаре, которую снимаем у еврея с Петтикоат-лейн, и тут заявляются эти субчики. Скотчи Лавелль, мразь с поросячьими глазками, а с ним — шайка хулиганья. Главное, пацаны — все англичане, чтоб им жариться в аду на вечном костре, — ведь что эти понаехавшие устроили? Взяли в свою гвардию молодцов прямо из сточной канавы. Вот тебе и бойцы… вот тебе и армия из притонов да трущоб, из курилен опиума — да они за полкроны гору своротят. Какая тут тебе преданность? Какой патриотизм? При этом уже много чего повидали да понюхали. Город знают как свои пять пальцев, да и всю уголовную братию тоже — взломщиков, карманников, щипачей и прочую шайку-лейку. Слыхали они и про меня.

Вломились к нам прямо во время завтрака. Привязали Арчи к стулу. Сам Скотчи был как бы ни при чём. Просто стоял с важным видом, а мальчишки делали за него всю грязную работу. Потом он обратился к нам с предложением. Вернее, какое предложение? Это было требование, а откажись я, тут бы и смерть моя пришла, и думать нечего.

Через дорогу от компании «Надёжные депозиты» на Чансери-лейн есть пустой магазин. Они прикинули, что за несколько недель я смогу прорыть тоннель под дорогой и добраться до сейфов. Там полно золота и серебра, драгоценностей и денег. Они платят за аренду помещения, а мы с Арчи вкалываем, как рабы, корячимся под землёй. И рискуем тоже мы. И что они хотят от нас получить за свою доброту? Мистер Деверо заберёт себе половину дохода, вот и весь сказ. Половину! Даже Мориарти никогда не требовал больше двадцати процентов.

— И вы согласились? — спросил Джонс.

— Когда тебя окружают пять головорезов и пахнет жареным, лучше споры не разводить. И то я старался сохранить достоинство. Я прямо дал им понять — это не по мне. И тогда этот дьявол повернулся к бедняге Арчи. «Сделайте ему больно!» — скомандовал он. Слова были сказаны. Я ничего не мог поделать.

— Ты мог их остановить, — пробурчал Арчи.

— Всё случилось так быстро. Это был чистый кошмар. Они стащили с него ботинок и прямо у меня на глазах… — Клей остановился. — Покажи им, Арчи.

Рыжеволосый подался вперёд и снял ботинок. Теперь стало ясно, почему он прихрамывал, когда мы вели его в парикмахерскую. На большом пальце, всё ещё распухшем и багровом, не было ногтя.