Римская империя оказалась совершенно незапланированным явлением; римляне почти неосознанно для самих себя оказались вовлеченными в обширный административный эксперимент. И все-таки в конце концов Римская империя рухнула. От века к веку она заметно менялась, переменившись за сто лет сильнее, чем Бенгалия, Месопотамия или Египет за тысячу.

В определенном смысле римский эксперимент не удался. С другой стороны, он все еще остается незавершенным, поскольку Европа и Америка и сейчас пытаются разрешить те проблемы мирового правления, с которыми впервые столкнулись римляне.

Историку необходимо учитывать колоссальные перемены, происходившие при римском господстве не только в политике, но и в общественной жизни и нравственности. До сих пор сильна привычка воспринимать Рим как нечто устойчивое и благородное. Маколеевские «Предания древнего Рима»[18], Катон Старший, Сципионы, Юлий Цезарь, Диоклетиан, Константин Великий, триумфы и речи ораторов, гладиаторские бои и христианские мученики — все смешивается у нас в единую картину чего-то возвышенного, жестокого и величественного. Необходимо разделить слившиеся части этой картины, изображающей куда более глубокие перемены, чем те, что отделяют Лондон времен Вильгельма Завоевателя от столицы современной Великобритании.

Для удобства можно разделить историю Рима на четыре стадии. Первая начинается после разграбления города галлами в 390 г. до н. э., продолжается до Первой Пунической войны (240 г.) и может быть названа стадией ассимилированной республики. Возможно, это была лучшая и характернейшая эпоха римской истории. Извечное противостояние патрициев и плебеев приближалось к концу, исчезла этрусская угроза, никто еще не был ни слишком богат, ни слишком беден, и большинство людей вдохновлялось общественными идеалами — нечто вроде республики южно-африканских буров до 1900 года или северных штатов Американского союза между 1800 и 1850 гг., иначе говоря, республика свободных земледельцев. В начале этой стадии Рим представлял собой крошечное государство, расположенное на двадцати квадратных милях. В схватках с родственными соседями он стремился не покорить их, а с ними объединиться. Столетия гражданских смут научили римлян искусству компромисса и уступок. Некоторые из побежденных городов полностью романизировались, получали право голоса в управлении, а иногда и самоуправление. В стратегически важных городах были размещены гарнизоны, составленные из полноправных граждан, а среди недавно завоеванных народов основаны колонии, обладавшие разного рода привилегиями. Были построены отличные дороги. Неизбежным следствием такой политики стала быстрая латинизация Италии. В 89 г. до н. э. все свободные жители полуострова стали гражданами города Рима. Формально Римская империя превратилась в один огромный город. В 212 г. н. э. на всем ее пространстве любой свободный человек имел римское гражданство и право, если он мог попасть в столицу, голосовать на городском собрании Рима.

Столь широкое распространение гражданства было характерным приемом римской политики. Оно ставило с головы на ноги процесс завоевания, когда победители ассимилировали побежденных.

Однако после Первой Пунической войны и присоединения Сицилии, хотя ассимиляция продолжалась, возникла и совершенно иная тенденция. Сицилия оказалась в положении завоеванной добычи и была провозглашена «владением» римского народа. Ее плодородная земля и трудолюбивое население стали предметом обогащения Рима. Большая часть этого богатства и множество рабов достались патрициям и самым влиятельным из плебеев. До Первой Пунической войны население Римской республики состояло главным образом из граждан-земледельцев. Военная служба была для них и привилегией, и обязанностью. Но пока они находились в войске, их хозяйства отягощались долгами, а рядом с ними росли обширные рабовладельческие латифундии. Возвращаясь домой, воины сталкивались с конкуренцией рабовладельцев из Сицилии и других новых имений. Времена переменились, Римская республика стала совсем другой. Но обездоленной оказалась не только Сицилия, простой человек также попал в руки богатого кредитора. Рим вступил во вторую стадию своей истории — эпоху предприимчивых богачей.

Двести лет римские воины-земледельцы боролись за свободу и право участвовать в управлении государством и целое столетие пользовались завоеванными привилегиями, но Первая Пуническая война ограбила их и лишила всего достигнутого.

Ценность избирательных привилегий испарилась. В Римской республике было два органа власти: первый, самый значительный — Сенат, состоявший первоначально из патрициев, а затем и из знатных горожан, собиравшихся по призыву облеченных властью чиновников — консулов и цензоров. Подобно английской Палате лордов, он превратился в собрание крупных землевладельцев, влиятельных политиков, богатых торговцев и т. п. На протяжении трех столетий, начиная с Пунических войн, Сенат был центром римской политической мысли и деятельности. Второе место занимало Народное собрание. Теоретически в нем участвовали все граждане Рима. Когда территория Рима занимала всего двадцать квадратных миль, в этом не было ничего невозможного, но после распространения римского гражданства за пределы Италии об этом не могло быть и речи. Народное собрание постепенно превращалось в собрание продажных политиканов и отбросов общества. В IV в. до н. э. Народное собрание в значительной мере ограничивало Сенат и представляло права и интересы простых людей, но к концу Пунических войн оно превратилось в бессильный пережиток поверженного народовластия.

Ничего похожего на представительное правление в Римской республике не было. Никому и в голову не приходило избирать депутатов, выражавших волю граждан. Это очень важное обстоятельство. Народное собрание города Рима никоим образом не походило на американскую Палату представителей или английскую Палату общин. В теории оно объединяло всех граждан, а на практике превратилось в совершенно фиктивную величину.

Таким образом, после Первой Пунической войны обычный римский гражданин оказался в незавидном положении: обедневший, а то и потерявший собственную землю, он был вытеснен с рынка труда рабами и не имел никаких политических возможностей для того, чтобы улучшить свою жизнь. Единственными средствами заявить о себе для народа оставались неповиновение и бунт. Во внутренней политике II и I века до нашей эры являли собой картину бесплодных смут. Размеры нашей книги не позволяют вдаваться в подробности всех хитросплетений эпохи: попыток раздела крупных имений и возвращения земли свободным земледельцам и аннулирования, хотя бы частичного, долгов. Это было время бунтов и гражданской войны. В 73 г. до н. э. положение Италии еще больше ухудшилось после крупного восстания рабов под предводительством Спартака, который, используя обученных гладиаторов, добился частичных успехов. Через два года восстание было с беспримерной жестокостью подавлено. Шесть тысяч сторонников Спартака были распяты вдоль Аппиевой дороги, ведущей из Рима на юг.

Простой человек не мог противостоять силам, которые его угнетали, но наживавшиеся на этом богачи непроизвольно готовили и против народа, и против самих себя новую политическую силу внутри римского мира — силу войска.

До Второй Пунической войны армия составлялась из свободных земледельцев. Она была хороша для ближних войн, но совершенно не годилась для дальних походов, требовавших выучки и выносливости. Более того, по мере увеличения числа рабов и расширения поместий приток земледельцев в армию иссяк. Новое средство было изобретено народным вождем Марием. После падения Карфагена в Северной Африке возникло полу-варварское государство Нумидия. У Рима возник конфликт с его царем Югуртой, которого никак не удавалось привести к покорности. На волне народного негодования Марий был назначен консулом, чтобы завершить эту бесславную войну. Марий организовал наемное войско, основанное на жесткой дисциплине, и добился успеха. Югурту в цепях привезли в Рим (106 г. до н. э.), а Марий после завершения своего консульского срока остался, хотя и незаконно, консулом благодаря поддержке новых легионов. В Риме не было силы, которая могла бы ему противостоять.