Она отвернулась.

— Я просто не понимаю, как капитан мог согласиться с этим. Я полагала, он знает меня. Я служила под его началом на Ио, он знает, что я за офицер. Если бы это был другой командир…

— Послушай меня, — Гарибальди встал на защиту Шеридана. — Я был там. В его офисе. Я слышал, что говорил Уоллес. Он хотел, чтобы тебя сначала взяли под арест. Под домашний арест. Он бы обратился за этим на Землю, готов поспорить. Эти его полномочия… Ты бы этого хотела? Шеридан пытался защитить тебя от этого. Что еще он мог сделать?

Иванова пожала плечами.

— Он сказал, что доверяет мне, что, верит моему слову.

Она посмотрела куда-то вверх в угол потолка.

— Я слышала, что меня переведут в другое место, что-то "менее секретное". Не как часть командного состава. Возможно, я смогу быть пилотом шаттла. Или буду сидеть на месте техника в Центре Управления. Я имею квалификацию для этого, как никак. Несомненно, когда они отправят меня обратно на Землю, я смогу найти какую-нибудь работу…

— Брось! Не могу поверить! Ты позволишь ублюдкам остаться безнаказанным? Позволишь Уоллесу ударить тебя и не дашь сдачи?

Неожиданно, сдерживаемые эмоции переполнили её голос.

— Но почему? Вот, что я хочу знать. Почему они делают это со мной? Они, что, действительно верят в эти сумасшедшие обвинения? Знаешь, что они говорили? В этом даже нет логики! Сначала они говорят, что у меня был сговор с Ортегой; а потом, тут же, принимают решение, что я та, кто его убил. Что происходит, Гарибальди? Что…

Но в этот момент она запнулась, и Гарибальди обнаружил, что обнимает её, чувствуя, как её тело содрогается от попыток сдержать рыдания. Какое-то время, он с волнением ощущал теплоту её тела, гибкую женскую фигуру, прижимающуюся к нему. Без униформы её распущенные волосы… ему захотелось погладить их, чтобы успокоить её.

Но нет, это было бы неправильно, очень неправильно. Не Иванова. Нет.

Деликатно, он заставил себя похлопать её по плечу. Она отступила и выпрямилась, вытирая глаза.

— Извини.

Он позволил ей не торопиться, чтобы привести себя в порядок, размышляя над тем, почему для женщин плакать в порядке вещей — или может для мужчин это слишком трудно. За последние несколько лет, у него было предостаточно моментов, когда он хотел заплакать, когда ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь обнял его, как сейчас это делал он. И возможно, что было хуже всего, такого никогда не случалось, и он начинал думать, что, скорее всего этого не будет никогда в его жизни.

Но это уже был иной ход мыслей, к которым он не хотел переходить прямо сейчас.

Они оба сели. Гарибальди начал первым.

— Слушай, Иванова, я знаю, что это, похоже, подставу, верно? Я видел нечто подобное. Это выглядит, так, будто они хотят сфабриковать дело.

— Но зачем?

— Ну, мне не хочется это говорить, но если они ищут подозреваемого, ты очевидно номер один. Я имею в виду, им больше не из кого выбрать. Невидно ни кого больше на станции, кто бы еще контактировал с Ортегой. По-моему, они пытаются прикрыть кого-то. Скажу также, что они не хотят искать того, кто на самом деле убил Ортегу. Лучший путь для этого, повесить это на кого-то еще. Ты им доступна, они могут сделать доказательства вполне пригодными для суда. Таким образом, дело будет закрыто.

Итак, я знаю, ты не захочешь это слушать, но если бы ты попробовала телепатическую проверку…

— Нет. — Сказала она взволновано. — Нет, мы уже обсуждали это. Я не хочу подвергать себя этому. Что бы кто-то копался в моём мозгу. Даже если Пси Корпус предоставит возможность просканировать обвиняемого только в том, что касается этого расследования, хотя они этого и не сделают.

Он вздохнул. Гарибальди всё знал об отвращении Ивановой к Пси Корпусу, который она считала ответственным в смерти матери. Она часто даже прилагала усилия, для того чтобы быть вежливой с телепатом.

— Ладно. Тогда есть только одна альтернатива.

— Ты имеешь в виду — выяснить, кто на самом деле убил Ортегу?

Он кивнул.

— Что, конечно, не должно было стать проблемой. Это моя работа, в конце концов. Только теперь…

— Тебе приказали не вмешиваться в это дело. …Не только не вмешиваться. Я не предполагал, что не смогу даже приближаться к этому. Шеридан отдал мне прямой приказ. Держаться подальше от расследования Уоллеса. Не пересекаться с ним. Ты знаешь — эта сволочь закрыла доступ к половине моих файлов? Не только касающихся Ортеги. Вообще все записи обо всех кто когда-либо работал на Марсе, теперь под запретом. Они на самом деле не хотят, чтобы кто-нибудь знал об их делах. Проклятье! Жаль, что я не могу войти в эти файлы.

— Я думала, они восстановили доступ.

— Ко всему, что не касается Ортеги. Эти данные всё ещё под запретом. И как бы то ни было, готов поспорить, что если я даже чихну в направлении этих файлов, это вызовет тревогу настолько громкую, что её услышат в Командном Центре на Земле. И готов поспорить, Уоллес просто сидит и ждёт, пока я не попытаюсь это сделать, ублюдок.

Она села рядом с ним.

— Ты думаешь, что они также попытаются сфабриковать улики против Ортеги? Я всё ещё сомневаюсь, что он может быть причастен к чему-то, подобно терроризму.

Он пожал плечами.

— Кто знает? Пока мы не можем выяснить, почему он был здесь, это сейчас главное.

Иванова погрузилась в раздумья.

— Знаешь, Мийоши сказала…

— Сказала что? — Спросил Гарибальди.

— Она сказала, что у них есть причина полагать, что Ортега провёз информацию на станцию. И он передал её кому-то.

— Например, тебе.

— Так она наверно думает. — Иванова начала выглядеть обеспокоенной — Ты знаешь, Гарибальди, я даже могу извлечь из этого смысл. Слушай: Ортега передал мне сообщение. Я встретилась с ним в 20:00, как было условлено. Он передал мне информацию. Как только это произошло, я убила его, перетащила тело в туалет, подождала два часа, запрашивая компьютер о времени, делая вид, что он меня не встречал…

— А после, побежала прямо ко мне и доложила о его пропаже, чтобы доказать своё алиби…

— Ты, на чьей стороне Гарибальди?

Он был рад видеть, что она достаточно пришла в себя, чтобы даже шутить про это.

— Нет, но в самом деле. Тебе нужны были эти два часа. Найти его, снять с него одежду…

— Для чего? Если я уже получила информацию?

— Ну ладно. А может, ты ничего не узнала. Может быть, он отказался передать её тебе, и за это ты его убила. Затем ты обыскала его, нашла информацию, перетащила тело подальше, чтобы спрятать…

— У меня было время на это? За эти два часа?

— Я думаю да. Если верить доку Франклину, тело было помещено в тот контейнер, вскоре после смерти. После этого ты была со мной, и у тебя не было время.

Она вздрогнула.

— Это начинает меня пугать. Ты думаешь, они на самом деле верят в это? Они думают, что у меня эта информация, и независимо от того так это или нет, они попытаются выжать её из меня?

Он снова похлопал её по плечу, простой дружеский жест.

— Не знаю. Я только жалею…

— О чём?

— Я жалею, что ты не можешь разгадать, что Ортега имел в виду в той записке. "Hardwir". Он должен был думать, что это должно что-то значить для тебя.

— Возможно, он не закончил, то, что хотел написать. Возможно, у него не было времени? Он был обеспокоен. Я прокручиваю это снова и снова в своей голове. Он был обеспокоен. Кто-то преследовал его. Предположим, он думал, что они знают о месте встречи. Он не мог связаться со мной, но он хотел быть уверенным, что я получу информацию. Таким образом, он пришёл раньше, начал писать записку, оставил её там, где я бы её нашла. Но кто бы ни убил его, он сделал это первым, прежде чем он смог закончить её писать.

— И ты не видела записку?

— Не видела. Никто больше не видел, до тех пор, пока твоя команда не убралась в помещении. Она была на полу, скомканная. Он знал, что было уже слишком поздно, и он не хотел, чтобы её нашли.