— Зачем ты берешь портфель, Петр?! — строго спросила она.

— Так приказал Дед-Мороз, — не задумываясь, соврал я. — Он придумал какую-то новую игру: «А что у тебя в портфеле?» Мне нужны учебники и тетради…

— Ну, если это для игры, тогда хорошо, — сказала мама.

Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще — ни раньше, ни потом — не укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и с такой любовью, как в то далекое утро…

— А почему ты так рано поднялся? — спросила мама.

— Сегодня очень уплотненный день, — ответил я словами, которые часто слышал от папы. — Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в цирк, и даже, может быть, на выставку мод.

— Молодец! — похвалила она. — Работяга!

Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым: я нес его так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников.

Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня на перекрестке мог вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и направить в сторону от школы — к троллейбусной остановке. Но я знал, как добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь!

В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в сугробы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же белоснежные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью.

«Зачем? — удивлялся я. — Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они никогда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим узким зеркальным островкам!»

И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые уже была видна наша школа… и на которых было написано: «Проход запрещен». Неужели специально для меня закрыли ворота?!

Где-то в углу двора одиноко приткнулась к стене автоматная будка, стекла которой заросли густым снежным мохом.

«А не набрать ли мне сейчас две двойки? — подумал я. — И потребовать, чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам перелезу!» Я чувствовал, что в это утро «Стол заказов» работает против меня.

Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у меня был портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С одного валенка слетела галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за галошей упал и валенок.

«Если даже вниз полетит и второй, — со злостью думал я, — прибегу в школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До самого открытия кружка юнукров!» Но тут сзади раздался грубый голос:

— Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь?

Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда не имел больше тройки.

Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике.

— Я опаздываю в школу… Пустите! — умоляюще проговорил я, сидя на металлической перекладине ворот.

Но дворник, конечно, стал отвечать мне по шпаргалке Деда-Мороза. А может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил белый фартук.

— Если свалишься, кто отвечать будет?

— Если я свалюсь, так не к вам во двор… а на ту сторону. И ребята меня подберут.

— Брось валять дурака!

Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через ворота, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь за металлические прутья, которые обжигали мои пальцы, вылезавшие наружу из дырявых перчаток.

Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или, вернее сказать, просто я залез уже слишком высоко. Добравшись до вершины, я приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел валенок, и стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок к цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь металлические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал… Хотел вскочить, отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. «Неужели дворник перемахнул через ворота»? — подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционера.

— Ушиблись, гражданин? — спросил он, почему-то обращаясь ко мне на «вы».

— Нет! Я побегу в школу…

— Ни в коем случае. Вы — пострадавший.

Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции!

— Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали.

— Мне совсем не больно.

— Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю.

— Куда? В отделение?

— Нет, на лечение, — не то в шутку, не то всерьез ответил он.

И тут же раздалась пронзительная, всегда сжимающая сердце сирена «скорой помощи». К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже с красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой:

— Бедный! Никак, обморозился!… И ушибся?

Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей дворник сквозь металлические прутья с той стороны ворот.

— Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! — сказал милиционер.

Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили эти носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устроилась подле меня.

Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавшего. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать в настоящей карете «скорой помощи», в настоящее медицинское учреждение я не хотел.

— Портфельчик ваш? — спросил на прощание милиционер.

— Мой, — ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу.

Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались.

— Тебе удобно? — спросила санитарка.

Голос ее показался мне очень знакомым. Я поднял глаза и увидел… кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да, это была она! Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на голове.

— Вы-ы?… — изумленно произнес я.

— Узнал, родимый?

— И кондукторша, и санитарка?…

— Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое сокращение штатов. Теперь совмещаем профессии.

Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого водителя, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонального троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал «скорую помощь» по совместительству.

Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться по троллейбусу с места на место, санитарка сказала:

— Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на бок. Чувствуй себя как дома.

— А куда вы меня… сейчас? — спросил я тихо.

— В медицинское учреждение. Тебя там подлечат немного… Да вот и приехали!

Дверь распахнулась, и я увидел, что мы прибыли в… Докмераб.

— Но ведь это… — проговорил я.

— Дом медицинских работников, — перебила санитарка. — Медицинское учреждение! Здесь тебе окажут необходимую помощь.

Подбежал дядя Гоша. Они с санитаркой схватились за ручки носилок. И внесли меня в столицу Страны Вечных Каникул, словно какого-нибудь восточного владыку или повелителя.

Как только мы миновали входную дверь, дядя Гоша спросил:

— Ты хочешь, чтобы тебя теперь все время носили на руках… или, прости, на носилках? Если хочешь — пожалуйста!

— Нет! Не хочу. Ни в коем случае!

Я спрыгнул на пол.

— Желание каникуляра для нас — закон, — провозгласил дядя Гоша.

И санитарка с носилками тут же исчезла.

— Наконец-то ты прибыл, — сказал дядя Гоша, хотя час был очень ранний. — Дед-Мороз уже здесь и с нетерпением ждет тебя.

«Все ясно: узнал о моем неудавшемся побеге. И пусть знает. Я этого скрывать не буду!» С такими мыслями я переступил порог вестибюля.

Дед-Мороз курил возле гардероба.

— Видишь, нервничает! — шепотом объяснил дядя Гоша. — А ведь ему курить пожарная охрана запрещает, он весь огнеопасный — усы, борода!

Я еще никогда до той поры не видел курящих и нервничающих дедов-морозов. И поэтому изумленно остановился возле дверей.