А волшебник выбросил папиросу в урну и, забыв о своей обычной степенной неторопливости, прямо-таки бегом направился ко мне, задрав полы роскошной красной шубы, расшитой золотом и серебром.

— Ты здесь? Вот и прекрасно. Значит, можно начинать? «Идет к нам, дети, Новый год!»

Этими словами он каждый день начинал представление, хотя на дворе уже была середина февраля.

Я остановил Деда-Мороза:

— Не хочу больше встречать Новый год в феврале!

— Что? Что?! — изумился он. — А зачем этот портфель? Ты решил! Теперь носить призы и подарки в портфеле? Боюсь, они гам помнутся. Принеси лучше завтра авоську.

— Завтра я сюда не приду…

— Не придешь?

— Выпишите меня, пожалуйста, из Страны Вечных Каникул!

Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет с постоянной пропиской.

— Везде трудней прописаться, чем выписаться, — сказал Дед-Мороз. — А у нас, в Стране Вечных Каникул, наоборот: выписаться гораздо трудней.

— Почему? — испугался я. — Почему трудно меня выписать?

— А ты о нас подумал? Мы же все останемся без работы до следующих зимних каникул!

— Почему?

— Потому что придется закрыть Страну Вечных Каникул. Ты же у нас единственный каникуляр! Мы должны тебя беречь и лелеять!

— А эти зайцы, лисы, медведи? — спросил я.

— Развлекая тебя, все мы трудились. Значит, никто из нас не был каникуляром. Ты понимаешь?

— Да-а…

— Вот и выходит, что страну-то придется закрыть за неимением населения.

И правда, в каждой стране ведь должно же быть хоть какое-нибудь население. Ну хотя бы состоящее из одного человека! Я понимал это. И все же решительно произнес:

— И закрывайте ее! Кому она нужна? А ты, дедушка, вполне можешь уйти на пенсию. Как дядя Рома… И в дни зимних каникул работать… на общественных началах. Так многие пенсионеры делают. Я их теперь хорошо знаю. Подружился!

— А как поступить со Снегурочкой?

— Молодым везде у нас дорога! — воскликнул я.

— О, это верно, — задумчиво произнес Дед-Мороз. — Может быть, перевести ее на другую работу? До следующих зимних каникул… Куда-нибудь на Крайний Север. Или в Антарктиду!

— Зачем так далеко?

— Чтоб не растаяла… до следующих зимних каникул.

— Так вы меня отпускаете? — с надеждой спросил я.

— Сейчас напиши заявление: «Прошу выписать…» и так далее, — деловито сказал Дед-Мороз. — Я сбоку поставлю резолюцию. И пойдешь к Снегурочке: она у нас ведает вопросами прописки и выписки.

Я достал из портфеля новенькую тетрадку. Но мне жаль было вырывать из нее чистый лист. Тогда я вынул из середины розовую промокашку, написал на ней заявление чернильным карандашом и протянул Деду-Морозу. Он послюнявил немного кончик моего карандаша и вывел в левом углу лиловую резолюцию: «Из каникуляров отчислить. Страну Вечных Каникул закрыть! Дед-Мороз».

— Отдай Снегурочке: она все оформит.

— Дедушка, — тихо сказал я, — у меня к тебе есть еще одна очень большая просьба…

— Ну, на прощание готов исполнить. О чем твоя просьба?

— Я ведь почти целую учебную четверть пропустил. Не можешь ли ты все знания за это время как-нибудь мне в голову… вложить, что ли?

Дед-Мороз обнял меня и накрыл своей бородой:

— Этого ни один, даже самый могущественный и квалифицированный волшебник сделать не сможет! Знания — без учения и труда? Нет, этого, милый, никто не сможет…

Я видел, что ему не хотелось отказывать мне в последней просьбе. Не хотелось, чтоб наше прощание было грустным. И он погладил меня рукавицей по голове:

— А вот сделать так, чтоб ребята в классе тебе помогли, это я могу…

— Не надо, не беспокойся, — ответил я.

Я был уверен, что Валерик поможет мне и так, без вмешательства волшебной силы. Я знал своего лучшего Друга…

— Ну что ж! Как хочешь, — сказал Дед-Мороз.

Он уже готов был уйти, но тут я вспомнил:

— А оправдательная справка? Меня же не пустят в школу. Раньше, если я пропускал занятия, мне давала справку мама. Или выписывал доктор.

— Снегурочка оформит, — сказал Дед-Мороз.

Я пошел к Снегурочке. Вернее, она сама катила мне навстречу на серебристых роликах. Я протянул ей промокашку с резолюцией Деда-Мороза.

— А пригласительный билет? — спросила Снегурочка.

Я протянул ей билет. Снегурочка положила его на одну ладошку, накрыла другой, потом потерла ладошку о ладошку и отдала мне. Но это уже был не билет, а справка о том, что я «в течение полутора месяцев проходил курс лечения в медицинском учреждении». Внизу стояла подпись: «Врач Елкина-Иголкина».

— Сегодня у нас день закрытия! — громко в рупор объявила Снегурочка. — Закрывается Страна Вечных Каникул, закрывается ее столица — Докмераб, закрывается «Стол заказов»!

Когда я вышел на улицу, дощечек со словом «Ремонт» у входа уже не было.

«На дне закрытия я сегодня уже побывал. Может быть, успею еще и на день открытия!» С этой мыслью я, «вылеченный» и «отремонтированный», помчался по тротуару, размахивая портфелем.

И вскоре очутился на той самой дороге, по которой я мог бы идти зажмурившись, если бы в моем городе по тротуарам не спешили пешеходы, по мостовой не мчались автомобили и троллейбусы и на каждом углу не подмигивали бы своими разноцветными глазами светофоры.

Сказки кончаются благополучно: одни свадьбой, другие пиром. И такими, к примеру, словами: «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало…» По случаю своего возвращения из Страны Вечных Каникул я тоже закатил пир, если не на весь мир, то по крайней мере на весь двор. Тут-то и пригодились мне все призы и подарки, от которых (о, чудо!) меня как-то сразу вновь перестало тошнить.

Меда и пива не было, но были медовые пряники. И я там был, чай с пряниками пил. По усам ничего не текло, потому что усов у меня тогда еще не было, но в рот попало. И немало!…

Вчера в нашей квартире раздались три торопливых, словно догоняющих друг друга звонка. Я побежал открывать дверь так стремительно, как бегал, услышав эти звонки, раньше, много-много лет назад… Соседка изумленно протерла глаза: ей показалось на миг, что она вместе со мной вернулась в те далекие годы. На пороге стоял Валерик… Он приехал в наш город на несколько дней.

Валерик почта не изменился: был таким же маленьким и худеньким, как прежде, словно навсегда остался мальчишкой. Только на носу появились очки, и от этого, как сказала мама, «лицо его стало еще интеллигентнее».

Мама почему-то очень смущалась: то называла Валерика на «вы», то на «ты». А один раз даже назвала по имени-отчеству. Когда он закурил, она вскрикнула: «Ты куришь!» — как вскрикнула бы много лет назад, когда мы были школьниками…

Мы с Валериком подошли к окну и выглянули во двор, где было все то же футбольное поле и та же крокетная площадка.

Валерик неожиданно повернулся ко мне и голосом заклинателя произнес:

— Смотри на меня внимательно: в оба, глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха!

И я вдруг вспомнил, как однажды, в последний день каникул, сказал Валерику-гипнотизеру: «Ах, если бы эти каникулы никогда не кончались!»

Валерик тогда вот так же, как вчера, пристально взглянул на меня и голосом заклинателя произнес: «Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Вообразим, что твое желание сбылось! Что тогда будет? Все начнется с Дома культуры медицинских работников, куда ты сегодня идешь на Елку!…»

И он стал придумывать сказку — ведь я уже говорил вам, что он был сочинителем и фантазером. А я… Я в тот день провалился в Страну Вечных Каникул… Как проваливаются в сон. Как иногда погружаются в мечту, может быть, вздорную, но неотвязную.

Наверно, Валерик и правда был немножко гипнотизером: я поверил, что все, о чем он рассказывал мне, случилось на самом деле. Я так твердо в это поверил, что даже сумел сейчас, через много лет, пересказать вам эту историю от своего имени, кое-что, конечно, изменяя и добавляя на ходу.