Чаще всего глагольные заглавия приближены к сюжету в названиях глав (и то их процент невелик), в заглавиях частей глаголы встречаются редко. Так, по наблюдениям Г. О. Винокура, в романе «Братья Карамазовы» Достоевского в 12 заглавиях книг мы не найдем ни одного глагола, а из 95 заглавий глав — 14 глагольных. Из них двусоставную схему реализуют 6, например, «Прокурор поймал Митю», «Счастье улыбается Мите» и др. «Задание заголовков Достоевского — не просто указать на событие и назвать его, но еще и разрешить проблему внешней занимательности, увлечь читателя, заинтриговать заманчивой сюжетностью» [Винокур 1928: 89]. Ведь роман Достоевского имеет «детективный сюжет». Но увлекательная внешняя интрига на самом деле имеет второстепенное значение, она подчинена философско-концептуальной доминанте. Поэтому внутренние заглавия книг, как и заглавие всего романа, имеют совсем другую направленность.

Когда заглавию не удается избавиться от глагольности, оно стремится избавиться от формально и содержательно выраженного субъекта действия, таким образом, с другой стороны достигая коммуникативной нерасчлененности на поверхностном уровне, но теперь уже в глагольной форме. «Глагол наряду с местоимением представляет из себя единственный разряд слов, которому свойственна категория лица» [Бенвенист 1974: 259]. Глагольное же заглавие стремится «обезличиться», местоимение приобретает в нем обобщенно-личное значение. При этом сама глагольная форма чаще всего не предполагает реальной соотнесенности с определенным временным планом. Все это обуславливает синсемантичность заглавий с текстом и вызывает появление в глагольных конструкциях следующих форм:

1. Инфинитива — неопределенной формы глагола, называющей действие без указания на время, без отношения его к субъекту, но часто имеющей побудительно-оценочное значение. Ср. «Дожить до рассвета» (1972) В. Быкова, «Гнать, держать, терпеть и видеть» (2007) И. Савельева. Интересную перекличку образуют заглавия новой дилогии О. Новиковой и В. Новикова (2007), в которой на вопрос первого заглавия «Убить?» читатель получает заглавный ответ «Любить!» с восклицательным знаком, усиливающим утверждение (см. ниже пп. 6, 7).

2. Бесподлежащных предложений, маскирующих сюжетный субъект. Ср. «Выпрямила» (1884) Г. Успенского, «Едет» (1881) И. Салова, «Играем в снежки среди ночи» (1990) Р. Киреева, «Предполагаем жить» (2008) Б. Екимова (с аллюзией к пушкинскому тексту).

3. Синсемантичных тексту местоимений, которые в контексте художественного произведения приобретают обобщенно-личное значение. Ср. «Они сражались за Родину» (1943–1969) М. Шолохова. Такой статус местоимений в заглавиях обусловлен тем фактом, что они, как и имена собственные, относятся к классу «лингвистических индивидуалий» [Бенвенист 1974: 314]. Получая свое семантическое наполнение лишь в процессе соотнесения с событиями данного произведения, при выходе из текста местоимения генерализуют свое значение и стягивают в заглавие разнообразные смысловые контексты, к которым сами же отсылают.

4. Неопределенно-личных и безличных предложений, специально приспособленных к выражению смыслового обобщения. Ср. «Солдатами не рождаются» (1964) К. Симонова, «У нас убивают по вторникам» (2009) А. Слаповского.

5. Повелительного наклонения глагола, для форм которого характерна волеизъявительная направленность, не соотносимая с конкретными временными рамками. Глагол в императиве реально не описывает действия, происходящего в произведении, а дает ему лишь модальную оценку. Заглавие направлено в будущее и обращено к собеседнику в диалоге — читателю-адресату, что расширяет смысловые рамки восприятия самою текста (см. [Кошевая 1982: 9]). Ср. «Живи и помни» (1974) В. Распугана, «Живи как все» (1989) А. Марченко, «Давай поплачем» (2008) В. Пьецуха. К этим заглавиям близки конструкции, содержащие глагол и местоимение во втором лице, — ср. «Ты будешь жить» (1974) Ю. Нагибина.

Конструкции 1–5 хорошо укладываются в пословичные схемы и построены по их типу. Пословицы и поговорки реализуют высказывания, применимые для большою числа ситуаций, без конкретного соотнесения с действительностью, и содержат разноплановую оценку объекта описания. Пословицы всегда имеют широкую адресатную направленность. Все эти свойства релевантны для заглавий художественных текстов. Ср. заглавия-пословицы: «Сколько вору ни воровать, а острога не миновать» (1868) А. Голицинского; «В сорочке родилась» (1860) К. Павловой; «Концов не соберешь» (1886) Г. Успенского; «На чужой каравай рта не разевай» (1860) И. Кушнерева и т. д. В поговорках и пословицах с полной схемой предложения двусоставность обычно стирается, и они воспринимаются безлично и абстрактно. Ср. «Грех попугал» (1880) О. Забытого, «Несчастье помогло» (1896) Н. Пружанского.

Видимо, и исторически глагол проникает в заглавия через пословицы. В заглавиях повествовательных произведений пословицы и крылатые выражения начинают появляться во второй половине XIX века, что связано с общим процессом демократизации литературы того времени, которая обращалась ко все более широкому кругу читателей. До этого заглавия-пословицы были исключительной принадлежностью драматических текстов, не считая отдельных исключений. Сначала устойчивые обороты трансформировались в заглавиях — ср. «Было, да былым поросло» (1866) А. Шеллера. Потом по типу пословиц начали создаваться индивидуально-авторские глагольные заглавия: ср. «Несчастье может быть ступенью к благополучию» (1878) Н. Лескова. Заметно стремление авторов использовать для заглавия уже устоявшиеся в языке афористико-резюмирующие формы с обобщающим значением. Ср. современные заглавия — «В списках не значился» (1974) Б. Васильева, «Век живи — век люби» (1982) В. Распутина. В качестве заглавной конструкции могут использоваться и присказки и считалки: «Черный с белым не бери, „да“ и „нет“ не говори» (2007) Д. Григорьева.

6. Вопросительных конструкций с вопросительными местоимениями, отыскивающими субъект действия («Кто прав?» Л. Толстого), смысл действия («Что делать?» Н. Чернышевского), направление действия («Куда идти?» П. Боборыкина) и т. п. В данных конструкциях чаще всего используются краткие формы причастий и прилагательных с Ø формой глагола, а также инфинитив. Нередко в вопросительном заглавии присутствует обращение: ср. «Рыжик, рыжик, где ты был?» (2007) Е. Шкловского.

7. Восклицательных конструкций, в основном с формами 1–5: «Искать, всегда искать!» (1935) С. Сергеева-Ценского; «Стучит!» (1874) И. Тургенева; «То была она!» (1886) А. Чехова; «Звоните и приезжайте!» (1982) А Алексина; «Сгинь, коса!» (2008) А Королева.

Все рассмотренные выше глагольные конструкции заглавия так же, как и именные, обнаруживают асимметрию между грамматической формой своего воплощения и внутренними функциями по отношению к тексту. Но здесь асимметрия имеет свой специфический характер: явно выраженное предикативное начало нейтрализуется внутренней номинативной функцией глагольных заглавий. Так, например, заглавия-императивы и заглавия-вопросы кроме значений повеления, побуждения, вопроса приобретают назывное значение характеристики текста, формулируют его основное содержание.

Еще един тип глагольных заглавий, максимально синсемантичных тексту, представлен изолированными придаточными предложениями: «Как крестьяне ходили судить в город» (1884) Н. Златовратовского; «Что сделали ясные звезды» (1889) Г. Мачтета; «О чем плачут лошади» (1973) Ф. Абрамова; «Где небо сходилось с холмами» (1984) В. Маканина. Чаще всего это придаточные изъяснительные времени, места. Изолированные придаточные — такие же «освободившиеся» формы заглавия, как деепричастные обороты и предложно-падежные формы имени. Синтаксическое обособление всех этих грамматически подчиненных форм в заглавной позиции показывает, что в функции заглавия стираются грани между предложением и его частью, снимается противопоставленность между главными и второстепенными членами предложения.

Подобные придаточные предложения-заглавия как бы семантически свернуты из сложных полных заглавий типа «Повесть (рассказ, история) о том, как (что, почему и т. п.)…» или заголовков глав типа «Глава, в которой рассказывается о том, как…». Неудивительно, что изолированные придаточные чаще всего появляются в заглавиях рассказов, коротких повестей, действие которых поддается описательному определению. Союзы местоименного происхождения указывают на подчиненность данных заглавий всему тексту, поэтому при любой структуре они коммуникативно нечленимы. Квалифицирующие значения союзов определяют семантику отношений между целым заглавием и текстом. Поэтому неудивительно, что и современные авторы начали эксплуатировать данные конструкции: ср. «О том, как я разоблачил грузинского шпиона» (2005) И. Смирнова-Охтина, «Какой случится день недели» (2004) З. Прилепина.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: