Но Денетсу и этого было мало. Каждый раз, приходя в храм, он объяснялся ей в любви на глазах у всех прихожан. Просит выйти за него замуж, умоляет, угрожает. В общем, устраивает тот ещё аттракцион для всех вокруг.

      Каждый раз, услышав ответ «Никогда», повторяет одно, и тоже:

      — Никогда это слишком долго. Я подожду, Имоди… Я умею ждать.

      Имодести была готова к тому, что сейчас Денетсу снова затянет свою песню про «переход в услужение к богу войны». Но чем ближе подходил мужчина, тем четче она понимала, что в этот раз что-то не так. У него на лбу большими буквами было написано, что он что-то задумал.

      Имоди насторожено следила за тем, как уверенно подходил к трону Повелитель. И при виде его самодовольной ухмылки и без того неудобный трон становился ещё более жестким и неудобным.

      Денетсу, кажется, целую вечность неторопливо шел. У Имоди даже появилось желание подбежать к нему и подтолкнуть парой пинков. Но тот, хвала богине, все же справился сам.

      Подойдя, он поздоровался и обратился:

      — Имодести Блейз, Верховная жрица богини Солейн. Сегодня я принес тебе известие, которое должно вызвать радость в твоей душе.

      Имодести напряглась ещё больше. Чем дальше, тем больше все шло не по привычному сценарию.

      — Я слушаю тебя, Денетсу Белен. И душа моя открыто внимает твоим словам, — скороговоркой протараторила она ритуальные слова в ответ. В этот момент ей было плевать на мнение людей или на праведный гнев Эвриала за несоблюдение традиций. Хотя, нигде же не сказано, что эти слова обязательно нужно говорить медленно и нараспев? Значит, она ничего не нарушила.

      Эти мысли вихрем пронеслись у неё в голове, пока Денетсу снова не заговорил:

      — Мой бог, бог войны Марис прислал мне послание, в котором говорится о том, что он сочетается браком с твоей богиней солнца Солейн. И на земле этот брак должен быть отражен, зеркально, их самыми верными слугами. Первым жрецом бога войны — царственный поклон Повелителя — и Верховной жрицей богини солнца.

      И, добавил, не скрывая, торжества в глазах:

      — Такова воля богов, Имоди.

      Что она могла сказать? Один ноль в его пользу. Такова воля богов. Именно эту отмазку она использовала на протяжении последних трех лет. Что ей теперь делать? Смириться и молча покориться судьбе? Сделать вид, что она счастлива, чтобы не жить в кандалах?

      Имодести встала с трона и практически прорычала:

      — Только через мой труп.

      — Я предполагал подобный ответ, — нагло улыбнулся ей этот гад. — Но, не могу же я позволить кому-либо, ослушаться воли богов?

      О, как ей сейчас хотелось стереть эту наглую самодовольную ухмылку с его рожи. Имодести с трудом сдерживалась, чтобы не поддаться этому желанию.

      А Денетсу продолжал издеваться:

      — Прибереги этот пыл для первой ночи, жрица. Сейчас тебя проводят в храм, где ты будишь молиться своей Богине о прощении, своего проступка и ослушания, и просить наставления на путь истинный. А завтра, несмотря на твое решение, нас свяжут законным браком.

      — Законным? — взвыла Имодести. — Тебе самому не смешно?

      Продолжать этот фарс, да ещё и на самом солнцепеке Имодести была не намерена. Поэтому, сорвав с себя ритуальную вуаль, ушла в свои покои, чтобы подготовиться к вечеру. Конечно, о «просить прощения» не могло быть и речи. Для этого Имодести была слишком зла. Но в кои-то веки она не действовала как-нибудь. У неё был план. Как теперешняя жрица, она знала, что под храмом находится потайной тоннель.

      Этот наглый, самоуверенный и бессовестный безумец просчитался, решив, что загнал её в ловушку.

      Имодести переоделась в более удобную одежду. У неё было ещё полдня, чтобы, подготовиться к побегу. И она не собиралась терять свое преимущество, о котором повелитель не знал.

      Только, прежде чем им воспользоваться, необходимо дождаться пару посетителей. Первым, конечно, придет Эвриал. В том, что так и будет, девушка, не сомневалась. Он всегда был рядом, сколько Имодести себя помнила. Если бы она знала, какими бывают родители, то, наверное, могла бы назвать его таковым. Эвриал появился в храме практически сразу, после того, как сестры нашли её на ступеньках. Его привела в храм Ализон Трай, и спустя какое-то время он стал старшим жрецом. Именно Эвриал следил за тем, чтобы непоседливая Имодести не оставалась голодной, если забегавшись, пропустит общий обед, замазывал ей ссадины и синяки, лечил простуду и насморк, и даже укладывал спать, когда она ребенком боялась чудовищ под кроватью. Пусть старик постоянно и ругал рыженькую девочку, но именно, он научил её читать, писать и считать. Почти все с все свободное время Эвриал проводил с Имодести. И девушка верила, что сейчас он её не бросит. Естественно, что придет поддержать, может, скажет что-то умное и ободряющее.

      Вторым посетителем будет Повелитель. В том, что этот говнюк явится, девушка не сомневалась, ни секунды. Лишь бы не сильно задержался. А то она сбежать не успеет…

      — И, что ты задумала, Имодести? — раздался позади вкрадчивый голос, который Имодести, наверное, и на том свете узнает. Это было так неожиданно, что она чуть со стула не упала. Всю свою жизнь Имоди подозревала, что Эвриал делает так специально, чтобы поразвлечься. Но доказать не могла.

      Поэтому, она просто посмотрела на старика, чью, как он сам уверял, когда-то пышную шевелюру, съела плешь, и кисло спросила:

      — Вот как ты всегда подкрадываешься ко мне совсем незаметно, Эвриал?

      — Я не понимаю о чем ты, — с абсолютно серьезным лицом и смешинками в глазах ответил он.

      Имоди только улыбнулась. Всегда он так говорит. Они проводили вместе так много времени, что она по выражению лица, взгляду или даже по движениям могла определить, что старик дальше сделает или скажет. И когда смешинки из глаз пропали, она тоже знала, что старик скажет:

      — Послушай, Имодести, у меня к тебе серьезный разговор.

      Спрятав смешок, Имоди подняла вверх руки в защитном жесте, и привычно огрызнулась:

      — Если ты опять про Серебряного, то я все отрицаю.

      Эвриал только глаза к небу закатил. Мол, горбатого — только могила… Но продолжил абсолютно спокойно. И с Имодести мгновенно слетела вся веселость. Таким серьезным и собранным он бывает редко и когда бывает — значит нужно слушать.

      Как бы она не готовилась к разговору, но вопрос все равно застал её врасплох:

      — Имодести, что ты помнишь, о своих родителях?

      Девушка немного растерялась, но потом все же ответила ему то, что отвечала не многим интересовавшимся: