Сергею казалось, что он нашел слабое место в неожиданной установке докладчика. Никак нельзя сбрасывать со счета неизбежные противоречия в стане самих «союзников».

Щурясь на расплывающийся в банном тумане огонек свечи, Сергей мысленно призвал себя к спокойствию и начал неторопливо, издалека. Острые противоречия, существовавшие между царской Россией и ее соперниками на мировой арене, были противоречиями империалистическими. Но с октября 1917 года они стали классовыми. И это, по существу, основные противоречия современной эпохи.

Кушнарев сначала не мог понять, к чему бы это? Его крепкое скуластое лицо простого рабочего выразило недоумение. И лишь когда Лазо заговорил о нынешних непримиримых интересах интервентов, он не сдержался и с досадой ударил себя по коленке. Не так все просто, как это кажется!

От Лазо не укрылось недовольство Кушнарева. Да, Товарищ Петр рассчитывал на его поддержку. Но — минуточку терпения — сейчас он выложит свои доводы.

— Думаю, нет никакого секрета в том, что Япония и Америка втихомолку ненавидят друг друга. Они хорошо вооружены, полны сил. Аппетиты у них, как у волков. И вот эти две стаи хищников наскочили на наш берег. Что тут следует принимать в расчет? Посылая свои войска, они понесли громадные расходы. Что же, это все полетит в трубу? Не такие они щедрые! Следовательно, конфликт между ними неизбежен. Вот и пусть себе дерутся на здоровье, нам это только на руку.

Возражая, Сергей старался говорить спокойно, убедительно. Он знал, что у подпольщиков к нему отношение особое. Бывший столичный студент, затем офицер, много читает, знает иностранные языки… Выкладывая свои доводы, он как бы рассуждал вслух и советовался, предлагая товарищам, прежде чем выступать, вдуматься поосновательней. Больше всего его озадачивало, что сегодня он вынужден возражать самому Кушнареву. Но ведь и вопрос-то сегодня!.. Даже малейшая ошибка тут должна быть исключена. Поэтому он, заканчивая свое выступление, едва заметно улыбнулся и повторил:

— Пускай себе дерутся на здоровье!

— Нашли дураков! — насмешливо заметил Кушнарев.

— Но противоречия-то! — воскликнул Лазо. — Ни на минуту не забывайте о противоречиях. Они их заставят драться.

— Это уж как пить дать! — обрадованно загудел из своего угла гладко выстриженный ефрейтор. Он добавил, что уже сейчас в отношениях между японскими и американскими солдатами заметна откровенная вражда. Японцы злятся: зачем черти принесли американцев в такую даль? Делать им здесь совершенно нечего. Пусть промышляют где-нибудь поближе, у себя под боком.

— О! Именно, именно! — оцепил Лазо поддержку. Ефрейтор тронул рукой лавку, осмотрел ладонь и осторожно сел.

Кушнарев нервно забарабанил пальцами по коленке. Спор грозил разрастись. Но от сегодняшнего решения зависело слишком многое, — по существу, судьба восстания. Скинуть генерала Розанова большой трудности теперь не представит. Но японцы! Они ждут не дождутся повода установить во всем Приморском крае военный режим. Щекотливость момента в том и состоит, чтобы на глазах вооруженных до зубов японцев свалить генерала Розанова и в то же время не дать им даже малейшего повода выступить на его защиту. Как это втолковать своим, как убедить? Самое опасное, что этого никак не могут понять представители воинских частей. А ведь у них в руках оружие. Достаточно одного неосторожного выстрела… Потом не исправишь!

— Но почему, — выдержанным тоном спросил Кушнарев, — вы считаете «союзников» дурней себя? Вы собираетесь заставить их колошматить друг дружку нам на потеху. А почему бы, например, той же Америке не стравить нас с Японией? Тем более, что это так просто. Выстрелит дуриком чья-нибудь винтовка, а пуля попадет в японского солдата. И — все, больше им ничего не надо. Вспомните, как они высадили десант. Забыли?

История с японским десантом в прошлом году была еще совсем свежа. Поздней апрельской ночью неизвестные лица совершили налет на контору фирмы «Исидо», убили двух служащих. Немедленно с японских крейсеров к берегу тронулись шлюпки, полные солдатни.

Сергей оценил замечательную выдержку Кушнарева. Вот настоящий руководитель! Недостаток образования (да что там — отсутствие всякого образования!) этот рабочий неустанно пополнял чтением. Прирожденный, митинговый оратор, Кушнарев сейчас, на конференции, вынужден был изменить своей манере говорить и принял тон, предложенный Лазо. Если на митинге, среди рабочих, не очень-то посоветуешься, то здесь приходилось именно советоваться, вникать, разбирать ошибки и заблуждения, причем никого не обрывая, не перебивая.

— Вспомните Брестский мир. — Приводил свои доводы Кушнарев. — Как нападали на Ильича! А что вышло? А вышло как раз по Ленину. В марте мы подписали, а уже в ноябре, когда немцы кайзера свергли, все к черту аннулировали. Вот она, политика-то! Учиться надо.

В банном зале установилась настороженная тишина. Стало слышно, как под ногами прохожего на улице скрипит морозный снег.

Брестский мир… Какое ожесточение кипело, какие упреки сыпались на головы ленинских сторонников! А вышло? Кушнарев прав: вышло по-ленински. И страшно представить, что было бы с республикой, не подпиши тогда большевики этого унизительного мира с немцами.

— И потом, вы же знаете, — продолжал Кушнарев, — ходят слухи, что американцы собираются уводить свои войска. Слухи обоснованные: ведь у американцев неспокойно дома. Политика интервенции непопулярна. Газеты шумят. Правительство вынуждено с этим считаться. Думаю, нужно ждать от американцев какого-нибудь официального шага… ну, ноты, например, или заявления. Так это делается.

Мысль Лазо работала лихорадочно. Странно, что он сразу не придал серьезного значения слухам о возможном отступлении американцев. А что, если они в самом деле решили умыть руки? Неуютно им здесь, — далековато все же забрались. Да и вояки никудышные…

Продолжая размышлять, Лазо говорил:

— Тогда, прежде чем уйти, им необходимо договориться с японцами, ведь американцам выгодно, если Япония увязнет в войне с нами. Воевать с большевиками чужими руками — это вполне в их духе. Вполне!

Довольный Кушнарев добавил:

— Они еще и подпихнут их! Я имею в виду японцев.

Движением указательного пальца Лазо засвидетельствовал меткость замечания товарища Петра:

— Именно!

Он заметно ободрился, повеселел. «Вот в чем наша сила — в коллективном уме, в общих решениях. Собрались, обсудили, поспорили и нашли единственно правильную линию поведения». Теперь, убежденный доводами Кушнарева, он употребит весь свой авторитет, чтобы решения, только что принятые здесь, проводились в жизнь неукоснительно и твердо.

Недовольный переменой в настроении Лазо, ефрейтор из егерского полка крикнул:

— Не поймут нас, если мы управе власть на блюдечке преподнесем!

— Должны понять! — потребовал Лазо. — Сейчас это ваша главная задача.

Итак, с основными разногласиями было покончено. Призрак кровавого столкновения с японцами отрезвил горячие головы. Без Красной Армии с интервентами не справиться. Если даже американцы и в самом деле намерены увести свои войска, то они предварительно о многом договорятся со своими «союзниками» и окончательно развяжут им руки.

Необычная обстановка на Дальнем Востоке заставила большевиков принять на первый взгляд удивительное решение: бороться за власть для областной земской управы. «Розовый» переворот удержит интервентов от выступления хотя бы на первых порах. А чтобы выиграть побольше драгоценного времени, в ход следует пустить крупнейшую карту — влияние консульского корпуса. Земская управа обратится к покровительству иностранных консулов, а через них — к мировому общественному мнению. Этот мощный рычаг японцы не посмеют игнорировать, по крайней мере сначала.

Иностранные представители во Владивостоке с самого начала революции проявляли удивительную активность. В 1917 году консульский корпус специальным решением категорически отказался признать власть Совета — только земская управа. Через несколько месяцев, в феврале следующего года, консулы выразили решительный протест по поводу рабочего контроля во Владивостокском порту, пригрозив «принять меры, которые они сочтут необходимыми». И вскоре приняли: был явно спровоцирован налет на контору «Исидо». Иностранная оккупация советского Дальнего Востока проходила под неустанной опекой консулов. Вмешиваясь во все дела, они неизменно заявляли, что действуют не только в интересах «международной справедливости», но и защищают законную российскую власть, — так они называли старорежимную земскую управу. Что же, теперь их следовало на этом и ловить. Пусть знают, что «страшные» большевики борются всего лишь против генерала Розанова, как представителя окончательно обанкротившегося Колчака. Иностранным представителям негоже вмешиваться во внутренние дела русских, тем более что большевики не помышляют ни о чем другом, как только укрепить власть любезной сердцу консулов земской управы. Таким образом консулы, хотят они этого или не хотят, будут вынуждены сдерживать кровожадность японской военщины. А это в конечном счете на руку большевикам, потому что дает выигрыш во времени.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: