Итак, заключенный кредитный договор порождает обязательства, одним из которых выступает обязательство по предоставлению кредита, право требовать выдачи которого не может быть умалено ни принадлежностью кредита к родовым вещам, ни принадлежностью данного обязательства к неденежным. Обеспеченное консенсуальной конструкцией кредитного договора право заемщика требовать предоставления суммы кредита при его нарушении может быть исполнено в принудительном порядке с возложением на банк негативных последствий в виде уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами (законной неустойки) или уплаты договорной неустойки, если таковая предусмотрена соглашением сторон.
§4. О возможности уступки права требования предоставления кредита
При возникновении обязательства по предоставлению кредита не исключена ситуация, когда та или другая сторона договора встанет перед потребностью либо уступки права требования, либо перевода долга. В отношении уступки права требования предоставления кредита в правовой науке высказываются различные точки зрения – от полного запрета на подобную уступку до возможности уступки заемщиком принадлежащего ему права без каких-либо ограничений.
Ограничение цессии, как правило, обосновывается лично-доверительным характером отношений, возникающих между банком и заемщиком. Так, по мнению М. В. Трофимова, складывающиеся между банком и заемщиком особые лично-доверительные отношения при заключении кредитного договора являются препятствием для уступки заемщиком своего права требования предоставления кредита [195] . Подобная позиция находит поддержку, в частности, у В. В. Витрянского, который определяет невозможность уступки права заемщика требовать предоставления кредита иному лицу как одну из особенностей правового режима данного права заемщика [196] .
Другие авторы не столь категоричны в ограничении цессии. В частности, Л. А. Новоселова приходит к выводу о том, что уступка требования выдачи кредита не допускается без согласия банка. При этом наличие лично-доверительного характера между сторонами кредитной сделки она объясняет тем, что обязательство выдать кредит «принимается в отношении конкретного лица, чья платежеспособность, надежность и деловые перспективы имеют решающее значение при решении вопроса о предоставлении кредита» [197] . Аналогичную точку зрения высказывают и некоторые другие авторы. Например, В. Ю. Кононенко приходит к выводу о необходимости получения согласия кредитной организации на уступку права на получение кредита, основываясь исключительно на том, что «банку далеко не безразлично, кому выдать кредит, ибо возврат его с уплатой процентов за пользование предоставленными денежными средствами зависит от таких качеств заемщика, как платежеспособность, деловая репутация, порядочность в партнерских отношениях» [198] .
Обращает на себя внимание тот факт, что лично-доверительный характер отношений банка и заемщика как основание недопустимости уступки без получения согласия банка рассматривается через содержание п. 2 ст. 388 ГК РФ. Интересно также и то, что запрет на уступку, как правило, обосновывается тем, что личность заемщика (кредитора) имеет для банка существенное значение. Однако п. 2 ст. 388 ГК РФ не запрещает цессию, а устанавливает необходимость получения согласия должника, для которого личность кредитора имеет существенное значение. Не устанавливает запрет на уступку и п. 1 ст. 388 ГК РФ. Данный пункт, напротив, вводит общее правило допустимости уступки права требования, ограничение которой возможно лишь в случае, если она противоречит закону, иным правовым актам или договору.
Действующее законодательство не содержит прямых запретов на уступку права требования предоставления кредита, что отмечается большинством авторов, в том числе и противниками возможности такой уступки. Например, В. В. Витрянский пишет: «При отсутствии в законе прямого запрета на уступку… нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что в кредитном договоре личность заемщика имеет для банка-кредитора… существенное значение» [199] . Излагая особенности действий банка, совершаемых при выборе контрагента, а также ссылаясь на характер самого обязательства банка по предоставлению кредита, а именно невозможность его принудительного исполнения, ученый приходит к выводу о невозможности использования права требования выдачи кредита в качестве объекта гражданского оборота, что, по его мнению, исключает возможность уступки права требования выдачи кредита [200] .
Такой подход к определению основания ограничения уступки права требования представляется, на наш взгляд, не бесспорным. Обратим внимание на то, что защитники подхода, ограничивающего цессию, допускают такое ограничение на основании лично-доверительного характера отношений сторон кредитного договора на стадии предоставления кредита, что, по их мнению, подпадает под смысл п. 2 ст. 388 ГК РФ. В этой связи возникают вопросы: какой смысл закон вкладывает в выражение п. 2 ст. 388 ГК РФ: «обязательство, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника»; подпадает ли под смысл приведенного выражения смысловая связка «отношение, носящее лично-доверительный характер».
Закон категорию «личность кредитора» использует как для ограничения уступки права требования, так и для запрета такой уступки. В частности, запрет предусмотрен положениями ст. 383 ГК РФ, гласящей, что «переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора… не допускается». Другими словами, речь идет о таких правах, которые возникли у конкретного лица, которые только этим лицом могут быть реализованы, а его исчезновение влечет погашение этих прав. Неразрывность конкретного субъективного права с личностью кредитора определяет действительность этого права. Управомоченное лицо характеризуется не только наличием конкретного субъективного права, но и индивидуальными характеристиками, которые присущи только для одного конкретного индивидуума. В гражданском кодексе перечислены лишь основные случаи, когда обязательство считается неразрывно связанным с личностью кредитора, в частности алиментные обязательства и обязательства о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью. В юридической литературе еще в период действия Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. в качестве примера запрета на уступку требования по причине его неразрывности с личностью кредитора называли «требование, возникшее на стороне продавца из договора купли-продажи жилого дома с условием о пожизненном содержании продавца» [201] .
Таким образом, оборот прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, ограничен возможностью их принадлежности только одному лицу. Естественно, что требование заемщика о предоставлении кредита под требование, неразрывно связанного с личностью кредитора, не подходит.
Ограничением уступки права требования выступает случай, когда личность кредитора имеет существенное значение для должника. Согласно п. 2 ст. 388 ГК РФ такая уступка не допускается без согласия должника. Другими словами, речь идет о случае, когда одно лицо (должник) вступило в отношения с другим лицом (кредитором) из-за индивидуальных качеств последнего. Так, в договоре жилищного найма личность нанимателя имеет существенное значение для наймодателя в обязательстве по предоставлению жилого помещения в пользование. Напротив, в обязательстве по пользованию жилым помещением существенное значение может приобрести личность наймодателя для нанимателя.
Сторонники отнесения обязательства по предоставлению кредита к обязательствам, в которых личность кредитора имеет существенное значение для должника, обосновывают возможность применения п. 2 ст. 388 ГК РФ с отсылкой на лично-доверительный характер участников отношений, связанных с предоставлением кредита.
Однако в правовой науке категория «лично-доверительный характер» используется для раскрытия природы фидуциарной сделки (сделки основанной на доверии). К последней, в частности, относится договор поручения. Так, О. С. Иоффе писал: «Договор поручения носит лично-доверительный характер. Но так как каждый его участник в любой момент может утратить доверие к другому, было бы неправильно понуждать его к сохранению договорных связей исходя из общего принципа, согласно которому одностороннее расторжение договора не допускается… во всякое время доверитель может отменить поручение, а поверенный отказаться от его исполнения. Приведенное правило является императивным и, следовательно, сохраняет свою силу, если бы даже стороны договорились об ином» [202] .