Можно, конечно, по карте подобрать ещё ряд маршрутов. B.C. Нефёдов в статье «Смоленское поднепровье и путь „из варяг в греки“ в IX—X вв.» обозначил следующие варианты, выстроенные на основе топографии находок, которые он связывал со скандинавами:

1а) р. Усвяча — р. Каспля — р. Рутавечь — р. Клец — оз. Каспля — оз. Купринское — р. Катынка — Гнёздово;

1б) р. Каспля — р. Жереспея — р. Лущенка — оз. Пениснарь — Гнёздово (этот маршрут историк считает пригодным лишь для зимнего времени);

2) р. Западная Двина — р. Сертейка — оз. Сапшо — р. Васильевка — р. Дряжня — р. Царевич — р. Вопь — р. Днепр до Гнёздова;

За) Гнёздово — р. Сож.

3б) Переход с пути 2 в р. Сож: р. Днепр — р. Арефинка — дорога через водораздел до р. Сож.

Беру карту-двухкилометровку Смоленской области и… ничего не понимаю! Первого маршрута существовать не может как такового, поскольку Рутавечь с Клецом близко друг к другу не подходят так же, как озёра Каспля и Купринское. К тому же надо иметь о-очень большое воображение, чтобы залезть в маленькую Рутавечь, с неё перебраться в столь же маленький Клец, и всё для того, чтобы попасть в оз. Каспля, в которое можно спокойно приплыть по большой Каспле.

Второй логичнее, поскольку Жереспея всё же приличная по размерам речка. С Лущенкой, правда, посложнее, но по крайней мере она действительно тянется до указанного озера. Но вот от него… Ну, так километров пятнадцать минимум до ближайшей воды, по которой можно попасть в Днепр. Да, не зря Нефёдов про зиму сноску сделал!

Едем дальше. От Серетейки до оз. Сапшо тоже, оказывается, километров пятнадцать. Причём там такой неслабый водораздельчик, с вершинами метров за двести высотой. Зачем его преодолевать, если из Сапшо вытекает река Ельша, впадающая через 70 километров в Межу, приток Западной Двины, мне лично непонятно. Такие вот выверты исторического сознания!

С Васильевки в Дряжню ещё один волок, правда, небольшой. Следующий волок — из Дряжни в Царевич, километров шесть. При этом последние три реки — очень небольшие, особенно в тех местах, где сближаются.

В общем, в любом случае плавание во многих местах на этих маршрутах вряд ли возможно. Разве что проводка, да и то по очень большой воде. Каковая здесь где-то с середины до конца апреля. То есть тогда, когда в эти реки с Ловати ещё не попасть.

Ну, про варианты с Сожью я не говорю. Сожь — река приличная, со среднего течения даже сейчас признана судоходной. Только непонятно, зачем с Днепра тащить суда за 15 километров в его приток, чтобы потом опять оказаться в Днепре?!

Между прочим, сам Нефёдов выше пишет: «Отмеченные участки Днепра, Каспли и Западной Двины, по данным XVIII—XIX вв., изобиловали порогами и другими препятствиями, сильно затруднявшими навигацию даже в период половодья (на Днепре — только в межень). Всё это заставляет усомниться в существовании стабильного сообщения по упомянутым участкам рек в конце I тыс., тем более что весенние паводки в тот период были намного ниже современных».

Вроде бы уж про эту часть пути из варяг в греки и писать нечего. Днепр — река судоходная, хождение судов по ней зафиксировано с глубокой древности. Правда, если вспомнить Константина Багрянородного, то его русы почему-то свои суда делали только в Киеве, а дотуда лишь стволы (будущие кили) сплавляли. Ну, может, византийский император просто не знал реальной ситуации.

Гораздо интереснее другое, о чём писал ещё Иловайский. Вниз по Днепру через пороги сплавляться — ещё туда-сюда. А вот как их вверх проходить? Это же будет потруднее, чем на Волхове! А что там творилось, мы с вами уже знаем.

Выход найден был тогда же: вниз можно идти по Днепру, а вверх — по Дону, Северскому Донцу, Осколу и так далее. С переходом потом, к примеру, в ту самую Десну, которая, как я уже упоминал, удостоена была чести попасть в список рек Севера в ПВЛ вместе с Днепром, Двиной, Волгой и Волховом. Но тогда, в сущности, не понятно, зачем вообще по Днепру через пороги тащиться? Плавай себе по Дону, «Русской реке» восточных авторов, и всё.

Иловайский, правда, предлагал другой маршрут.

«Такой путь действительно был. На него указывает Боплан в своём описании Украины. Рассказывая о возвращении запорожцев из своих походов по Чёрному морю, он поясняет, что, кроме Днепра, у них была и другая дорога из Чёрного моря в Запорожье, а именно: Керченским проливом, Азовским морем и рекой Миусом; от последнего они около мили идут волоком в Тачаводу (Волчью Воду?), из неё в Самару, а из Самары в Днепр. В настоящее время такие степные реки, как Миус или Волчья Вода, не судоходны. Но они, как видим, были судоходны ещё в XVII веке. Судя по Боплану, пространство между Днепром, Самарой и Миусом в его время ещё было обильно остатками больших лесов. В XIII веке Рубруквис, описывая своё путешествие к татарам, также говорит о большом лесе на запад от реки Дона. Отсюда можно заключить, какие густые леса росли в более глубокой древности; а они-то и обусловливали значительную массу воды в реках этого края. Особенно в полную воду судоходство могло совершаться беспрепятственно и сам волок между Волчьей Водой и каким-либо ближним притоком Миуса или Калмиуса, по всей вероятности, покрывался водой», — писал он[235].

При этом в качестве доказательств, что такой путь описывался, ссылался на византийских писателей, упорно отправлявших русских князей от Константинополя к Боспору Киммерийскому. Да ещё на упоминание в Ипатьевской летописи под 1170 годом Соляного и Залозного путей.

«Профессор Брун в прекрасной своей статье „Следы древнего речного пути из Днепра в Азовское море“ (Записки Одесск. Общ. т. V) весьма удовлетворительно разъясняет, что пути эти шли из Днепра к соляным озёрам Перекопским, Геничским и Бердянским по рекам Калмиусу и Миусу. По его мнению, одну из них (вероятно последнюю) должно подразумевать под именем „Русской реки“ у Эдриси, арабского писателя XII века, и на генуэзских картах XIV и XV столетий. То же судоходное сообщение, по словам г. Бруна, объясняет и заблуждение некоторых средневековых географов, которые думали, будто Днепр одним рукавом изливается в Чёрное море, а другим в Азовское», — утверждает Иловайский[236].

Интересно, что все эти рассуждения самым непосредственным образом связаны и с последним участком легендарного пути: по Чёрному морю до Константинополя. Вернее было бы сказать: из Константинополя.

Дело в том, что в Чёрном море — сильные морские течения.

«Существует основное замкнутое кольцо течения шириной от 20 до 50 миль, проходящее в 2–5 милях от берега против часовой стрелки, и несколько соединительных струй между его отдельными частями. Средняя скорость течения в этом кольце равна 0,5–1,2 узла, но при сильных и штормовых ветрах она может достигать 2–3 узлов. Весной и в начале лета, когда реки приносят в море большое количество воды, течение усиливается и становится более устойчивым», — указывает М. В. Агбунов[237].

Взглянув на приведённую карту (см. карту 16), мы можем заметить: если из Днепра к Константинополю идти на самом деле лучше вдоль берега, в 5–8 километрах от него (а лучше ещё подальше), то возвращаться… Кому, скажите, нужно выгребать против течения? Между прочим, два узла при тогдашней скорости (вряд ли больше четырёх узлов для торговых судов, военные были побыстрее) — не так уж мало. А если ещё учесть, что в древности сток рек мог быть значительно сильнее, поскольку их вода не так активно расходовалась на поливы и прочие хозяйственные нужды, то можно предположить: скорость течения могла быть и выше. Особенно на участке от Дуная до Босфора, где оно и сегодня самое большое.