Перформанс в двух частях «Здесь тебе не Европа» проходил в рамках выставок из цикла «Судебный Эксперимент», посвященного судебным процессам против политических активистов в Украине.

Слова ставшие заглавием акции следователь Сергей Шайхет произнес на одном из первых моих допросов, в ответ на просьбу позвонить и дать возможность связаться с адвокатом.

Фраза «Здесь тебе не Европа» идеально иллюстрирует не только принципы работы украинских правоохранительных органов, ее можно спроецировать на все сферы нашей жизни, начиная от прав человека и заканчивая сортировкой мусора. Архетипичной «Европе» в массовом сознании противопоставляется отнюдь не «Азия» и не «Евразия», а именно некая «не-Европа» — пространство пустоты, абсолютного отрицания, которому в одинаковой мере чужды как азиатский традиционализм, так и гуманизм современной европейской цивилизации.

Первая часть перформанса состоялась в сентябре 2010 года

Мы попытались показать осознание украинской «не-Европы» человеком, который случайно столкнулся с одним из ее проявлений.

Я выступал скорее в качестве холста, на котором рисовал мой товарищ по АКТ-группе, а впоследствии и по анархо-синдикату АСТ Дмитрий Мрачник. Татуировальная машинка с максимально большой насадкой, включенная на максимальной скорости, использовалась в качестве инструмента для скарринга. Следы надписи «Здесь тебе не Европа» должны были сойти через несколько недель. И сошли. Хотя у многих были сомнения на этот счет.

Рисунок был импровизацией. По первоначальной авторской задумке следовало написать лишь текст. Но соавтор увлёкся и начал рисовать портрет следователя, я сказал, что тогда уже необходим и поп. Элемент импровизации и неорганизованности также очень важен: описывая репрессивную систему нужно всегда иметь в виду, что ее поступки при своей крайней жестокости часто бывают иррациональными, безмотивными, непродуманными. Идею набить на спине «портреты врагов» высказывал художник Иван Мельничук, когда летом мы только начинали обсуждать идею с татуировкой, потом я заменил портреты на текст и вот совершенно неожиданно мы вернулись к истокам.

Временность татуировки — это ключевой момент, как и боль в процессе. Травмы, полученные при столкновении с властью, можно излечить. Система пытается поставить на нас вечное клеймо, но не всегда преуспевает в этом. Впрочем, если бы шрамы не зажили, это придало бы акции совершенно новый смысл.

Вторую часть мы провели в хорватском городе Риека, во время продолжения «Судебного Эксперимента».

Я повторил схожую по форме акцию, но уже с иным смыслом.

На спину опять была нанесена татуировка, на этот раз в английском варианте «No Europe for you here», а вот рисунок был другим — контурная карта ЕС.

Очень легко обвинять в «не-европейскости» Украину. Дикую, коррумпированную, расистскую, ксенофобскую и жестокую страну.

Но существует ли настоящая Европа безо всех этих изъянов?

Место, где права человека — больше чем красивая фраза, где государство не подавляет гражданина, где каждый свободен жить, писать, любить и самовыражаться в согласии со своими желаниями?

Ответ отрицательный.

Здесь вам не Европа, даже в самом центре ЕС.

Ты отчётливо ощущаешь это, будучи гастарбайтером или беженцем.

Ты ощущаешь это, будучи радикальным активистом, обвиняемым в «экстремизме».

Ты ощущаешь это, будучи работником, погрязшим в заёмном труде без шанса вырваться, ты ощущаешь это, будучи бездомным, наркоманом или осуждённым преступником.

«Здесь вам не Европа».

Для вас её нет и не будет нигде.

Нам не следует сожалеть о мифическом Закате Европы. Потому что той Европы, которая заслуживала бы сожаления, нет и никогда не существовало.

Главным моим занятием в исправительном центре была не навязанная администрацией работа, которую я по большей части саботировал, и не тренировки на спортплощадке, и даже не чтение книг. Хотя чтению и спорту я, находясь там, смог уделить больше внимания, чем когда бы то ни было. Вся моя жизнь, так или иначе, вращалась вокруг записок, которые я передавал наружу на свиданиях. Практически все конфликты с надзирателями и с заключенными, все приятные и неприятные переживания были тем или иным образом связаны с этим дневником. Первое, что надо понять, вынося какую-либо информацию за пределы тюрьмы (или любого другого закрытого учреждения): администрации ваши действия не понравятся. Закон молчания для них — это святое. Даже если вы не пишете о преступлениях и проступках начальства, сам по себе факт передачи информации наружу их пугает и злит. Лишение свободы стремится быть тотальным. Официально у вас отнимают только лишь свободу передвижения, но, на самом деле, отнять хотят гораздо больше. Свободу слова, свободу мысли, свободу совести. Об этом не написано ни в одном законе, но каждый вертухай воспринимает свою миссию именно так. И все дело тут не столько в желании запрещать, сколько в желании контролировать. Разница тонкая, но она очень важна. Это правило действует для любой тоталитарной системы, будь то тюрьма или государство. Цель тоталитаризма — не испортить жизнь рядовому человеку, цель — полностью подчинить ее Правилам. В местах заключения вы оказываетесь в паутине писаных и неписаных правил. К примеру, есть официальная норма, запрещающая хранение и использование мобильных телефонов, употребление алкоголя и наркотиков и т. д. Однако при этом есть определенные способы достать телефон, равно как и любой запрещенный предмет или вещество в обход закона, но все эти способы также тщательно регламентированы. Даже нарушая правила, вы все равно играете по правилам, написанным специально для нарушителей и коррупционеров. Если вы нарушите еще и их, ничем хорошим это не кончится. Так вот, живописание тюремных будней — это, так или иначе, нарушение и формальных, и неформальных правил. Само по себе писание — не смертельно, но вызывает крайнюю настороженность у всех, кто вас окружает. Главное, что следует запомнить первым делом — ваша деятельность не должна причинять вреда остальным заключенным. От козней администрации публичная поддержка вас еще может защитить (хоть это и не панацея, риск прямо пропорционален глупости охранников). Но от других зеков не защитит ничего. Кроме администрации, и то не всегда. Но вам как честному человеку вряд ли захочется идти на поклон к ментам с просьбой защитить вас, правда? Поэтому, в первую очередь, не давайте поводов обвинить вас. Недовольные все равно будут. Особенно из числа тех заключенных, которые зависимы от администрации и получают от нее некие особенные преференции. И это совсем не обязательно «козлы», официально сотрудничающие с тюремным руководством. Влиянию администрации так или иначе, прямо или косвенно подвержены почти все зека. На одних можно подействовать, посулив им досрочное освобождение, на других — закрыв глаза на их провинности, на третьих — рассказав им, что наличие «журналиста» ставит под угрозу спокойную жизнь не только администрации, но и зеков. Будьте готовы к тому, что у вас будут недоброжелатели. Поэтому взвешивайте каждое слово, просчитывая какую реакцию оно вызовет снаружи и как преломится эта реакция внутри тюрьмы. Вряд ли вам скажут спасибо, если вы подробно опишете технику доставки мобильных телефонов и поименно укажете тех прапорщиков и офицеров, которые занимаются этим бизнесом. Этого не стоит делать даже находясь на свободе, телефоны-то нужны не ментам, а людям. Не стоит писать о пьянстве, наркотиках или дебошах других заключенных. Люди снимают стресс. А вот закручивать гайки, если что, будут всей колонии. С другой стороны, если вы напишете про грубое обращение охраны или гнилую еду в столовой и таким образом поспособствуете исправлению ситуации, вам вполне могут сказать за это спасибо. Все становится немного сложнее, если учитывать, что грубый охранник может оказаться активным участником коррупционной схемы, и, подставив его, вы лишите своих же товарищей жизненно необходимых вещей. Поэтому просчитывайте последствия. Прислушивайтесь к тому, что вам говорят окружающие, но не принимайте на веру — все равно большая часть сказанного будет ложью или преувеличениями.