Король качаров разгневался и послал на сиеми целую армию воинов, которая их разбила. Земли сиеми перешли качарам. Захваченных пленников подвергали все новым и новым пыткам: заставляли лизать острия ножей, срывали кожу со ступней ног и гнали по колючкам. Но сиеми оставались немыми.

С тех пор племя рассеялось по джунглям. Небольшая группа воинов сиеми укрылась в пещере. Оттуда ночью они делали набеги на поселения качаров, мстя врагам за причиненное зло. Долго действовали отважные мстители, пока качары не выследили наконец их тайного убежища. Завалили вход деревьями и подожгли. Храбрецы задохнулись в пещере. С тех пор пещера стала для сиеми святыней, хотя о ее местонахождении знал очень узкий круг лиц. Попав сюда, Алекс удостоился величайшего доверия и чести.

Эта пещера находилась в отвесной скале на высоте десяти-двенадцати метров. У подножия росли два исполинских пьинкадо — железные деревья, густая листва которых искусно маскировала вход. Плетеная из лиан висячая лестница обычно убиралась внутрь и спускалась только по необходимости.

Прошла неделя, как Алекс выздоровел. И он не выдержал. Послал Гаро за вождем. Хватит отсиживаться. Он совсем здоров. Пора домой.

— Ты меня звал, рус? — в пещере стояла Гаудили. Алекс и не заметил, как она появилась.

— Нет, я хочу видеть вождя.

— Вождь перед тобой, рус. Говори!

— Я… Простите, — Алекс в замешательстве остановился, — н я не знал…

— Теперь ты знаешь, — Гаудили улыбнулась, присаживаясь на чурбак, покрытый обезьяньей шкурой. — Я слушаю. Алекс внимательно оглядел девушку.

— Обращаюсь к вашей доброте и надеюсь на ваше ко мне расположение. Прошу вас дать мне проводника. Добраться бы только до Индии…

— Я бы рада помочь тебе. Но тропы стали опасными. В джунглях появилось много плохих людей. Ты опять попадешь в руки тех, от кого бежал.

— Разве у сиеми перевелись хорошие охотники, знающие свои потайные тропинки?

— Не думай плохо о наших охотниках. Мы опасаемся за твою жизнь. Джапони вылавливают в джунглях таких, как ты. В соседней деревне они захватили много беженцев и убили всех.

— Почему вы позволяете джапам разбойничать на вашей земле? Кто хозяин здесь: сиеми или джапы?

— Ты не знаешь законов нага, чужестранец. Это не наши люди, и мы не обязаны защищать их. Племя вступается только за своего члена. А нас они не обижают. Даже обещают освободить от англэ…

— Почему же тогда вы заботитесь обо мне? Я же не ваш!

— Ты — другое дело.

— Неужели я так и буду сидеть в этой норе?

— Лучше подождать, чем искать смерть.

— Чего ждать? Джапы завоевали полмира именно потому, что все ждали. Вот увидите, разделавшись с бирманцами и индийцами, они примутся за вас.

— Проглоти свой язык, чужеземец! — вспыхнула вождь. И сразу же прикусила губу. Шагнула к нему, обожгла дыханием. — Какое тебе дело до нас? Ты уйдешь, мы останемся. А кто такие мы, маленькие сиеми? Джапы всех покорили, уничтожат и нас, стань мы на их пути, вмешайся в их отношения с другими чужестранцами.

Алекс виновато опустил голову.

— Извините меня! Я не хотел вас обидеть.

Она смотрела на него гневными глазами. Потом гнев растаял. Гаудили опустилась на чурбак. Задумалась.

— Ты тигр слова, рус. А каков на деле? — наконец, глухо заговорила она. — Гаро сказал мне, что ты водил воинов-русов на войну. Это правда?

— Правда. Меня учили этому. Но воевал я мало.

— Мы, сиеми, тоже учим мальчиков быть хорошими воинами. Да, но боги отвернулись от нас. Ну, когда же? — вскочила она, всплескивая руками. — Когда мир придет на землю сиеми? Когда Саламандра всемогущий вернет нам свою милость?

Она посмотрела на Алекса и вдруг рванулась к нему.

Припала, словно ища защиты на широкой груди. Перед ним была женщина, трогательная в своем порыве. Было счастье. И это счастье кружило ему голову сильнее, чем пряный аромат увядающей орхидеи в ее черных волосах.

— Я не отпущу тебя. Нет, нет. Я крепко держу тебя, — прошептала она, все плотнее прижимаясь к нему.

— Мы упадем так, — сказал Алекс и неожиданно для себя поцеловал девушку в губы. Гаудили резко отклонила голову. Расширенными удивленными глазами смотрела она на него. Он опомнился, покраснел, как мальчишка. Руки, сжимавшие ее смуглые, обнаженные плечи, упали.

— Нет, нет! Держи меня крепче! Это так хорошо, — и Гаудили сама потянулась к нему. — Я видела это там, у белых. Но никогда не думала, что это так прекрасно.

И они забыли обо всем, снова прильнув друг к другу.

Наконец, Гаудили отстранилась. Радостными, сияющими глазами взглянула на Алекса.

— Ведь ты останешься со мной? С нами! Ты поможешь сиеми?

— Чем же я могу помочь? — ласково коснулся ее волос Алекс. — Ну, чем?

— Я объясню тебе. Только не уходи. И главное, никому не говори, что ты рус! Смотри, твоя кожа чуть белее моей. Сделаешь татуировку — и ты наш. Ты будешь Великим Нага.

— Но почему? Зачем этот маскарад?

— Так нужно. У нас не любят чужаков.

— А Гаро, Нгамба, Маури? Они же знают, кто я.

— Они будут молчать. Подожди меня здесь.

Гаудили неслышно выскользнула. Скоро вошел Гаро. В его черных глазах светилось лукавство, будто он догадывался о происшедшей здесь сцене. В руках — дымящийся котелок с зеленым чаем.

— Ты подвел меня, брат, — с укоризной сказал ему Алекс — Оказывается, Гаудили — ваш вождь.

— Я думал, ты знаешь. Она — единственная женщина-вождь у нас, нага. И мы гордимся этим.

Гаудили стала правительницей у сиеми сравнительно недавно. Пост этот достался ей по наследству. Когда англичане завоевали нага — они разгромили многие племена нага, в том числе и качаров — главных соперников сиеми. Дед, а затем отец Гаудили — наследственные вожди сиеми, сумели сплотить племя, поднять его авторитет среди нага. Сиеми во главе с отцом Гаудили сопротивлялись пришельцам, которые стали угнетать их еще сильнее, чем злобные качары.

Напуганные волнениями в Нагаленде, англичане придумали дьявольскую штуку. Они сделали вид, что согласились с требованиями нага. Об этом было объявлено по всему краю, и люди радовались свободе, как дети. И, как дети, оказались доверчивыми, — сунули голову в пещеру тигра. По приглашению англичан вожди самых крупных племен нага вместе со своими детьми поехали в большой город для заключения договора и торжественного празднования его. Оттуда они уже больше не вернулись — англичане убили их.

Гаудили отдали в миссионерскую школу-интернат, которая находилась в горах, севернее Мандалая. Там она была обращена в христианскую веру. Накануне войны за ней приехали соплеменники. После долгих поисков им, наконец, удалось найти ее.

Рассказывали, что началась междоусобица. Многие главы сиемских кланов и родов претендуют на место вождя племени. Гаудили — единственная наследница вождя. Она должна вернуться, чтобы помешать распаду племени. Так решил племенной совет.

Ночью ее выкрали из интерната. Это сделал Гаро. Он явился к ней, одетый как лондонский дэнди: в цилиндре, белых перчатках, в смокинге, с тросточкой в руках, которую, правда, держал, как боевое копье. Гаро назвался дальним родичем Гаудили, верным британской короне. К своей роли, как и к европейскому костюму, ему пришлось с неделю привыкать. До сих пор парни в родной деревне зовут его Мггенапу — чужой зад, за то, что он носил брюки.

Цвели орхидеи. Бесчисленными гирляндами украшали они тик, высившийся напротив. Множество цветов, унизавших длинные свешивающиеся с дерева стебли, раскрывали свои продолговатые ослепительно белые лепестки, переходящие в неуловимо розовые и нежно сиреневые оттенки. Свежие, хрупкие, они сверкали на фоне мохнатой листвы и казались беззащитными перед грубой сочной силой жизни и разрушения, лезущей из всех пор джунглей. Но орхидеи жили. Жили в самом сердце джунглей наперекор всему их темному порождению.

Ничего подобного Алекс еще не видел. Он часами замирал перед этим открывшимся ему чудом. Раздвинув ветви, прикрывавшие вход в жилище, выглядывал он сквозь крохотное оконце в новый необычный мир. Он не покидал своего поста, даже когда становилось особенно тоскливо, когда в дождливую погоду полянка на окраине деревни была скучна и безлюдна, а орхидеи напоминали белоснежную фату смущенно потупившихся невест.