Но даже 31 января 1933 г, уже после того, как Гитлер стал канцлером, немецкий коммунист Эрнст Тельман предложил лидерам социал-демократов и руководимым ими профсоюзам объединиться и призвать рабочих к всеобщей забастовке, чтобы свергнуть режим Гитлера — Гинденбурга. Это предложение было отвергнуто под тем предлогом, что Гитлер законно пришел к власти и что такие меры могли бы быть приняты рабочим классом только в том случае, если бы Гитлер «преступил границы Веймарской конституции». Наконец, немецкие социал-демократы «пали до такой степени, что в 1933 г. призвали рабочих принять участие в праздновании Первого мая совместно с нацистами. Однако на следующий же день все помещения профсоюзных организаций были захвачены, и их имущество конфисковано» 1.

1 Gerhart Eisler and others, op cit, pp. 105–106.

17 мая 1933 г. социал-демократические депутаты в рейхстаге единогласно выразили доверие гитлеровской «двухпартийной» «внешней политике как «соответствующей национальным интересам». Четыре недели спустя эти депутаты были разогнаны. Коалиция фон Папена — Гитлера объявила целью нового правительства не только «уничтожение коммунистов и евреев», но и социал-демократов 18 июня 1933 г. был издан приказ о проверке лояльности, вводящий контроль над мыслями и узаконивший разгон этих депутатов

Итак, социал-демократы и либералы, боровшиеся с коммунистами не менее ревностно, чем реакционеры, проснувшись в одно прекрасное утро, обнаружили, что они причислены к «тайным красным» «Очевидно, это ошибка», — бесстыдно протестовали они, и многие из них даже доказывали свою «расовую чистоту». Они были растеряны и удивлены, как могло случиться, что за нечаянно оброненное антифашистское замечание или слово, сказанное в пользу рабочих, они оказались заклеймены кличкой «красные» Но их благочестивые клятвы в верности были встречены циничными улыбками нацистов.

Либералы, боровшиеся против коммунистов, также оказались творцами собственной судьбы. Их предупреждали заранее, что борьба с коммунизмом является смазкой для колес фашизма, преддверием к террору и насилию. Но даже самые здравомыслящие из них не понимали, что любая форма борьбы против коммунизма по своим последствиям равна борьбе за фашизм.

Кризис, вооружение и война

Фашистский режим обманул надежды не только оппортунистических правых рабочих лидеров, но и доверчиво настроенной мелкой буржуазии Представители последней строили свои надежды на обещаниях фашистов сокрушить международных банкиров, восстановить «достоинство» и прибыли мелких дельцов. Но, как только фашизм захватил власть, началось ускоренное поглощение мелких промышленников трестами. Вклады всех сберегательных касс уплыли в «Дейче банк» и «Коммерц банк», а оттуда к крупным промышленным трестам Экономическая база мелкой буржуазии постепенно

оскудевала. Большая часть ее обнищала и пополнила ряды безработных, готовых работать за любую плату. В то время как цена акций крупных германских корпораций повысилась вдвое, тысячи мелких капиталистов обанкротились.

Хотя фашистский режим был якобы установлен для того, чтобы снова сделать производство прибыльным, на самом деле он лишь обострил экономический кризис путем дальнейшего снижения заработной платы и снижения вследствие этого потребления масс. Так, индекс реальной заработной платы наиболее высоко оплачиваемых немецких рабочих упал с 93 в 1929 г. до 49 в 1933 г. Позднее, когда цены на продовольственные продукты повысились на 200 %, реальная заработная плата снизилась на 50 % В то же время прибыли германских корпораций возросли с 5,5 млрд. в 1932 г. до 14,2 млрд. в 1934 г Между 1933 и 1937 гг. общее число занятых немецких рабочих увеличилось с 12,5 млн. до 21 млн, но общая сумма заработной платы оставалась на уровне 1933 г.1 Таким образом, немецкие монополисты фактически получили бесплатно труд почти 9 млн. рабочих. Это использование местного рабского труда (позднее сюда прибавилась эксплуатация огромного числа иностранных рабочих) было той прибылью, которую берлинские и рурские магнаты получили с капиталов, отданных ими на поддержку фашистского режима

Немецкому фашизму — по существу, террористическому господству над нацией горстки сверхтрестов, главной целью которых было извлечение все больших прибылей, — были свойственны те же противоречия, что и капитализму в нефашистских странах, но лишь в еще большей степени. Фашизм не использовал огромных производственных возможностей для создания общественного богатства, для развития экономики изобилия на благо народа 2. Сначала фашисты просто перераспределили не1 Jurgen Kuczynski, Germany: Labor and Economic Conditions under Fascism, New York, 1945.

2 Несмотря на декларации некоторых отдельных капиталистов, сторонников прежнего метода буржуазно-демократического правления, монополистический капитализм в целом, в силу обострения его противоречий и общего загнивания, на определенной стадии своего развития неизбежно должен был скатиться к фашизму. Власть финансовых и промышленных трестов, их политика, нужды и инте50

которую часть доходов, лишив работы и конфисковав имущество антифашистов и «неполноценных людей» и предоставив фашистским главарям и наемникам фашистского крупного капитала неограниченные возможности для грабежа. Но подобный захват внутренней, так сказать, добычи, перераспределение имеющихся состояний не разрешили никаких экономических проблем. Более эффективных средств «разрешения» своих противоречий фашизм стал искать в присвоении богатств и рабочей силы соседних народов

Между тем, прежде чем достаточно расширилось производство вооружения, усилились экспорт и демпинг товаров на мировой рынок, то есть захват рынков, принадлежащих капиталистам других стран. Международное соперничество и трения увеличивались Каждая группа монополистов стояла перед неразрешимой задачей, как реализовать свои прибыли, где продать оставшиеся 20 или 30 % всей национальной продукции, в которых их собственный народ нуждался, но не был в состоянии покупать.

Не осуществив этой продажи, они, по существу, могли перестать быть капиталистами и признать свою систему обанкротившейся. Правящие классы капиталистических стран, как ястребы, точили свои когти, готовясь к захвату рынков и прибылей друг у друга.

Нацисты говорили немецкому народу, что ему угрожает окружение со стороны других народов, например, Чехословакии, Австрии, Польши. Этим они объясняли и оправдывали колоссальную программу вооружений. Германский монополистический капитал вступил теперь

ресы находятся в резком противоречии с интересами рабочего класса и всего народа, и наступает момент, когда они больше не могут удерживаться на своих позициях, не прибегая к открытому насилию. Следовательно, «фашизм есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (Г. Димитров, «В борьбе за единый фронт против фашизма и войны», М, Партиздат, 1937, стр. 6) Путем террора и запугивания мелкая буржуазия, мелкие торговцы и промышленники, люди свободных профессий, а более всего рабочий класс призываются к отказу от своих «узких материальных требований» ради так называемых «общих интересов» За этими «общими интересами» скрываются интересы объединенных трестов (Прим автора)

в период активной подготовки к войне. Он обнаружил «блага», скрытые в производстве современных орудий смерти. Огромный военный бюджет временно разрешил мучительные проблемы «свободного предпринимательства». Он гарантировал непрерывное производство, накопление сверхприбылей и их новое вложение в производство вооружения еще более крупного масштаба. Проблема капиталистического перепроизводства, характерная для мирного времени, «исчезла», так как танки, винтовки, снаряды, пушки и бомбардировщики изготовляются не для покупки и потребления их массами. Напротив, вооружение жадно поглощало труд, а в конечном итоге стало уносить и жизни рабочих.