Пригнувшись, Себатон побежал через склад к груде упаковочных ящиков, бочек и труб. Он не заметил никаких дверей или ворот помимо тех, через которые вошел, и потому решил, что выход должен быть где-то в этом лабиринте. Он нервно крутил кольцо на пальце, останавливаясь на каждой развилке, пытаясь отделить реальные звуки от воображаемых.

Добежав до середины коридора, по обеим сторонам заставленного тяжелыми трубами, которые фиксировали металлические тросы, Себатон осознал, что не один. Едва заметное движение — на долю миллиметра сместившийся под давлением металл — выдало охотника. Большинство обычных людей не обратили бы на это внимания или объяснили усадкой груза в контейнере, но Себатон не был обычным человеком.

Он остановился и изменил направление, и тут же что-то большое и тяжелое обрушилось на землю за его спиной. Мгновение спустя позади мчащегося по коридору Себатона металлически загремели мощные шаги. Миновав штабель труб и уперевшись в конец коридора, Себатон развернулся и произнес одно слово.

— Стой!

Его голос зарезонировал, словно их была два, наложенных друг на друга, заставив преследователя замереть. Себатону наконец удалось взглянуть на своего охотника. Увиденное ему совсем не понравилось.

Багрово-черную броню броню легионера усеивали резные надписи. Значит, это один из фанатиков Лоргара. У Себатона не было ни малейшего желания попадать ему в руки. Он достаточно хорошо знал, как Несущие Слово пытают и убивают своих пленников, — даже смерть была для них не концом, а лишь началом вечных мук бессмертной души — чтобы понимать, насколько важно ему сейчас ускользнуть.

Удерживать его было невероятно тяжело. Легионер обладал огромной силой воли и все пытался вырваться из-под психического контроля, как бешеный пес, натягивающий поводок. Лоб Себатона покрылся потом. В висках болезненно пульсировало от напряжения ментальных сил, требующихся, чтобы обуздать этого монстра. Но ему было достаточно продержаться несколько секунд. Он мгновение раздумывал, стоит ли воспользоваться флешеттным пистолетом, но второе оружие больше подходило для его целей и было проще в использовании. Он вскинул руку с кольцом, яркий луч энергии вырвался из скрытого внутри пальцевого лазера, перерезал тросы, удерживавшие трубы, и те свалились на преследователя.

Себатон не стал ждать, что будет дальше. Он услышал грохот металла, рухнувшего на металл, рычание Несущего слово, и, зная, что легионера это не убьет, но может подарить ему несколько секунд, побежал в противоположном направлении, повернул в очередной развилке и влетел в ближайшую дверь. Оказавшись перед лестницей, Себатон замер на мгновение, достаточное, чтобы увидеть, как далеко она поднимается, и помчался дальше, перемахивая через две ступеньки. Но споткнулся, еще не придя в себя после использования психического дара, и врезался в стену. От удара рука дернулась, он выронил сверток, схватил воздух и, обернувшись, успел лишь увидеть, как тот, подпрыгивая на ступеньках, исчезает в темноте.

Он громко выругался, но вернуться не мог. Времени не было. Впустив в кровь побольше адреналина, он устремился вперед, пытаясь как можно быстрее увеличить расстояние между собой и Несущим Слово.

Борясь со звоном в голове, с яростным, как канонада, биением разогнанного адреналином сердца, Себатон ворвался на верхний этаж. Он был куда пустыннее нижнего: Себатон подозревал, что он предназначался для излишков продукции на случай, если первый этаж склада окажется переполнен. На нем было несколько укромных мест, но внимание Себатона привлекла отделенная от пустого зала комната у противоположной стены — видимо, кабинет куратора. Окна слева от Себатона, судя по их виду, легко открывались. Добежать бы до них, а потом можно будет забраться на крышу, спрыгнуть в переулок и…

«Кого я обманываю, — подумал Себатон. — Игра окончена».

Внизу загремело: легионер выбрался из-под труб. С грохотом взлетев по лестнице, побитый Несущий Слово вломился через дверной проем, захватив с собой большую часть стены и злобно рыча.

— Довольно беготни, — сказал он, надвигаясь на него с медленным спокойствием хищника, который знает, что уже поймал свою жертву.

Пятясь, Себатон оценивал доступные варианты. Броситься к окну — и его быстро прикончат. Он слишком ослаб, чтобы физически остановить легионера во второй раз, а пальцевое оружие в кольце все еще перезаряжалось. Но даже при максимальном заряде оно вряд ли нанесло бы силовым доспехам серьезный урон. У флешеттного пистолета была еще меньше шансов разрезать керамит и адамантий. Он уже начал жалеть, что не взял ничего посерьезней, когда Несущий Слово опять заговорил.

— Это будет медленно, — сказал он.

Свет отразился от лезвия фленшерного ножа в левой руке легионера, бессловесно обещая боль.

Бежать некуда…

Что-то просвистело мимо его уха — как пущенная из лука стрела, только гораздо, гораздо быстрее.

Легионер покачнулся, будто в него выстрелили, и Себатону понадобилось полсекунды, чтобы осознать, что выстрел действительно был. Из шеи легионера вырвался фонтан темной жидкости и кости. Несущий Слово медленно поднял к ране ослабевшую руку, пытаясь остановить кровь. Второй снаряд угодил ему в грудь — с той же скоростью и силой, что и первый. Он проломил броню и реберный каркас и заставил воина упасть на колени, покачаться в таком положении несколько секунд и повалиться на бок.

Кто-то еще находился в помещении с Себатоном, и этот кто-то только что убил космического десантника, как муху. Не меньше Себатона беспокоило то, что он не заметил чужого присутствия. Он обернулся, и взору предстала массивная фигура, перегородившая путь.

Себатон попятился. Но слишком поздно осознал, что за спиной возник второй силуэт. Удар обрушился на него стремительно и тяжело, а сразу за ним последовала чернота.

Воздух дрожал от кинетического грома. Вокруг нас бушевала буря. Огонь и дым клубились в небе. Сквозь этот туман пронеслось тело, безумно вращаясь, пока не рухнуло по дуге на поле битвы, где затерялось среди горы других таких же тел. Пошатываясь, пытаясь осознать немыслимый масштаб этого предательства, я взглянул на море разрушения…

Моих сыновей вырезали на черных песках Исствана-V.

Кровь бежала реками, превращая землю под ногами в вязкую жижу.

Это было побоище: броню разрывали, снимали, как металлическую кожуру, обнажая уязвимую плоть; пробивали выстрелами глазные линзы, превращая головы в сочащееся кровью месиво; оторванные конечности усеивали землю, как ошметки после работы мясника; развороченная грудная клетка алела на земле. Свист ветра гибнул под предсмертными криками, почти столь же громкими, как клятвы возмездия.

Мы были под тяжелой бомбардировкой. Снаряды ударяли в землю вокруг легиона, заставляя даже мои кости дрожать. Откуда-то издалека, с черного холма, Пертурабо вел по нам обстрел. Его танки хищно смотрели вниз, наставив пушки прямо на наши ряды.

Взрывы мгновенно образовывали в черной земле кратеры, взметая плотные облака пыли и подкидывая в воздух груды камней. Подброшенные тела, наполовину обмотанные колючей проволокой, безвольно обмякшие и разломанные, смешивались с летящей землей. Изумрудная броня стала темно-красной: то была кровь моих сыновей, пролитая в угоду честолюбивому предателю, кузнецу войны, желавшему оценить мощь своих орудий.

Я побежал, чувствуя, как полыхает в груди пламя ярости и желание справедливой расплаты. Даже кровь не утолит мою жажду возмездия. Ничто не искупит это предательство. Голова Железного Владыки будет моей, а потом я обезглавлю Гора.

Время замедлилось, земля под ногами разжижилась до трясины, и я вдруг оказался по пояс в зыбучей смеси песка и тел.