Пока он говорил, мое внимание привлек полусвет, вливающийся в камеру. За открытой дверью виднелся тускло освещенный коридор и ударная группа Гвардейцев Ворона, окруженных мертвыми Повелителями Ночи.

— Ты можешь сражаться? — спросил Коракс, ведя меня на свободу, и глянул через плечо.

— Да, — ответил я и сразу почувствовал, что часть покинувших было меня сил возвращается. Я давно был разлучен с землей, постоянно подвергался насилию и находился отнюдь не на пике своих боевых способностей. Я поймал брошенный мне болтер и передернул затвор. Так приятно было обхватить его рукоять, почувствовать его тяжесть. Он принадлежал Кораксу — запасное вооружение, не основное, и я был благодарен его получить.

У меня были вопросы, множество вопросов о войне и Горе. Но сейчас на них не было времени.

Подойдя к двери, мой брат сказал своим Гвардейцам Ворона что-то на киаварском — я не понял, что именно, — после чего размотал силовой кнут и пустил к трем шипастым наконечникам энергию, затрещавшую, когда они коснулись пола. Четыре серебряных когтя, охваченных актинической яростью, выдвинулись из перчатки на другой руке.

— Наш корабль недалеко, но коридоры кишат отбросами Восьмого легиона. Их можно довольно легко миновать, только нам с тобой, брат, потребуется пойти по другому пути.

Коракс уже собирался вести меня наружу, когда я схватил его за предплечье.

— Я уже почти потерял надежду, — тихо сказал я.

Коракс кивнул:

— И я тоже почти потерял надежду: что когда-либо найду тебя живым, — он секунду смотрел мне в глаза, а затем повернулся к коридору. — Следуй за мной, брат.

Он вылетел из камеры, и хотя я последовал сразу за ним, он почти тут же затерялся в сумраке. Коридор был широким, но низким и достаточно освещенным, однако отыскать в нем Коракса и его сыновей было сложно.

— Нельзя медлить, Вулкан, — прошептал мой брат.

— Я тебя почти не вижу.

— Направляйся к концу коридора. Там Кравекс.

Я сощурился и разглядел легионера, ждавшего, как Коракс и говорил, в конце коридора. Кравекс был словно мимолетная тень, и когда я дошел до места, где он только что стоял, его там уже не оказалось.

Мне казалось, что мы несколько часов так шли, не встречая сопротивления и преград, по бесконечным тоннелям, каналам и трубам. Иногда дорога вела нас вниз, и приходилось ползти по узким водоводам, или вверх, и надо было карабкаться в вызывающих клаустрофобию шахтах. Коракс всегда был рядом, но никогда не оказывался достаточно близко, чтобы его присутствие ощущалось. Он был тенью, летящей в плотнейшем тумане, льнущей к краю темноты, никогда не попадающей под лучи света.

Я следовал за ним в меру своих способностей; время от времени передо мной мелькал Кравекс или какой-то другой Гвардеец Ворона — когда чувство направления меня подводило, и им приходилось возвращать меня на верный путь. Полагаю, всего их было пятеро, не считая Коракса, но я не мог быть уверен. Девятнадцатые были экспертами по тайным операциям. Для Воронов засады и бесшумные нападения были формой искусства. Я ощущал себя жалким неофитом.

Несколько раз приходилось резко останавливаться: мой брат, не показываясь на глаза, шепотом предупреждал об опасности. Легионеры нас искали. Мы слышали грохот их обуви и видели сквозь вентиляционные отверстия и железные решетки огромного корабля тени, когда они проходили мимо.

Спустившись глубже, в его недра, мы оказались в трюме. Сточные воды текли широкой рекой, а стены покрывала корка грязи и прочих подобных веществ. Перед нами была широкая, гигантская канализационная труба из темного металла, с установленными наискось балками и свисающими с потолка цепями. Из медленно вращающихся турбовентиляторов выходил пар от палуб инженариума, усиливая царящую здесь вонь. Простых людей ядовитый воздух убил бы, и я подозревал, что неровности на полу были на самом деле образованы костями.

— Нам в этот канал, — позвал Коракс, спускаясь в наклонный акведук. Он говорил тихо: поисковая команда продолжала греметь по решеткам палубы высоко над нами. — Так можно миновать хорошо охраняемую область корабля. Люк в конце ведет на подсобную палубу, через которую мы проникли.

— А если твой корабль уже нашли? — спросил я, следуя за братом и его воинами в мутную воду. В тоннеле было темно, его освещали только помигивающие фосфорные лампы.

— Маловероятно, — ответил Коракс. — Сенсориум этого корабля такой тип маскировки не видит. Идем.

Его воины ушли вперед, и я скоро потерял их в сумраке.

Мы молча брели сквозь жижу. Потревоженная вода еще больше усиливала зловонность испарений. Внизу был такой же лабиринт, как наверху, и меня не отпускало чувство, что мы двигаемся к его центру. Часть меня страстно хотела, чтобы там оказался ждущий нас Керз, и я мог покарать его всеми способами, о которых мечтал с тех пор, как оказался объектом его безумных развлечений.

Это будет так просто… Его череп окажется в моих руках, и кость начнет медленно трещать, раскалываясь, как в тисках.

Длинная прямая труба уже готовилась смениться резким поворотом, когда перед глазами ярко вспыхнуло дульное пламя и раздалось глухое предупреждение о врагах.

Коракс, бывший в нескольких метрах передо мной, тут же бросился в бег, активируя силовой кнут:

— Они нас обнаружили!

Я слышал, как застрелили одного из Гвардейцев Ворона, но не увидел этого. Наш авангард находился за поворотом, как и Коракс теперь, потому о битве я мог судить только по шуму. Раздался громкий всплеск: очевидно, воин упал в воду.

Я добежал до поворота, но обнаружил перед собой лишь темноту. Даже с фосфорными лампами, шипевшими и мигавшими в вонючем воздухе, нельзя было разглядеть ни друга, ни врага.

Очередная вспышка оставила перед глазами монохромно-серое изображение двух легионеров, скрестивших клинки, дав мне цель. Я метнулся к ним со всей скоростью, какую позволял ил под ногами. Мои союзники успели пробиться вглубь второго сегмента трубы, оказавшегося таким же длинным, как первый, и были далеко от меня.

Я остановился, пытаясь оценить, сколько врагов нас атаковало и откуда. Без вспышек дульного пламени опять ничего не было видно. Подняв выданный болтер к лицу и прижавшись щекой к прикладу, я медленно повел им из стороны в сторону. Выстрелы отражались от купольного потолка, давая громкое эхо и не позволяя определить их источник. Я заметил, что труба в этой части канализации была отнюдь не прямой. Ее поддерживали колонны, чьи основания скрывались в ядовитой воде, повсюду были альковы и ответвления, служебные мостики и аванкамеры. Не зная, в каком направлении двигаться, я очень быстро потеряю своих спасителей и потеряюсь сам.

Где-то в отдалении сражался Коракс. Я слышал треск его силового кнута и чувствовал запах озона от молниевых когтей даже сквозь вонь воды, уже дошедшей мне до пояса. Прорвав вязкую пленку, образовывавшуюся вокруг меня, я поспешил через эту трясину к брату.

В задергавшемся рядом силуэте я узнал еще одного Ворона, выбросившего крылья назад, когда его насмерть прошило болт-снарядом.

— Коракс! — позвал я, не прекращая водить болтером из стороны в сторону, поскольку опасался, что стрельбой навскидку могу задеть брата или его сыновей.

Лязгнула сталь, прогремели выстрелы, но ответа не было.

— Коракс!

По-прежнему ничего. Тоннель чернел передо мной, словно гигантская зловонная пасть, но вдруг тьму прорвала буря. Я успел заметить вспышки, дульное пламя, эфемерное свечение силового оружия. Потом мне оставалось только всматриваться в силуэты — в остаточное изображение удара, уже нанесенного, убийства, уже совершенного.

В зловонной жиже, плещущейся у пояса, мелькнул труп в броне. Из-за темноты и его положения лицом вниз сложно было определить, кому он принадлежал. Я начал пробираться к нему через трясину, но не успел: воздух вышел сквозь отверстия в броне, и труп бесследно исчез под водой. Я погрузил руку в грязь, пытаясь поймать его, — мне нужно было его увидеть, коснуться того, в чьей реальности не приходилось сомневаться. Кончики пальцев что-то нащупали. Опустив руку глубже, так что вонючая вода намочила лицо, я схватил предмет. Подняв его к свету, я увидел череп. Сточная грязь сползала с выбеленной кости, словно мертвая кожа. Он скалился, как скалятся все черепа, но что-то знакомое привиделось мне в этом жутком лице.