Еще большее возмущение вызвало постановление о выдаче помещикам бежавших от них крестьян и холопов, многие из которых стали в Смутное время казаками. Ко всему сказанному добавилась и борьба за власть между Заруцким и Ляпуновым. Вызванный на казацкий круг (общую сходку), главный вождь Первого ополчения Прокопий Ляпунов погиб под саблями его участников.

Положение в стране стало катастрофическим. Отряды ополченцев разошлись по своим городам. Под Москвой остались только казаки Заруцкого, не доверявшие дворянам. После более чем 20-месячной (с 16 сентября 1609 года) героической обороны пал Смоленск: несмотря на бесстрашие стрельцов и посадских людей, воеводы М. Б, Шеина, большие потери польско-литовских интервентов, 3 июня 1611 года захватчики ворвались в город через пролом в крепостной стене. Из 80 тысяч защитников Смоленска в живых осталось восемь. Сигизмунд, воодушевленный успехом, порвал условия договора 1610 года и заявил, что сам будет царем в России.

Почти одновременно, в середине июля, шведы Делагарди захватили Новгород и Новгородскую землю. Исидор, митрополит новгородский, и воевода князь И. Н. Одоевский заключили договор со Швецией, по которому признали зависимость от шведской короны Новгородской земли, которая, по сути дела, отделилась от России. Шла в нем речь и об избрании в русские цари одного из шведских королевичей.

Над Россией нависла реальная угроза потери национальной независимости. Судьбу Отечества в этой тяжелейшей обстановке снова взял в свои руки народ, посадские люди Нижнего Новгорода, большого и богатого города-крепости на Волге. Один из них, «говядарь» (торговец мясом) Кузьма Минин, ставший в 1611 году земским старостой, главой посадского управления, призвал своих сограждан встать на защиту разоренной и раздираемой чужеземцами на части Русской земли. Его патриотический призыв не пожалеть для организации ополчения своего имущества и жизни вызвал общий порыв нижегородцев. Минин, а за ним и другие горожане отдавали на общее и святое дело деньги, ценности и свое имущество. Их поддержали в городах и уездах Поволжья, других мест России.

Минин, обратившийся к народу в Нижегородском кремле, был уверен в успехе предпринимаемого ополчения:

— Ведь я хорошо знаю, что если мы начнем, многие города помогут нам. Не пощадите себя, и жен, и детей своих, а не только своего имущества!

Народ поддержал Минина, который и стал организатором Второго, или Нижегородского, ополчения. Он и его помощники, не ограничиваясь добровольными — пожертвованиями, ввели сбор «пятой деньги» (20 процентов со всех доходов торгово-ремесленного населения). На средства, сосредоточенные у Минина, начали: собирать ратников. Первыми пришли смоляне, вяземцы, дорогобужцы, оказавшиеся здесь после падения Смоленска. За ними потянулись люди из многих городов и уездов. Минин по-хозяйски, деловито организовал снабжение, снаряжение ратных людей.

К Пожарскому, лечившемуся от ран в селе Мугрееве Суздальского уезда, поехала делегация нижегородцев, и в конце октября князь, уже в Нижнем Новгороде, принял командование над формирующимся ополчением. Выходец из некогда знатного, но захудавшего рода суздальских князей, в глазах тогдашних сановных вельмож занимал на служебной местнической лестнице положение невысокое — был стольником. Но события мартовского восстания 1611 года в Москве показали его храбрость и выдающиеся качества военачальника.

Пожарский и Минин стали руководителями Второго ополчения, первый — военным, второй — хозяйственным. Их стараниями численность ополчения, сначала состоявшего из двух-трех тысяч воинов, начала быстро увеличиваться. К общему делу примкнули многие города, и вскоре, в марте 1612 года, ополчение выступило вверх по Волге, к Костроме и Ярославлю. Его базой были поволжские и поморские города, не так затронутые нападениями интервентов, как центральные.

В Ярославле, куда ополченцы вступили в начале апреля, был создан «Совет всея земли» — временное правительство из представителей духовенства и Боярской думы, выборных дворян и посадских людей. Во главе его встали Пожарский и Минин. Начали действовать также приказы. Численность ополчения к этому времени составила уже 10 тысяч человек: дворян, стрельцов, крестьян, посадских людей и прочих. Вошли в него и татарские отряды из Касимова и Темникова, Алатыря и Кадома.

В июле, получив сведения о походе к Москве гетмана Ходкевича с войском, Пожарский и Минин покинули Ярославль. Их первые отряды через Ростов, Переславль и Троицу подошли в конце месяца к северной окраине Москвы. Остановились у Тверских ворот.

Казаки и дворяне Заруцкого и Трубецкого тоже стояли под стенами столицы. Но ополченцы Пожарского и Минина предпочитали не объединяться с ними. К тому же Заруцкий вскоре ушел с несколькими тысячами своих людей к Коломне, а оттуда через Михайлов к Астрахани. Остались под Москьой отряды Трубецкого, всего до 5–6 тысяч человек.

В августе к Москве подошли основные силы второго ополчения. Пожарский разбил свой лагерь у Яузы и окружил укреплениями (острожками) Кремль, в котором засели польско-литовские интервенты.

22 августа войско Ходкевича переправилось у Новодевичьего монастыря через Москву-реку и подошло к Чертольским воротам, к западу от Боровицких ворот Кремля. Здесь гетман сделал попытку прорваться на помощь осажденным в цитадели полякам. Но конные сотни ополченцев, поддержанные казацкими отрядами Трубецкого, отбросили врага с большими для него потерями. На следующий день то же повторилось в районе Донского монастыря, причем в исходе сражения заметную роль сыграли действия отряда во главе с Кузьмой Мининым и тех же казаков. Снова Ходкевич потерпел немалый урон в людях и потерял 400 возов с провиантом.

Поняв безнадежность своих попыток, гетман ушел от Москвы, бросив на произвол судьбы своих земляков, запертых в Кремле, как птица в клетке. Через два месяца, 22 октября, ополченцы с боем взяли Китай-город. А через четыре дня интервенты капитулировали.

Москва, сердце всей России, была освобождена усилиями народа, который, как нередко бывало в истории Отечества, проявил в эти трудные времена мужество, терпение и выдержку, спас государство от распада, национальной катастрофы, от иноземного ига. Подвиг ополченцев Минина и Пожарского встал в один ряд с героизмом ратников Александра Невского и Дмитрия Донского.

В январе 1613 года собрались на Земский собор члены освященного собора (высшее духовенство) и Боярской думы, выборные представители дворян, посадских людей и черносошных крестьян. После долгих обсуждений они избрали нового царя: 16-летнего Михаила Романова, сына тушинского патриарха Филарета, в миру — боярина Федора Никитича Романова, который в это время был в польском плену.

Избрание царем представителя русской боярской фамилии, находившейся в родстве, правда, по женской линии, с Иваном Грозным и Федором Ивановичем, имело в ту пору большое национальное значение. Народ России, его представители на соборе отвергли кандидатуры чужеземцев. А это означало сохранение, ограждение государственного суверенитета, национальной самостоятельности и самобытности.